Cтанислав Говорухин: Задача художника – улучшать нравы
В рамках посещения Тульской области известный режиссер Станислав Говорухин представил тулякам в Доме культуры «Ясная Поляна» свой новый фильм «Weekend»
Там же на спецкурсе «Лиха беда начало», где показывали студенческие работы мэтров, зрители увидели курсовую работу Станислава Сергеевича «Аптекарша» (1964) по рассказу Чехова.
Там, в Туле, у журналистов и кинематографистов была прекрасная возможность поговорить с режиссером о том, по каким зигзагам шло развитие его творческого пути. Тем более если учесть его преамбулу о том, что в нем, «по меньшей мере, два режиссера: один снимал «Робинзона Крузо», «Приключения Тома Сойера», «Детей капитана Гранта», а второй – все остальное».
– Станислав Сергеевич, вы сказали, что «Аптекарша», кроме чувства неловкости, у вас ничего не вызывает – почему?
– Да потому что этот фильм можно показывать студентам как пример того, как не надо снимать кино. Идет он 22 минуты, а вся история минут на 8. Все переигрывают. Абсолютно неправильная работа, и если все это еще можно простить, то отсутствие юмора – никогда. Юмора в этой картине нет, а в рассказе Чехова есть. Перечитайте, там где-то и улыбнуться можно. Короче, анекдот про двух мышей, которые грызут пленку в архиве, слышали? Одна другую спрашивает: «Ну и как?» «Сценарий был лучше», – отвечает другая.
– Произвели ли на вас впечатление какие-либо современные фильмы и спектакли по Чехову? Как относитесь к предложениям некоторых критиков «хотя бы на время оставить Антона Павловича в покое»?
– Насчет фильмов по Чехову: «Иванов» Дубровицкого – тоска зеленая, как моя «Аптекарша», «Сад» Овчарова – невыносимая тоска. Последняя удача, пожалуй, – «Мой ласковый и нежный зверь» Лотяну по чеховской повести «Драма на охоте». Ну и, конечно, фильм с Раневской «Свадьба», «Дама с собачкой» Хейфица, «Механическое пианино» Михалкова. Начинаешь вспоминать, и потрясает, сколько замечательных фильмов снято по Чехову – «Анна на шее», «Попрыгунья», «Душечка» (с Касаткиной). А из современных – давно не видел спектакль или фильм, который бы мне понравился.
– Вы сказали, что фильм «Weekend», своего рода ремейк фильма Луи Маля по роману французского писателя Ноэля Калефа «Лифт на эшафот» (1956), вы сняли для себя – как это понимать?
– Так и понимать, что я – тоже зритель и хочу видеть картины такого рода. Вот снял такое кино, сел в зале один и посмотрел. До «Кинотавра» я показывал «Weekend» в нескольких аудиториях – на «Мосфильме» и в Госдуме в Москве и в Ярославле. Поразило, что люди смеялись в неожиданных местах. Когда первый раз услышал смех, даже обиделся, но смеялись в трех аудиториях в одних и тех же эпизодах. Казалось бы, странно – на экране преступник убегает от полиции, а зрители ему сочувствуют, когда же у убийцы появляется возможность ускользнуть от правосудия, начинают за него болеть. Увы, так устроена психология зрителя. Тот самый случай, когда чувствовать – больше, чем знать. Неслучайно Феллини писал, что режиссер часто не может выразить словами, о чем его фильм. Сердцем чувствует, а словами сказать не может. С этим фильмом у меня было примерно то же самое.
«Weekend» глобальных задач не ставил. Напомню, что Хичкок говорил: «Кино – это жизнь, с которой вытерли пятна скуки». Вот и мы не претендовали ни на что, просто снимали картину в этом стиле для моего зрителя. А зрители – не все мои. Мой зритель – человек, который читает книги, а не телефон. Читающий человек. В возрасте. Молодежь сейчас не читает. Выступал я как-то во ВГИКе, зашел разговор о литературе. Спросил, кто читал «Темные аллеи» Бунина? Все остальные книги для молодого человека тяжело читать, надо работать, а это само влезает в тебя. Из трехсот человек руки подняли пятеро-шестеро. И это были будущие сценаристы и режиссеры. Поразительно. «А кто читал «Идиота», «Преступление и наказание», «Севастопольские рассказы»?» – я спросил о самом легком. Все те же пять-шесть человек... И завтра все они будут писать сценарии и снимать кино.
