Беспредельные высоты
«Не подскажете, до какого времени работает эта касса?» – обратился к охраннику банка один из посетителей. Интересно, что бы он сказал, узнав, что этот человек – четырехкратный рекордсмен Европы по прыжкам в высоту. Наверное, просто пожал бы плечами. Или спросил: «А вы Олимпиаду выигрывали? Нет? А, ну тогда все понятно...»
О многих спортсменах, которым не покорилась олимпийская вершина, сегодня мы не помним и не знаем. Александр Григорьев – один из них. Родился он в Ленинграде. В 18-летнем возрасте вслед за своими тренерами перебрался в Белоруссию. Легкоатлетическая база в «Стайках» по тем временам считалась лучшей в Союзе. Из ставшего родным Минска Григорьева не смогли переманить ни Киев, ни Тбилиси, ни Баку. Заполучить титулованного спортсмена, чье имя звенело в середине 70-х, желали многие города. Реальный конкурент у белорусской столицы был и остается один – Ленинград (так этот город называет сам Григорьев), где до сих пор живут мама и сестра чемпиона. А еще там выступает его любимая футбольная команда. Как почти все жители города на Неве, Александр Николаевич – большой поклонник «Зенита».
Выше Брумеля
В Советском Союзе был один великий прыгун в высоту – Валерий Брумель. Выдающийся легкоатлет, шестикратный рекордсмен мира, трижды признававшийся лучшим спортсменом планеты. Даже когда Брумель, покалечившись в ДТП, ушел из спорта, его рекорд, 2,28 см, продержался еще 5 лет. Александр Григорьев стал первым советским спортсменом, побившим это достижение.
– У нас был негласный спор, кто первым превзойдет эту высоту. Рекорд я установил на Кубке Риги, а в это же время в Сочи проходили другие соревнования. Там выступал мой товарищ Стас Молотилов, который тоже был готов побить рекорд. Поэтому я заказал планку не 2,29, а 2,30. С запасом, так сказать. Оказалось, напрасно перестраховывался. Я свою высоту взял без проблем, а вот Стас выступил неудачно. В общей сложности я побил три зимних и один летний рекорд Брумеля.
Кстати, с Брумелем у меня не очень складывались отношения. Один раз он не захотел со мной общаться, а потом у меня особого желания не было. Когда я побил его рекорд, Брумель пришел на соревнования познакомиться со мной. Так получилось, что там я не выступал – этих соревнований не было в планах моей подготовки. Но Валерий Николаевич воспринял это на свой счет и обиделся.
Олимпийская недомолвка
Помимо морального удовлетворения покорившийся рекорд Брумеля должен был принести Александру Николаевичу звание заслуженного мастера спорта. Во всяком случае, так говорили в Госкомспорте. Но дальше слов дело не пошло. Григорьев полагает, что все дело в его тренере Павле Гойхмане, который был слишком независимым и раздражал больших начальников. Но результаты в спорте – самое главное. А Гойхман помимо Григорьева подготовил олимпийского чемпиона-72 и первого рекордсмена мира среди советских спортсменов.
– У меня с Олимпиадами не очень сложилось. В 1975 году имел личный результат 2,24, причем он шел по нарастающей. Я должен был выиграть Монреаль, но получил травму и не поехал на Игры. К слову, победитель показал результат 2,25. Ну а четыре года спустя в Москве занял 8-е место. Там были кое-какие тонкости, о которых не хочу рассказывать, из-за них у меня не все там нормально сложилось. Будем считать, я опять травмировался.
«Все прыгали в трусах, а я – в штанах»
До появления всемирных легкоатлетических форумов Григорьев четырежды становился рекордсменом Европы. А вот установить рекорд мира ему так и не удалось. Коварная планка не хотела покоряться. На соревнованиях в Мюнхене она пошаталась на высоте 2,33 (тогдашний мировой рекорд), но все-таки упала.
– Кажется, 2,28 и 2,30 – совсем небольшая разница, какой-то коробок спичек. А чисто психологически это огромное расстояние. В прыжках никто не бьет рекорд сразу на пять сантиметров. Вообще, психология в нашем спорте многое решает. Иногда приходилось хитрить, чтобы вывести соперника из равновесия. Например, стоит планка на высоте 2,15. Все ее берут в трусах, а я один – в штанах. Или пропустишь какую-нибудь высоту и заявишься сразу на следующую. «Ничего себе», – думают конкуренты. Многие из них начинали нервничать и в итоге проигрывали, хотя, возможно, и были лучше готовы.
