В углу за шкафом шуршало и фыркало
Новый год – праздник волшебный. Шампанское, конфетти, Дед Мороз со Снегурочкой и подарками. И хочется, сидя у елки с шипучим бокалом, услышать невероятную, но обязательно веселую историю, которая когда-то приключилась с кем-нибудь, например, из известных спортсменов. Итак – слушайте.
Новый год – праздник волшебный. Шампанское, конфетти, Дед Мороз со Снегурочкой и подарками. И хочется, сидя у елки с шипучим бокалом, услышать невероятную, но обязательно веселую историю, которая когда-то приключилась с кем-нибудь, например, из известных спортсменов. Итак – слушайте.
«Где этот змей?»
В начале восьмидесятых годов прошлого века в советском Госкомспорте родилась идея, что сборной СССР по хоккею обязательно нужен свой штатный психолог. Чиновники не объяснили тренерам, зачем он команде понадобился, если она и так все выигрывает. Нужен, сказали, и все тут.
И вот в один прекрасный день на базе в Новогорске, где сборная готовилась к очередному международному турниру, появился небольшого роста, лысоватый мужичок с портфелем. Отрекомендовался специалистом по разного рода экстремальным ситуациям. Что прежде, мол, работал с космонавтами, а теперь вот хоккеистами решил заняться. «Занимайтесь, раз такое дело, – ответил старший тренер сборной Виктор Тихонов. – А начните вон с Третьяка. Он как раз самый мнительный среди нас. А мы посмотрим, что у вас получится».
Метод «психотэрапэвта» был сам по себе достаточно прост и основан на самовнушении. Он по каким-то там хитрым методикам составил несколько фраз, и Третьяк перед каждой тренировкой или игрой должен был, как заклинание, повторять эти фразы чуть не по тысяче раз. «Я попробовал, чувствую, и правда действует, – вспоминал позже вратарь. – Со мной стало твориться что-то небывалое. На тренировках ловил все подряд. И вот играем матч с чехами. Во время разминки ребята минут десять стреляли по моим воротам с разных точек – ни одного броска не пропустил. Ай да психолог, думаю, ай да молодец – вот удружил. Да я этих чехов сейчас один обыграю. Начинается матч. Первый же бросок в мою сторону – гол. Через минуту – другой. Третий. О том, что было дальше, лучше не вспоминать. Восемь шайб тогда пропустил – представляете? Тихонов после игры рвал и метал: «А ну, где там этот змей-психолог, сейчас я его…»
После той разгромной игры психолог в расположении сборной больше не появлялся. Хотя ученый, по словам Третьяка, если разобраться, был не виноват в таком страшном поражении. «Колдовал» он, наверное, правильно, кроме одного: что делать, на какую кнопочку нажимать, если события на площадке начнут развиваться совсем не по тому сценарию, который предполагался изначально? Но об этом психолог Третьяку ничего не сказал. Забыл, наверное.
Кушать подано
В 1972 году Владислав Третьяк в составе сборной СССР поехал в Канаду, на первую суперсерию матчей с заокеанскими профессионалами. В наступающем 2012 году будет отмечаться 40-летие той эпохальной битвы ледовых гигантов, перевернувшей всю мировую хоккейную историю. По воспоминаниям Третьяка, перед первым матчем с канадскими звездами он волновался ужасно. Что ему было тогда – 20 лет, мальчишка совсем. А тут – профессионалы, ледовые громилы, готовые снести на своем пути все и вся. И тут ему на помощь пришел – кто бы вы думали – легендарный канадский голкипер Жак Плант. Где-то за час до начала первой игры Жак в кулуарах стадиона подошел к юному советскому коллеге. Рядом стоял переводчик. Плант достал из кармана фломастер и на листке бумаги подробно, как тренер на установке, расчертил лаконичными стрелками тактику атакующих действий всех лидеров канадской сборной, начиная с Фила Эспозито. Поступок Планта уникален. Вершина принципа «фейр-плэй». В канадских газетах тогда много – и местами очень ядовито – писали, что у русских вратарь приехал – чуть ли не подросток. И ему ни за что не устоять против местных ледовых акул – слопают в два счета, накидают в его ворота полную сетку шайб. Начитавшись всего этого, Плант, видимо, расчувствовался и решил поддержать морально юного собрата по вратарскому ремеслу.