– Вы – известный открыватель имен, в «Weekend» всем очень понравился Максим Матвеев – главный герой.
– Максим убедителен, но с другим артистом был бы тот же результат, если бы он хорошо играл. В каждом фильме у меня задача – сделать хотя бы одно актерское открытие. Здесь два дебюта – Юлия Хлынина и Слава Чепурченко. Приятно, что после нашего фильма артисты станут известны. Из прежних открытий – Света Ходченкова, Аглая Шиловская. Но Ходченкову и без меня кто-нибудь бы открыл, сумасшедшая фактура была.
– Вы и сами снимались как актер, расскажите, каково это?
– Сейчас мне звонят по поводу 25-летия «Ассы». Этот фильм стал культовым, потому что Сергей Соловьев проявил себя как гражданин. Ему было интересно поколение, которое готовилось прийти на общественно-политическую сцену. И он хотел понять, что будет с его страной. Поэтому картина и оставила такое впечатление. А на моем месте мог оказаться другой артист и сыграл бы не хуже. Тут дело в режиссуре.
– Как относитесь к мату на экране?
– Отрицательно. Фильмом открытия на прошлом «Кинотавре» была картина Бориса Хлебникова «Пока ночь не разлучит». Хорошая картина. Но, знаете, я вырос в бараке, где на 9 строений была одна туалетная комната. Публика жила соответствующая. Потом был геологом, где все рабочие были откинувшимися зэками. Слышал разный мат – и вдруг в «Ночи» услышал такое!.. Огромный матерный монолог, потом второй... После просмотра спускаемся с Бондарчуком и Роднянским на банкет, и они просят меня встретиться с губернатором. Захожу – сидит Александр Николаевич Ткачев, рядом жена и дочь, молодая девушка. Там же мэр Сочи с женой и другие сотрудники с женами и детьми. И я, обращаясь к дочери Ткачева, говорю: «Тебе, наверное, тяжело было смотреть эту картину?» А Ткачев: «Спросите, каково мне?» И спрашивает сам: «Скажите, для чего это делается? Кого хотят удивить?»
Согласен, без этих монологов фильм ничего бы не потерял. Я пытаюсь смотреть все российское кино, и, признаюсь, мятные таблетки для освежения дыхания мне требуются очень часто.
Мат на экране и на сцене, на мой взгляд, недопустим. Особенно во времена, когда во всем мире – и на Западе, и Востоке – только и говорят о резком падении нравов. Помните, что сказано у Пушкина в черновиках «Истории Пугачевского бунта», по которым написана «Капитанская дочка»: «Молодой человек, если тебе попадутся в руки эти записки, помни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений»?! Улучшать нравы, мне кажется, в этом и заключается задача каждого художника.
– Вы депутат Госдумы, возглавляете Комитет по культуре. Скажите, собираются ли депутаты принять закон, который обезопасит национальное кино в прокате?
– Одним законом дело не поправишь. Посмотрите, сколько крови и насилия в нашем кино, всякой пакости, которая пробуждает низменные инстинкты в молодом зрителе. Многие американские фильмы гораздо нравственнее русских, так что порой подумаешь, что уж лучше бы их показывали. Кто-то на самом верху должен понять, что дело не в экономике, а совсем в другом, и в первую очередь в том, что если мы на таком искусстве погубим и второе постсоветское поколение, стране будет «кирдык». Дело в духовных силах. Процитирую Солженицына: «Если духовные силы нации иссякнут, никакое наилучшее государственное и промышленное устройство не спасут ее от смерти. С гнилым дуплом дерево не стоит, из всех возможных свобод на первый план все равно выйдет свобода без совести». Вот это надо понять. И, конечно, нужен строжайший контроль за духовной пищей, которой кормим молодежь. Строжайший контроль!..
P.S.
