О скандальном «Географе» и людях с Урала

Писатель часто проводит встречи с читателями, на которых разговор идет о реалиях современной жизни в России, и на Урале в частности, о мотивах его творчества, но центром неизменно оказывается учитель географии Виктор Служкин, герой романа «Географ глобус пропил». В фильме Александра Велединского, получившего Гран-при «Кинотавра» и множество призов на фестивалях мира, его блестяще сыграл Константин Хабенский. 

На вопрос корреспондента «СВ» на одной из встреч о том, почему критики, как только речь заходит об уральских художниках – в любой сфере, отмечают невероятную самобытность и ни на кого непохожие таланты, Алексей Иванов ответил: 

Совсем недавно мы жили в обществе «созидания» и были нацелены на  «светлое будущее – коммунизм». Индустриальное общество, как и постиндустриальное общество «потребления», в котором мы оказались в последние годы, – это два нормальных формата существования людей. Все мои герои, за исключением героев романов «Псоглавцы» и «Комьюнити», принадлежали к обществу созидания. Герои последних романов – потребители. Оба эти общества имеют право на существование, но мне, конечно, ближе люди-созидатели. Систему ценностей общества потребления воспринимаю скептически и ничего не могу с собой поделать.

Читатели тут же спросили: почему триллер «Псоглавцы» был выпущен под псевдонимом Алексей Маврин? Под ним же, судя по всему, должно было выйти и продолжение – роман «Комьюнити», но авторство Иванова было раскрыто издателями. 

 

– Мне, честно говоря, надоело, что меня причисляют к «писателям-краеведам» и «певцам родного края», – сказал Алексей Иванов, – захотелось уйти от клише и написать роман под псевдонимом. Издательство было против, потому что новое имя чревато падением продаж, большими капиталовложениями на раскрутку и т.д. И хотя издателей мне удалось уломать, все было бесполезно: вместо «певца родного края» я стал «начинающим автором», который представляет «такой-то роман». Поэтому следующий роман из этой серии я выпустил под своим именем. И это никакая не обида на читателя. Не стоит равнять с обидой реакцию на случайные раздражители – вот вы идете по улице, и вам – бац! – на голову падает кирпич, вы же на него не обижаетесь?!. Вкусы разные – всегда есть те, кому «нравится – не нравится». Но в эпоху Интернета, когда доступ к информации не ограничен, «незнание» уже благо. Интернет переполнен негативом, и вместо того, чтобы объединять людей – его предназначение, он начинает ссорить и разъединять. Почитаешь, что пишут про некоторых, и думаешь – повесился бы на его месте. Как раз об этом мой роман «Комьюнити».

Поинтересовались у Иванова и о том, почему он, начав блестяще писать как фантаст, потом резко прекратил работать в этом жанре…

– Фантастика была возрастным увлечением. Кроме того, эта история с семинаром писателей-фантастов в 1989 году в Дубулты, когда об меня, как говорят, вытерли ноги. Сергей Лукьяненко описал эту историю в «ЖЖ», где подчеркивает мою исключительность, но дело не в этом. Просто я раскритиковал человека из землячества, и в ответ меня просто растоптали. Дело обычное, но для меня это было удивительно, я перестал общаться с этими людьми и – писать фантастику. К тому же не стало редактора отдела фантастики журнала «Уральский следопыт» Бугрова Виталия Ивановича. Многие тогда завязали с фантастикой. Сергей Другаль, лауреат премии «Аэлита», помню, сказал: «Ничего не буду писать, после смерти Бугрова мне это неинтересно». Без Бугрова этот жанр осиротел для многих. А что касается меня, преодолев фантастику как жанр, я до сих пор использую ее как прием – вы можете это видеть по книгам.

– «Что вы думаете о себе как авторе романа «Географ глобус пропил» – в свете его феноменального успеха?» – прозвучал, наконец, вопрос. 

– Съемки фильма по твоей книге – вещь, конечно, приятная, но нельзя сказать, что после этого я стал классиком, – сказал А. Иванов. – Быть классиком означает иметь влияние и возможности. У меня, несмотря на интерес к фильму и огромное количество наград, новых возможностей не появилось. Да и в качестве «классика», как и «влиятельного интеллектуала»,  себя не ощущаю. В политику не стремлюсь, посты мне не нужны, но сформулировать стратегию развития Уральского региона хочется. Лет 10 назад один критик назвал «Географа» «рождественской сказкой». Он был совершенно прав. Сейчас всем понятно, что это доброе и светлое произведение, особенно на фоне других моих романов, где нет критики окружающей действительности. А почему сейчас так много критики, известно: приумножая знания, приумножаешь печаль.

– «Ну а Служкин – он кто для вас?» – последовал еще один вопрос от корреспондента «СВ»?

 

Говорят, что Служкин – «тряпка», человек, не способный на поступок. А что он может такого совершить в обстоятельствах экзистенциальной безысходности, которые ему предлагаются в книге и фильме? Он пытается примениться к этому миру, жить как современный святой: «Чтобы мне никто не был залогом счастья, и я никому не был залогом счастья». А святые, они что, были богатыми, социально успешными?! И если он не считает социальный успех ориентиром, зачем называть его «неудачником»? Он совершенно нормальный человек – живет в своей квартире, женат, имеет высшее образование, в меру ответственный, у него есть друзья и хобби – ходить в походы, он любит медитировать – смотреть на старые пароходы. Служкин – абсолютно социализированный человек. Единственный, правда, недостаток – зарабатывает мало. Ну, так все учителя, научные работники, гуманитарии, особенно в провинции, зарабатывают мало. И обвинять его в этом некорректно.

Понятно, что в основном претензии к Служкину предъявляют женщины, потому что жених из него не лучший. Но и книга писалась, и фильм снимался не для того, чтобы его женить, хотя Служкин к себе располагает, все хотят с ним поговорить, получить совет, девушки так и липнут. Он совсем не «лишний человек», просто социально неуспешен. Если хотите знать, я сравниваю его с защитниками Брестской крепости. Берлин они не взяли, к своим не прорвались, Гитлера не пленили, в войне не победили. И даже выжить не смогли... И что, называть их «лузерами» после этого?!. Что-то не сходится.