Первый матч легендарной суперсерии игрался в Монреале. Накануне один из местных журналистов, уверенный в победе канадцев, публично поклялся, что в случае проигрыша Кленовых листьев он обязуется съесть целиком номер газеты со своим репортажем об игре. И обещание выполнил. Сборная СССР одержала сенсационную победу со счетом 7:3. Заокеанская ледовая гвардия была бита в пух и прах. На следующий день монреальцы, проходя мимо здания, где помещалась редакция, наблюдали такую картину: на ступеньках у входа сидел человек в костюме-тройке и галстуке, отрывал кусок за кусочком от свежего номера газеты, макал их в блюдце с водой и, морщась, тщательно пережевывал, пока на съел весь номер до последней печатной строки.
В тех исторических матчах командой СССР руководил великий игрок и тренер Всеволод Бобров. Сборную он возглавил в пожарном порядке всего за пару месяцев до отъезда за океан. Рассказывают, что на одной из первых тренировок Бобров предложил игрокам посостязаться с ним в меткости бросков по воротам. Один из помощников тренера принес лист фанеры и закрыл им ворота так, что вверху осталась только узкая щель под самой штангой – шайба туда могла юркнуть только плашмя. После чего Всеволод Михайлович попросил одного из хоккеистов давать из угла поперечные передачи. Вот, мол, забивайте. Игроки попробовали – ни у кого ничего не выходило. Тогда Бобров сам выехал на ударную позицию и с неуловимой ловкостью вогнал в едва заметный просвет под штангой несколько шайб подряд. Игроки только развели руками: «Бобров есть Бобров!»
Ночной диверсант
А этот забавный рассказ автор услышал однажды от легендарного защитника сборной СССР и ЦСКА Александра Рагулина. Дело было на Олимпийских играх в Гренобле в 1968 году. Соревнования только что завершились. И вечером спортсмены всех команд-участниц отправились на традиционный олимпийский бал – потанцевать, повеселиться, пообщаться в неформальной обстановке. У хоккеистов сборной СССР повод для радости был вдвойне уважительный – только что они в очередной раз выиграли олимпийское «золото». Но на балу их не было. «Мы собирались, нас Тарасов не пустил, – рассказывал Рагулин. – Выходим с ребятами из гостиницы, а он у входа стоит. «И куда это вы собрались?» «Куда и все, на бал, Анатолий Владимирович». «Значит так, никакого бала, быстро разошлись по номерам, в десять часов отбой». Игроки знали, что спорить с тренером бесполезно – когда дело касалось режима, Тарасов был как скала. Делать нечего – хоккеисты уныло разбрелись по своим номерам. А после отбоя тихо, без песен и плясок, выпили припасенное тайком от тренеров шампанское, а заодно придумали, как отомстить Тарасову по возвращении в Москву.
Возле армейской базы в Архангельском, где в то время квартировала сборная, они поймали в лесу ежика и вечером перед сном запустили его в номер Тарасова. О том, что произошло дальше, сам Рагулин узнал уже со слов врача команды.
Где-то около часа ночи к доктору постучался Тарасов: «Не могу понять, что происходит. Свет выключаю – шуршит, словно по комнате бегает кто-то, заснуть не дает. Включаю свет – тихо. Что такое?! Пойдем вместе разберемся». Пришли. Выключили свет и стали ждать в темноте. Вскоре в углу за шкафом послышались загадочные звуки. «Доктор, ты слышишь?» «Слышу – шуршит кто-то и фыркает». «Ну слава богу, не мерещилось, значит…» Вдвоем они изловили колючего диверсанта и, смеясь, отпустили на волю.