Действие нового фильма, к съемкам которого намерен приступить Станислав Говорухин, будет происходить в конце 60-х годов. Через события той эпохи режиссер попытается осмыслить тот период в жизни общества, который вошел в историю под названием «оттепель». «Я только сейчас начинаю понимать, в каком времени мы жили тогда», – сказал он.
Там, в Туле, у журналистов и кинематографистов была прекрасная возможность поговорить с режиссером о том, по каким зигзагам шло развитие его творческого пути. Тем более если учесть его преамбулу о том, что в нем, «по меньшей мере, два режиссера: один снимал «Робинзона Крузо», «Приключения Тома Сойера», «Детей капитана Гранта», а второй – все остальное».
– Станислав Сергеевич, вы сказали, что «Аптекарша», кроме чувства неловкости, у вас ничего не вызывает – почему?
– Да потому что этот фильм можно показывать студентам как пример того, как не надо снимать кино. Идет он 22 минуты, а вся история минут на 8. Все переигрывают. Абсолютно неправильная работа, и если все это еще можно простить, то отсутствие юмора – никогда. Юмора в этой картине нет, а в рассказе Чехова есть. Перечитайте, там где-то и улыбнуться можно. Короче, анекдот про двух мышей, которые грызут пленку в архиве, слышали? Одна другую спрашивает: «Ну и как?» «Сценарий был лучше», – отвечает другая.
– Произвели ли на вас впечатление какие-либо современные фильмы и спектакли по Чехову? Как относитесь к предложениям некоторых критиков «хотя бы на время оставить Антона Павловича в покое»?
– Насчет фильмов по Чехову: «Иванов» Дубровицкого – тоска зеленая, как моя «Аптекарша», «Сад» Овчарова – невыносимая тоска. Последняя удача, пожалуй, – «Мой ласковый и нежный зверь» Лотяну по чеховской повести «Драма на охоте». Ну и, конечно, фильм с Раневской «Свадьба», «Дама с собачкой» Хейфица, «Механическое пианино» Михалкова. Начинаешь вспоминать, и потрясает, сколько замечательных фильмов снято по Чехову – «Анна на шее», «Попрыгунья», «Душечка» (с Касаткиной). А из современных – давно не видел спектакль или фильм, который бы мне понравился.
– Вы сказали, что фильм «Weekend», своего рода ремейк фильма Луи Маля по роману французского писателя Ноэля Калефа «Лифт на эшафот» (1956), вы сняли для себя – как это понимать?
– Так и понимать, что я – тоже зритель и хочу видеть картины такого рода. Вот снял такое кино, сел в зале один и посмотрел. До «Кинотавра» я показывал «Weekend» в нескольких аудиториях – на «Мосфильме» и в Госдуме в Москве и в Ярославле. Поразило, что люди смеялись в неожиданных местах. Когда первый раз услышал смех, даже обиделся, но смеялись в трех аудиториях в одних и тех же эпизодах. Казалось бы, странно – на экране преступник убегает от полиции, а зрители ему сочувствуют, когда же у убийцы появляется возможность ускользнуть от правосудия, начинают за него болеть. Увы, так устроена психология зрителя. Тот самый случай, когда чувствовать – больше, чем знать. Неслучайно Феллини писал, что режиссер часто не может выразить словами, о чем его фильм. Сердцем чувствует, а словами сказать не может. С этим фильмом у меня было примерно то же самое.
«Weekend» глобальных задач не ставил. Напомню, что Хичкок говорил: «Кино – это жизнь, с которой вытерли пятна скуки». Вот и мы не претендовали ни на что, просто снимали картину в этом стиле для моего зрителя. А зрители – не все мои. Мой зритель – человек, который читает книги, а не телефон. Читающий человек. В возрасте. Молодежь сейчас не читает. Выступал я как-то во ВГИКе, зашел разговор о литературе. Спросил, кто читал «Темные аллеи» Бунина? Все остальные книги для молодого человека тяжело читать, надо работать, а это само влезает в тебя. Из трехсот человек руки подняли пятеро-шестеро. И это были будущие сценаристы и режиссеры. Поразительно. «А кто читал «Идиота», «Преступление и наказание», «Севастопольские рассказы»?» – я спросил о самом легком. Все те же пять-шесть человек... И завтра все они будут писать сценарии и снимать кино.