В колонии усиленного режима
Что делать после завершения карьеры? Этот вопрос, наверное, вечный для спортсменов. Александр Григорьев работал тренером в Спортивном клубе армии в ГДР, а вернувшись в Минск, понял, что его здесь не очень-то и ждали. Лучшего места для трудоустройства, как учреждение УЖ 15/1 по улице Опанского, проще говоря, колония усиленного режима, мастеру спорта международного класса не нашлось. Впрочем, и там дух победителя остался неукрощенным.
– Проработав в колонии год, я стал лучшим сотрудником охраны Минской области, чем немножко горжусь. Ведь в области несколько колоний, в каждой колонии – несколько отрядов. В отряде где-то 30 человек. Стать лучшим в такой массе, считаю, неплохо. Люди разные в колонии попадались – и мэры, и урки. О своей спортивной биографии никому не рассказывал, но заключенные об этом по своим каналам как-то узнавали. Теперь многих в городе встречаю. Спокойно общаемся, потому что я нормально к ним относился. Наказывал только за провинности. Думаю, я им нравился.
После колонии четыре года преподавал в Академии МВД. Вышел на пенсию в звании подполковника милиции. Сегодня работаю заместителем начальника охраны «БелРосБанка».
«В сектор для прыжков меня не затянешь»
Особой тоски по сектору для прыжков мой собеседник не испытывает. От тренерской работы открестился сразу. А прыгать для себя? Зачем, если делал это ежедневно на протяжении 18 лет?
– Теперь меня в сектор не затянешь. Надоела эта планка. Тем более что профессиональный спорт бесследно не проходит. Меня, к примеру, беспокоит спина, связок в колене нет. Сегодняшний уровень белорусских прыгунов низкий. Дома они прыгают по 2,30, а как выезжают на соревнования – еле берут 2,15. Отчего такой парадокс, трудно понять. Поэтому я слежу только за крупными соревнованиями – чемпионатами мира и Европы.
Впрочем, сейчас назвать мировой рекорд затрудняюсь. Потому что в прыжках сначала спортсмен рекорд установит, потом его уличат в употреблении допинга, рекорд отменят... Даже не знаю, за счет чего теперь спортсмены прыгают – физических возможностей или медицины. С современной фармакологией иногда кажется, что предельных высот у прыгунов не существует.
О многих спортсменах, которым не покорилась олимпийская вершина, сегодня мы не помним и не знаем. Александр Григорьев – один из них. Родился он в Ленинграде. В 18-летнем возрасте вслед за своими тренерами перебрался в Белоруссию. Легкоатлетическая база в «Стайках» по тем временам считалась лучшей в Союзе. Из ставшего родным Минска Григорьева не смогли переманить ни Киев, ни Тбилиси, ни Баку. Заполучить титулованного спортсмена, чье имя звенело в середине 70-х, желали многие города. Реальный конкурент у белорусской столицы был и остается один – Ленинград (так этот город называет сам Григорьев), где до сих пор живут мама и сестра чемпиона. А еще там выступает его любимая футбольная команда. Как почти все жители города на Неве, Александр Николаевич – большой поклонник «Зенита».
Выше Брумеля
В Советском Союзе был один великий прыгун в высоту – Валерий Брумель. Выдающийся легкоатлет, шестикратный рекордсмен мира, трижды признававшийся лучшим спортсменом планеты. Даже когда Брумель, покалечившись в ДТП, ушел из спорта, его рекорд, 2,28 см, продержался еще 5 лет. Александр Григорьев стал первым советским спортсменом, побившим это достижение.
– У нас был негласный спор, кто первым превзойдет эту высоту. Рекорд я установил на Кубке Риги, а в это же время в Сочи проходили другие соревнования. Там выступал мой товарищ Стас Молотилов, который тоже был готов побить рекорд. Поэтому я заказал планку не 2,29, а 2,30. С запасом, так сказать. Оказалось, напрасно перестраховывался. Я свою высоту взял без проблем, а вот Стас выступил неудачно. В общей сложности я побил три зимних и один летний рекорд Брумеля.
Кстати, с Брумелем у меня не очень складывались отношения. Один раз он не захотел со мной общаться, а потом у меня особого желания не было. Когда я побил его рекорд, Брумель пришел на соревнования познакомиться со мной. Так получилось, что там я не выступал – этих соревнований не было в планах моей подготовки. Но Валерий Николаевич воспринял это на свой счет и обиделся.