На утренней тренировке Тарасов игрокам ничего не сказал. Правда, во время разминки им пришлось пробежать на пару километров больше обычного…
Шутки шутками, но во время матчей Тарасов был яростно требователен к своим подопечным. И порою призывал их идти на крайние меры на льду. «Бывало, – вспоминал Рагулин, – когда матч напряженный, он нам так прямо и говорил: «Разрешаю вам получить две, пять, даже десять минут штрафа. Но когда вы выходите на площадку, все должны дрожать и разбегаться от вас в разные стороны». Мы сильно-то, конечно, не грубили, но соперники нас и правда боялись – уважали…»
Рассекая волны
И напоследок – история с улыбкой из более близких нам девяностых годов. Ее мне поведал Анатолий Куликов, многолетний, с советских еще времен администратор хоккейной команды «Крылья Советов». «В нашем администраторском деле, – рассказывал он, – самое главное, чтобы у команды всегда и все было. И форма. И питание, и билеты на дорогу. И бронь в гостинице. В общем, все, что нужно, и обязательно вовремя».
В советское время, по словам Куликова, чтобы что-то достать, администратору надо было вертеться, как белке в колесе. Вставать по утрам еще затемно, куда-то ехать, стоять в очереди, с кем-то договариваться, что-то обещать, улыбаться, уже ненавидя их в душе. «А теперь – нет проблем. По телефону позвонил, факс отправил, по Интернету скинул – и готово. Другая напасть зато появилась – пробки автомобильные. Ужас. Всю душу, проклятые, вымотают». Однажды из-за этих пробок «Крылья Советов» едва не опоздали на матч в Казани. Пока ехали на вокзал, раз десять в затор попадали. Садились так, что ни туда, ни сюда. Приехали, а поезд уже ушел. Куликов мгновенно сориентировался и пулей в кассу: «Ближайший на Казань во сколько? Что?! Сейчас отходит?!!» Сунул кассирше деньги. Билеты схватил, крикнул игрокам, чтобы бежали за ним. «И вот представьте, – вспоминал он, смеясь. – Тридцать здоровенных мужиков, у каждого при себе баул двухпудовый со всей игровой амуницией. А на платформе народу – тьма-тьмущая, поезд только что подошел. И мы как ломанулись сквозь встречную толпу... Никогда еще не слышал, чтобы женщины и так выразительно крыли по матушке. У какой-то тетки зацепили на бегу авоську с помидорами. Помидоры посыпались на платформу и прямо нам под ноги. Тетка – в голос. «Прости, мамаша, – кричу, – вернемся – все оплатим». Визг. Крики. Что было!.. Но на игру поспели вовремя. И даже выиграли тогда…»
Борис ОРЕХОВ
«Где этот змей?»
В начале восьмидесятых годов прошлого века в советском Госкомспорте родилась идея, что сборной СССР по хоккею обязательно нужен свой штатный психолог. Чиновники не объяснили тренерам, зачем он команде понадобился, если она и так все выигрывает. Нужен, сказали, и все тут.
И вот в один прекрасный день на базе в Новогорске, где сборная готовилась к очередному международному турниру, появился небольшого роста, лысоватый мужичок с портфелем. Отрекомендовался специалистом по разного рода экстремальным ситуациям. Что прежде, мол, работал с космонавтами, а теперь вот хоккеистами решил заняться. «Занимайтесь, раз такое дело, – ответил старший тренер сборной Виктор Тихонов. – А начните вон с Третьяка. Он как раз самый мнительный среди нас. А мы посмотрим, что у вас получится».
Метод «психотэрапэвта» был сам по себе достаточно прост и основан на самовнушении. Он по каким-то там хитрым методикам составил несколько фраз, и Третьяк перед каждой тренировкой или игрой должен был, как заклинание, повторять эти фразы чуть не по тысяче раз. «Я попробовал, чувствую, и правда действует, – вспоминал позже вратарь. – Со мной стало твориться что-то небывалое. На тренировках ловил все подряд. И вот играем матч с чехами. Во время разминки ребята минут десять стреляли по моим воротам с разных точек – ни одного броска не пропустил. Ай да психолог, думаю, ай да молодец – вот удружил. Да я этих чехов сейчас один обыграю. Начинается матч. Первый же бросок в мою сторону – гол. Через минуту – другой. Третий. О том, что было дальше, лучше не вспоминать. Восемь шайб тогда пропустил – представляете? Тихонов после игры рвал и метал: «А ну, где там этот змей-психолог, сейчас я его…»
После той разгромной игры психолог в расположении сборной больше не появлялся. Хотя ученый, по словам Третьяка, если разобраться, был не виноват в таком страшном поражении. «Колдовал» он, наверное, правильно, кроме одного: что делать, на какую кнопочку нажимать, если события на площадке начнут развиваться совсем не по тому сценарию, который предполагался изначально? Но об этом психолог Третьяку ничего не сказал. Забыл, наверное.