– Вы – известный открыватель имен, в «Weekend» всем очень понравился Максим Матвеев – главный герой.
– Максим убедителен, но с другим артистом был бы тот же результат, если бы он хорошо играл. В каждом фильме у меня задача – сделать хотя бы одно актерское открытие. Здесь два дебюта – Юлия Хлынина и Слава Чепурченко. Приятно, что после нашего фильма артисты станут известны. Из прежних открытий – Света Ходченкова, Аглая Шиловская. Но Ходченкову и без меня кто-нибудь бы открыл, сумасшедшая фактура была.
– Вы и сами снимались как актер, расскажите, каково это?
– Сейчас мне звонят по поводу 25-летия «Ассы». Этот фильм стал культовым, потому что Сергей Соловьев проявил себя как гражданин. Ему было интересно поколение, которое готовилось прийти на общественно-политическую сцену. И он хотел понять, что будет с его страной. Поэтому картина и оставила такое впечатление. А на моем месте мог оказаться другой артист и сыграл бы не хуже. Тут дело в режиссуре.
– Как относитесь к мату на экране?
– Отрицательно. Фильмом открытия на прошлом «Кинотавре» была картина Бориса Хлебникова «Пока ночь не разлучит». Хорошая картина. Но, знаете, я вырос в бараке, где на 9 строений была одна туалетная комната. Публика жила соответствующая. Потом был геологом, где все рабочие были откинувшимися зэками. Слышал разный мат – и вдруг в «Ночи» услышал такое!.. Огромный матерный монолог, потом второй... После просмотра спускаемся с Бондарчуком и Роднянским на банкет, и они просят меня встретиться с губернатором. Захожу – сидит Александр Николаевич Ткачев, рядом жена и дочь, молодая девушка. Там же мэр Сочи с женой и другие сотрудники с женами и детьми. И я, обращаясь к дочери Ткачева, говорю: «Тебе, наверное, тяжело было смотреть эту картину?» А Ткачев: «Спросите, каково мне?» И спрашивает сам: «Скажите, для чего это делается? Кого хотят удивить?»
Согласен, без этих монологов фильм ничего бы не потерял. Я пытаюсь смотреть все российское кино, и, признаюсь, мятные таблетки для освежения дыхания мне требуются очень часто.
Мат на экране и на сцене, на мой взгляд, недопустим. Особенно во времена, когда во всем мире – и на Западе, и Востоке – только и говорят о резком падении нравов. Помните, что сказано у Пушкина в черновиках «Истории Пугачевского бунта», по которым написана «Капитанская дочка»: «Молодой человек, если тебе попадутся в руки эти записки, помни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений»?! Улучшать нравы, мне кажется, в этом и заключается задача каждого художника.
– Вы депутат Госдумы, возглавляете Комитет по культуре. Скажите, собираются ли депутаты принять закон, который обезопасит национальное кино в прокате?
– Одним законом дело не поправишь. Посмотрите, сколько крови и насилия в нашем кино, всякой пакости, которая пробуждает низменные инстинкты в молодом зрителе. Многие американские фильмы гораздо нравственнее русских, так что порой подумаешь, что уж лучше бы их показывали. Кто-то на самом верху должен понять, что дело не в экономике, а совсем в другом, и в первую очередь в том, что если мы на таком искусстве погубим и второе постсоветское поколение, стране будет «кирдык». Дело в духовных силах. Процитирую Солженицына: «Если духовные силы нации иссякнут, никакое наилучшее государственное и промышленное устройство не спасут ее от смерти. С гнилым дуплом дерево не стоит, из всех возможных свобод на первый план все равно выйдет свобода без совести». Вот это надо понять. И, конечно, нужен строжайший контроль за духовной пищей, которой кормим молодежь. Строжайший контроль!..
P.S.
Действие нового фильма, к съемкам которого намерен приступить Станислав Говорухин, будет происходить в конце 60-х годов. Через события той эпохи режиссер попытается осмыслить тот период в жизни общества, который вошел в историю под названием «оттепель». «Я только сейчас начинаю понимать, в каком времени мы жили тогда», – сказал он.
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
