Юрий Темирканов: Жизнь - нечто большее, чем повседневность

«Термоядерный Темирканов»

Двадцать лет назад маэстро Темирканову вручали очередную премию - «Триумф». Члены жюри под председательством Михаила Жванецкого говорили добрые слова.  Олег Табаков отметил: «В нем еще жив мальчишка. Сохранить в себе это свойство удается очень немногим. Несмотря на величие твоего искусства, Юрий, ты по-прежнему веселый и хороший человек».

Андрей Вознесенский сформулировал в стихах: «Для русских и американов - термоядерный Темирканов».

Премий и наград у Юрия Темирканова было не счесть, и каждой он гордился.
Но особенно подчеркивал такой важный для него факт: руководить оркестром Петербургской Филармонии его выбрали… сами музыканты, а не назначили «сверху», как это бывало в 1988 году. И больше тридцати лет, до самой смерти, он был художественным руководителем Филармонии, лишь год назад сложив с себя полномочия главного дирижера. 

«Если не ошибаюсь, то в истории музыкальной культуры это первый случай, когда сам коллектив решал, кто его должен возглавить», – вспоминал Темирканов.

Артисты знали, кого просить себе в начальники: они уже работали с Юрием Хатуевичем, когда раньше его приглашал к себе ассистентом предыдущий руководитель, легендарный дирижер Евгений Мравинский.

И понимали, на что способен Темирканов.

И не ошиблись: через несколько лет после назначения Темирканова оркестр Филармонии первым в стране получил звание «Заслуженного коллектива России». Сам Темирканов в 42 года он первым получил звание «народного артиста».

Иностранные газеты включили оркестр в топ-5 лучших оркестров мира, а самого дирижера называли «русским Паганини».
И все это произошло потому, что Темирканов доказал: музыка – это не просто ноты, которые исполняют музыканты. Музыка – это магия. А для маэстро она стала еще и смыслом жизни, и своеобразной защитой от всего, что приземляет дух и обедняет душу. 

«Нельзя погружаться в муть мелких неприятностей, они засасывают, перестаешь видеть настоящее. Жизнь - нечто большее, чем повседневность», - как-то сказал маэстро.  

Для чего нужен дирижер

«Я, например, музыку не понимаю. Вот если бы сказали: «чувствовать музыку», это другое дело!» - с улыбался признавался маэстро Темирканов. - Музыка есть ощущение, настроение, ее нужно постепенно глотать, как воздух».

Он всегда подчеркивал: музыка начинается там, где кончаются слова.
И учил музыкантов своего оркестра «играть то, что спрятано за нотами». Понять, о чем думал, что ощущал композитор. Ведь, возможно, он даже плакал, когда писал эту музыку. Темирканов был уверен: в великой музыке есть подтекст, словами его не выразишь, можно только почувствовать и передать слушателям.

Играть по нотам профессиональный музыкант сможет. А вот «дирижер должен понимать, почему музыка написана так или иначе, как будто читает детектив».

Это сложно, но ведь в этом и состоит призвание музыкантов – сыграть так, чтобы публика плакала. Вот дирижер и нужен для того, чтобы сотворить эту магию вместе с музыкантами.

Сам себя он не считал гением, и всегда говорил: если человек начинает себе нравиться, он практически умер, в творческом смысле.
«Я не борюсь с гениями, я не имею хамства ставить себя с ними на один уровень. Я подчиняюсь им на сто процентов», - так объяснял маэстро свой метод работы.

Великие авторы уже все сказали своими произведениями, надо только их правильно услышать. 

Темирканов известен тем, что дирижировал без палочки, управлял оркестром только руками и глазами. Но его руки были настолько выразительны, что публике казались еще одним музыкальным инструментов, который волшебным образом действовал и на публику.
Вот как сказал Евгений Колобов, которого Темирканов, тогда работавший в Кировском театре, пригласил дирижировать несколькими операми: «Когда на сцену выходит такой человек, то кажется, что он может вообще не дирижировать, потому что его аура сама по себе оказывает магнетическое воздействие на зал».