Кушать подано
В 1972 году Владислав Третьяк в составе сборной СССР поехал в Канаду, на первую суперсерию матчей с заокеанскими профессионалами. В наступающем 2012 году будет отмечаться 40-летие той эпохальной битвы ледовых гигантов, перевернувшей всю мировую хоккейную историю. По воспоминаниям Третьяка, перед первым матчем с канадскими звездами он волновался ужасно. Что ему было тогда – 20 лет, мальчишка совсем. А тут – профессионалы, ледовые громилы, готовые снести на своем пути все и вся. И тут ему на помощь пришел – кто бы вы думали – легендарный канадский голкипер Жак Плант. Где-то за час до начала первой игры Жак в кулуарах стадиона подошел к юному советскому коллеге. Рядом стоял переводчик. Плант достал из кармана фломастер и на листке бумаги подробно, как тренер на установке, расчертил лаконичными стрелками тактику атакующих действий всех лидеров канадской сборной, начиная с Фила Эспозито. Поступок Планта уникален. Вершина принципа «фейр-плэй». В канадских газетах тогда много – и местами очень ядовито – писали, что у русских вратарь приехал – чуть ли не подросток. И ему ни за что не устоять против местных ледовых акул – слопают в два счета, накидают в его ворота полную сетку шайб. Начитавшись всего этого, Плант, видимо, расчувствовался и решил поддержать морально юного собрата по вратарскому ремеслу.
Первый матч легендарной суперсерии игрался в Монреале. Накануне один из местных журналистов, уверенный в победе канадцев, публично поклялся, что в случае проигрыша Кленовых листьев он обязуется съесть целиком номер газеты со своим репортажем об игре. И обещание выполнил. Сборная СССР одержала сенсационную победу со счетом 7:3. Заокеанская ледовая гвардия была бита в пух и прах. На следующий день монреальцы, проходя мимо здания, где помещалась редакция, наблюдали такую картину: на ступеньках у входа сидел человек в костюме-тройке и галстуке, отрывал кусок за кусочком от свежего номера газеты, макал их в блюдце с водой и, морщась, тщательно пережевывал, пока на съел весь номер до последней печатной строки.
В тех исторических матчах командой СССР руководил великий игрок и тренер Всеволод Бобров. Сборную он возглавил в пожарном порядке всего за пару месяцев до отъезда за океан. Рассказывают, что на одной из первых тренировок Бобров предложил игрокам посостязаться с ним в меткости бросков по воротам. Один из помощников тренера принес лист фанеры и закрыл им ворота так, что вверху осталась только узкая щель под самой штангой – шайба туда могла юркнуть только плашмя. После чего Всеволод Михайлович попросил одного из хоккеистов давать из угла поперечные передачи. Вот, мол, забивайте. Игроки попробовали – ни у кого ничего не выходило. Тогда Бобров сам выехал на ударную позицию и с неуловимой ловкостью вогнал в едва заметный просвет под штангой несколько шайб подряд. Игроки только развели руками: «Бобров есть Бобров!»
Ночной диверсант
А этот забавный рассказ автор услышал однажды от легендарного защитника сборной СССР и ЦСКА Александра Рагулина. Дело было на Олимпийских играх в Гренобле в 1968 году. Соревнования только что завершились. И вечером спортсмены всех команд-участниц отправились на традиционный олимпийский бал – потанцевать, повеселиться, пообщаться в неформальной обстановке. У хоккеистов сборной СССР повод для радости был вдвойне уважительный – только что они в очередной раз выиграли олимпийское «золото». Но на балу их не было. «Мы собирались, нас Тарасов не пустил, – рассказывал Рагулин. – Выходим с ребятами из гостиницы, а он у входа стоит. «И куда это вы собрались?» «Куда и все, на бал, Анатолий Владимирович». «Значит так, никакого бала, быстро разошлись по номерам, в десять часов отбой». Игроки знали, что спорить с тренером бесполезно – когда дело касалось режима, Тарасов был как скала. Делать нечего – хоккеисты уныло разбрелись по своим номерам. А после отбоя тихо, без песен и плясок, выпили припасенное тайком от тренеров шампанское, а заодно придумали, как отомстить Тарасову по возвращении в Москву.
