Иногда отец играл себя

О Владимире Басове «СВ» рассказывает его младший сын, сценарист и режиссер Александр Басов. 

– Из всех фильмов, поставленных отцом, наибольшие эмоции вызывает у меня «Щит и меч» по роману Вадима Кожевникова, потому что с ним связаны детские воспоминания о моей жизни в Германии, ведь действие большей части фильма происходит именно там, – рассказывает Александр Басов. – Пока снимали фильм, я жил в ГДР и чувствовал себя почти немецким мальчиком. А когда произошло объединение Германии, многие мои друзья-немцы говорили: «Боже мой, с кем мы объединяемся, это же не немцы?! Настоящие немцы – по характеру и менталитету – остались на востоке». То есть ГДР, по их мнению, была Германией в квадрате, настоящей Германией. Но лучшими картинами отца считаю «Возвращение к жизни» и «Золотой дом». «Возвращение к жизни» назвал лучшей картиной Басова и критик Александр Шпагин в программе «Премьера, которой не было» – о подзабытых картинах. К сожалению, у отца целый ряд таких картин, и напомнить о них – дело критиков. Критики, к слову сказать, ругают картину «Метель» по Пушкину, считают чуть ли не худшей, а я считаю, что в ней тоже был некий прорыв, и вообще она стала предвестницей видеоклипов. Она, конечно, бессодержательна, сюжета там на три минуты, как и у Пушкина, кстати, на три странички, но сделана в нестандартном для того времени жанре, и трудно сказать, кто там в большей степени режиссер-постановщик – Басов или Свиридов. Но это действительно цельное произведение, кино– и музыкальная сюита. И может, действительно смысл этого фильма в том, что там все подчинено музыке. Музыка там играет, как ни странно, главенствующую роль, потом идет Пушкин, и только на третьем месте – Басов. Считаю, сейчас самое время вернуться и пересмотреть «Метель», подумать, что, может быть, на этом пути есть чего добиваться. 

– На канале «Культура» делаю документальный фильм о нем. В кои-то веки отвоевал себе право и сам написал сценарий, поскольку меня раздражали фильмы и передачи, в которых непременно говорилось о том, сколько Владимир Басов выпил, с кем жил, от кого ушел. У нас сейчас это любимая тема – вся эта «демьянова уха», бытовуха, из-за которой теряем смысл того, чем человек занимался всю жизнь. В фильме будут использованы отрывки из фильмов отца, в том числе из тех, которые не показываются. 

– Не думаю, что это большое достижение, да и не особо люблю этот фильм, роль отца в «Мимино» люблю больше. Вообще известные роли отца настолько замылены, что не буду о них говорить. А из картин, не очень известных, меня поразила «Любовь к трем апельсинам» по опере Прокофьева, снятая на «Ленфильме» Виктором Титовым. Картина не стала популярной и публике не понравилась. Отец там играет маэстро Дапертутто, режиссера театра масок. Знаковая роль. По большому счету, там он играет себя, и очень точно играет: внимательный зритель много узнает о Владимире Басове и о его отношении к искусству. 

– Нет, не любил, не заботился о посмертной славе, он был реальным человеком. После его смерти мало осталось записей, никто не догадался даже магнитофон включить. Но я собрал все что смог и смонтировал книгу – «Владимир Басов. Сколько себя помню», она есть в Сети. Книге уже 20 лет, но мне до сих пор не удалось найти издателя. – На XIX фестивале «Литература и кино» в Гатчине показывали ваш фильм. О чем он? – Да, привез кусочек картины «Дом, милый дом» по своей повести, написанной лет 10 назад. Фильм делался вне системы, на собственные средства. Это история про двух рабочих, которые строят дом под Москвой. Но это история не про гастарбайтеров, а про сложные взаимоотношения людей, которых судьба столкнула вдали от дома, в чужих местах. Съемки заканчиваем с большим трудом, потому что исполнительница главной роли, моя супруга, актриса Екатерина Лапина год назад трагически погибла. Мы посвятили картину ее памяти. 

– Нет, я снимаю кино в основном по собственным сценариям. И не потому, что мне ничего не нравится, просто то, что нравилось, как правило, не проходило, а искать то, что пройдет, не очень хотелось. Единственный случай – моя дипломная картина, которую я снял по рассказу театрального режиссера Михаила Захаровича Левитина. Так что, думаю, у нас есть проблемы как с литературой, так и с кино. Они как-то разобщены, литература должна ставить корневые вопросы и создавать корневые смыслы, а если она оказывается на периферии, то и кино на периферии. Раньше сценарии были литературой, сейчас это что-то вроде бухгалтерской ведомости, некий полуфабрикат, который не имеет никакого смысла, и драматургического в том числе. Литература должна читаться, а если ее не читают, то это не означает, что публика – дура. Если литература говорит о том, что болит, как писал Маяковский, то публика будет ее читать. И тогда будет что экранизировать. 

– Согласен, но Чехов не виноват, что нам нечего ставить. Чехов «виноват» только в том, что он актуален. Вот и мне одна журналистка сказала про мой будущий фильм – «Сюжет у вас получается какой-то чеховский». Я, может быть, и хотел бы высказаться по-прустовски, а получается опять по-чеховски. Я не виноват, жизнь такая. Чехов актуален, потому что в свое время зацепил что-то такое важное, что резонирует до сих пор, вот мы и топчемся вокруг него. 

– Помню случай: пришел в парикмахерскую, в которой постоянно стригусь, а накануне по телевизору в очередной раз показали моего «Чикатило». Так парикмахерша во время стрижки говорит: «И как только вам было не страшно с ним встречаться?» Я ей ответил, что снимал фильм лет через 10 после того, как Чикатило расстреляли, а в кадре был мой сокурсник, мы использовали так называемый метод реконструкции событий. Видите, зритель поверил, и это очень важно. Но серьезным документальным кино я не занимался. Когда транслируешь готовые смыслы, это называется тележурналистикой.