Олимпийская недомолвка
Помимо морального удовлетворения покорившийся рекорд Брумеля должен был принести Александру Николаевичу звание заслуженного мастера спорта. Во всяком случае, так говорили в Госкомспорте. Но дальше слов дело не пошло. Григорьев полагает, что все дело в его тренере Павле Гойхмане, который был слишком независимым и раздражал больших начальников. Но результаты в спорте – самое главное. А Гойхман помимо Григорьева подготовил олимпийского чемпиона-72 и первого рекордсмена мира среди советских спортсменов.
– У меня с Олимпиадами не очень сложилось. В 1975 году имел личный результат 2,24, причем он шел по нарастающей. Я должен был выиграть Монреаль, но получил травму и не поехал на Игры. К слову, победитель показал результат 2,25. Ну а четыре года спустя в Москве занял 8-е место. Там были кое-какие тонкости, о которых не хочу рассказывать, из-за них у меня не все там нормально сложилось. Будем считать, я опять травмировался.
«Все прыгали в трусах, а я – в штанах»
До появления всемирных легкоатлетических форумов Григорьев четырежды становился рекордсменом Европы. А вот установить рекорд мира ему так и не удалось. Коварная планка не хотела покоряться. На соревнованиях в Мюнхене она пошаталась на высоте 2,33 (тогдашний мировой рекорд), но все-таки упала.
– Кажется, 2,28 и 2,30 – совсем небольшая разница, какой-то коробок спичек. А чисто психологически это огромное расстояние. В прыжках никто не бьет рекорд сразу на пять сантиметров. Вообще, психология в нашем спорте многое решает. Иногда приходилось хитрить, чтобы вывести соперника из равновесия. Например, стоит планка на высоте 2,15. Все ее берут в трусах, а я один – в штанах. Или пропустишь какую-нибудь высоту и заявишься сразу на следующую. «Ничего себе», – думают конкуренты. Многие из них начинали нервничать и в итоге проигрывали, хотя, возможно, и были лучше готовы.
В колонии усиленного режима
Что делать после завершения карьеры? Этот вопрос, наверное, вечный для спортсменов. Александр Григорьев работал тренером в Спортивном клубе армии в ГДР, а вернувшись в Минск, понял, что его здесь не очень-то и ждали. Лучшего места для трудоустройства, как учреждение УЖ 15/1 по улице Опанского, проще говоря, колония усиленного режима, мастеру спорта международного класса не нашлось. Впрочем, и там дух победителя остался неукрощенным.
– Проработав в колонии год, я стал лучшим сотрудником охраны Минской области, чем немножко горжусь. Ведь в области несколько колоний, в каждой колонии – несколько отрядов. В отряде где-то 30 человек. Стать лучшим в такой массе, считаю, неплохо. Люди разные в колонии попадались – и мэры, и урки. О своей спортивной биографии никому не рассказывал, но заключенные об этом по своим каналам как-то узнавали. Теперь многих в городе встречаю. Спокойно общаемся, потому что я нормально к ним относился. Наказывал только за провинности. Думаю, я им нравился.
После колонии четыре года преподавал в Академии МВД. Вышел на пенсию в звании подполковника милиции. Сегодня работаю заместителем начальника охраны «БелРосБанка».
«В сектор для прыжков меня не затянешь»
Особой тоски по сектору для прыжков мой собеседник не испытывает. От тренерской работы открестился сразу. А прыгать для себя? Зачем, если делал это ежедневно на протяжении 18 лет?
– Теперь меня в сектор не затянешь. Надоела эта планка. Тем более что профессиональный спорт бесследно не проходит. Меня, к примеру, беспокоит спина, связок в колене нет. Сегодняшний уровень белорусских прыгунов низкий. Дома они прыгают по 2,30, а как выезжают на соревнования – еле берут 2,15. Отчего такой парадокс, трудно понять. Поэтому я слежу только за крупными соревнованиями – чемпионатами мира и Европы.
Впрочем, сейчас назвать мировой рекорд затрудняюсь. Потому что в прыжках сначала спортсмен рекорд установит, потом его уличат в употреблении допинга, рекорд отменят... Даже не знаю, за счет чего теперь спортсмены прыгают – физических возможностей или медицины. С современной фармакологией иногда кажется, что предельных высот у прыгунов не существует.
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