Возле армейской базы в Архангельском, где в то время квартировала сборная, они поймали в лесу ежика и вечером перед сном запустили его в номер Тарасова. О том, что произошло дальше, сам Рагулин узнал уже со слов врача команды.
Где-то около часа ночи к доктору постучался Тарасов: «Не могу понять, что происходит. Свет выключаю – шуршит, словно по комнате бегает кто-то, заснуть не дает. Включаю свет – тихо. Что такое?! Пойдем вместе разберемся». Пришли. Выключили свет и стали ждать в темноте. Вскоре в углу за шкафом послышались загадочные звуки. «Доктор, ты слышишь?» «Слышу – шуршит кто-то и фыркает». «Ну слава богу, не мерещилось, значит…» Вдвоем они изловили колючего диверсанта и, смеясь, отпустили на волю.
На утренней тренировке Тарасов игрокам ничего не сказал. Правда, во время разминки им пришлось пробежать на пару километров больше обычного…
Шутки шутками, но во время матчей Тарасов был яростно требователен к своим подопечным. И порою призывал их идти на крайние меры на льду. «Бывало, – вспоминал Рагулин, – когда матч напряженный, он нам так прямо и говорил: «Разрешаю вам получить две, пять, даже десять минут штрафа. Но когда вы выходите на площадку, все должны дрожать и разбегаться от вас в разные стороны». Мы сильно-то, конечно, не грубили, но соперники нас и правда боялись – уважали…»
Рассекая волны
И напоследок – история с улыбкой из более близких нам девяностых годов. Ее мне поведал Анатолий Куликов, многолетний, с советских еще времен администратор хоккейной команды «Крылья Советов». «В нашем администраторском деле, – рассказывал он, – самое главное, чтобы у команды всегда и все было. И форма. И питание, и билеты на дорогу. И бронь в гостинице. В общем, все, что нужно, и обязательно вовремя».
В советское время, по словам Куликова, чтобы что-то достать, администратору надо было вертеться, как белке в колесе. Вставать по утрам еще затемно, куда-то ехать, стоять в очереди, с кем-то договариваться, что-то обещать, улыбаться, уже ненавидя их в душе. «А теперь – нет проблем. По телефону позвонил, факс отправил, по Интернету скинул – и готово. Другая напасть зато появилась – пробки автомобильные. Ужас. Всю душу, проклятые, вымотают». Однажды из-за этих пробок «Крылья Советов» едва не опоздали на матч в Казани. Пока ехали на вокзал, раз десять в затор попадали. Садились так, что ни туда, ни сюда. Приехали, а поезд уже ушел. Куликов мгновенно сориентировался и пулей в кассу: «Ближайший на Казань во сколько? Что?! Сейчас отходит?!!» Сунул кассирше деньги. Билеты схватил, крикнул игрокам, чтобы бежали за ним. «И вот представьте, – вспоминал он, смеясь. – Тридцать здоровенных мужиков, у каждого при себе баул двухпудовый со всей игровой амуницией. А на платформе народу – тьма-тьмущая, поезд только что подошел. И мы как ломанулись сквозь встречную толпу... Никогда еще не слышал, чтобы женщины и так выразительно крыли по матушке. У какой-то тетки зацепили на бегу авоську с помидорами. Помидоры посыпались на платформу и прямо нам под ноги. Тетка – в голос. «Прости, мамаша, – кричу, – вернемся – все оплатим». Визг. Крики. Что было!.. Но на игру поспели вовремя. И даже выиграли тогда…»
Борис ОРЕХОВ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