«Я плохо дирижирую то, что мне не нравится», - признался как-то Юрий Хатуевич.

Музыка должна трогать исполнителя, иначе у него возникает ощущение, что он обманывает публику. Такой же принцип, «только по любви», он применял и при выборе новых музыкантов в оркестр.

«Солистов, с которыми я выступаю, выбираю по принципу: симпатичен он мне, как музыкант и человек, или нет. Ведь даже если замечательный исполнитель, но нет симпатии, не умею с таким работать. Это будет просто сотрудничество, а я хочу делать музыку».
Ну, а профессионализм подразумевался, ведь если его оркестр - один из пяти лучших оркестров мира, то это все-таки что-то значит.

Разглядел Гергиева

Его карьера взлетела стремительно, практически сразу после окончания Консерватории. Но за этим везением стоял великий труд.
Он дебютировал в Михайловском театре, который тогда назывался Малым театром оперы и балета. Затем была победа на Всесоюзном конкурсе дирижеров в Москве. Гастрольный тур по Европе и США с оркестром Московской филармонии. В 30 лет – дирижер в Филармонии, в  38 - худрук и главный дирижер Мариинского, а тогда Кировского театра, который он возглавлял двенадцать лет.

Кстати, Темирканов дал дорогу начинающему Валерию Гергиеву: «Я  узнал, что есть такой молодой человек, который на конкурсе Караяна получил первую премию. Ну, думаю, это не зря. Сразу же пригласил его в Кировский театр».

Он всегда поддерживал молодые таланты. Учредил «Темиркановскую премию» для учеников школы при  Консерватории, которую окончил сам, и пригласил некоторых лауреатов к себе в оркестр. Такую же премию вручают и в школе в родном Нальчике, которая носит его имя.

Юрий Хатуевич каждый год хотя бы на несколько дней ездил на родину навестить родных, там и сейчас живут его брат и сестра. На родине Юрий Хатуевич говорил на кабардинском, как просила мама.  «Мне просто необходимо вдохнуть воздуха Кабарды, чтобы работать, жить, думать дальше», - говорил Темирканов.

Но своим домом считал Петербург, а его называли кабардинским петербуржцем. 

Он дружил с Мстиславом Ростроповичем, которого считал не просто великим музыкантом, но «человеческим явлением во всех ипостасях». В Америке, рискуя карьерой, сбегал от КГБ, чтобы погулять с Иосифом Бродским, которого считал несправедливо выгнанным из страны.

Дмитрий Шостакович разрешил ему замедлить темп с валторнами в финале Десятой симфонии. Композитор слушал концерт по радио, лежа в больничной палате.

«Впечатлили медные инструменты»

До семи лет будущий дирижер собирался стать художником, любил рисовать. А о музыке даже не задумывался и не представлял, как вообще выглядят инструменты, оркестр… Но вот в Нальчик приехал духовой оркестр, и по воскресеньям маленький Юра ходил с друзьями его послушать. «Меня впечатляла не столько музыка, сколько вид музыкантов, их блестящие медные инструменты, а больше всего дирижер, который ими управлял», - рассказывал Темирканов, вспоминая детство в Кабардино-Балкарии.

Возможно, это так бы и осталось без продолжения, и мир бы получил выдающегося Темирканова-художника, а не дирижера, но однажды один из музыкантов, скрипач, встретил примелькавшегося паренька на улице и спросил: «Хочешь учиться играть на скрипке?». Он согласился только потому, что на Кавказе детей учат не говорить старшим «нет», как любил рассказывать Темирканов уже взрослым.

Его отец Хату Сагидович Темирканов учился в Ленинграде, стал ректором вуза в Кабарде и министром культуры. Когда началась Великая Отечественная война, ушел в партизаны, но попал в плен к фашистам. Его расстреляли в 1942 году. Отцу был 31 год… Маме было трудно прокормить четырех детей. «Мы никогда досыта не ели», - вспоминал Юрий Хатуевич. А учитель музыки его кормил, и это была одна из причин, почему ребенку понравились занятия.

Но главное, он всерьез увлекся музыкой, в 9 лет поступил в музыкальную школу в Нальчике, где педагоги в один голос твердили: у него талант.

И в 13 лет в семье было решено отправить способного юношу в Ленинград, в школу при Консерватории, по классу скрипки.
«Помню эти подъемы в шесть утра, чтобы позаниматься до уроков с педагогом. Потом, вечером, снова занятия», - рассказывал Темирканов. А еще он стал много читать для самообразования: Толстого, Чехова, Достоевского, Тургенева, зарубежную классику.
После школы - оркестровый факультет Консерватории по классу альта, затем – дирижерский факультет. Эта профессия показалась ему самой сложной, но и самой интересной. «Очень хотелось управлять оркестром - этим самым большим и сложным инструментом» - с улыбкой признавался маэстро.

А художником стал его младший брат Владимир.

«В этом безобразии не участвую»

Темирканов всегда был нарасхват, лучшие оркестры мира приглашали его на работу, и он никому не отказывал, потому что с юности выбрал такую дорогу – открывать для людей великую музыку.

Отказался от работы он лишь один раз, когда в Лионе ставили «Онегина». Репетиция с оркестром прошла хорошо, а вот когда на сцену вышли артисты, оказалось, что режиссер сильно изменил произведение.

«Как только посмотрел на сцену - сложил партитуру и сказал: в этом безобразии (я употребил тогда более точное определение) я участвовать не буду», - рассказывал Темирканов.

Был большой скандал. Но Темирканов не терпел издевательства над гениями. По мнению маэстро, режиссеры не должны самовыражаться за счет классиков.

«Если ты хочешь поправить Пушкина и поучить Чайковского, то ты – невежда».

Такие перегибы он называл хамскими. Однажды исключил из афиши своего фестиваля «Площадь Искусств» осовремененную оперу «Евгений Онегин» в постановке модного театрального режиссера, потому что в ней звучали, помимо музыки Чайковского, пиканье микроволновки, звон посуды и другие ненужные звуки.

Маэстро называл такие слишком смелые интерпретации хамскими. И предсказал, что вскоре они исчезнут с афиш. А настоящее искусство останется.

О семье не говорил 

Юрий Хатуевич мало рассказывал о своих близких, не любил вспоминать тяжелые моменты. Любимая жена Ирина ушла из жизни в 1997 году. Затем скончалась мама. Пережить потери помогала музыка. Но несколько лет назад Юрий Хатуевич похоронил сына Владимира и старшего брата Бориса, который также был музыкантом, главным дирижером симфонического оркестра Кабардино-Балкарской государственной филармонии.

Помогали справиться с горем уже взрослый внук и внучка, родившаяся пять лет назад. По некоторым данным, у Темирканова есть вторая внучка.

Сам Темирканов любил повторять, что дирижеры на пенсию не уходят. И смеялся: «Чем становишься, тем  лучше дирижируешь. Когда я работаю, то чувствую себя лучше».

Но, как говорят в окружении маэстро, смерть близких его подкосила. Он стал реже появляться на работе, мало дирижировать оркестром, проводил время в одиночестве в своей квартире в центре Петербурга. Год назад оставил пост главного дирижера Филармонии, оставив себе только должность художественного руководителя.

- Переживания его подкосили и сказались на здоровье, - уверены в окружении маэстро.

Когда Темирканов отмечал 80-летие, то вспоминал слова Михаила Жванецккого о том, что «душа стареет медленно, а физически человек стареет гораздо быстрее. И в таком возрасте как-то примирить эти две ипостаси  — самое трудное дело».

Музыкант долго боролся, но стрессы окончательно подорвали организм. Летом в больнице он смотрел запись своей репетиции 2008 года, просмотр которой организовал Александр Сокуров. Видео, как исхудавший Темирканов, лежа на больничной койке, смотрит на себя, полного сил, теперь будут со слезами пересматривать поклонники.