Вячеслав Тихонов:
Связь с предками неразрывна… Накануне Старого Нового года исполнится сорок дней с той поры, как на всем постсоветском пространстве зрители простились со своим любимцем, народным артистом СССР, лауреатом Госпремии СССР, Госпремии РСФСР имени братьев Васильевых, а также Ленинской премии Вячеславом Тихоновым. Артист ушел от нас 4 декабря 2009 года на 82-м году жизни.
Связь с предками неразрывна…
Накануне Старого Нового года исполнится сорок дней с той поры, как на всем постсоветском пространстве зрители простились со своим любимцем, народным артистом СССР, лауреатом Госпремии СССР, Госпремии РСФСР имени братьев Васильевых, а также Ленинской премии Вячеславом Тихоновым. Артист ушел от нас 4 декабря 2009 года на 82-м году жизни. Вячеслав Васильевич был родом из Павловского Посада, в городе и сегодня висят баннеры с его портретом в честь 80-летия, а беседовали мы с актером в те дни, когда в Москве состоялась премьера фильма Сергея Урсуляка «Сочинение к Дню Победы», отмеченная призом «Кинотавра» (1999 год).
В этом фильме Вячеслав Тихонов, Михаил Ульянов и Олег Ефремов играют летчиков-асов, бывших фронтовиков, для которых гримасы современной жизни оборачиваются ситуацией, требующей серьезной битвы за свою честь. И бывшие советские солдаты, полвека назад отстоявшие свободу в боях с фашистами, не растерялись перед спецназовцами.
– Вячеслав Васильевич, происходящее в «Сочинении к Дню Победы» временами воспринимается как документальное событие. Вам известно, как принимают ленту зрители?
– Со зрителями Павловского Посада еще не общался, а вот на премьере в Доме кино успех был значительный. Люди долго аплодировали стоя, потом бурно обсуждали фильм в фойе, многие подходили ко мне, обнимали, говорили, что это здорово. Это было приятно, потому что по сюжету мой герой, один из летчиков, особых эмоций не должен был вызывать – эмигрант, нерусский по национальности. Кто именно, я не акцентировал, я играл судьбу человека, который вырос в Советском Союзе и дрался за этот Союз, будучи совсем молодым. И вот спустя много лет он приезжает в Россию, чтобы вместе со своими друзьями пройти по Красной площади среди ветеранов. Возможность показать, что стало с этими людьми по прошествии десятилетий, и привлекла меня к участию в фильме.
Знаю, что картина будет воспринята неоднозначно. Не всем понравится, как в ней показаны военные, и вообще трудно судить, увидит ли ее широкий зритель. Но мне очень хотелось бы, чтобы фильм посмотрели молодые люди разных поколений, те, чьи отцы и деды, а может, и прадеды отвоевывали свободу.
– В финале картины, презрев ложь, обман, оскорбление, ваши герои улетают на угнанном самолете в никуда…
– Вот этот финал-то и может иным не понравиться, но фильм сделан на сегодняшнем фоне, и трудно уличить нас в неправде.
– Скажите, вы часто бываете в Павловском Посаде? Что связывает вас с этим городом?
– Я здесь родился, мои предки, дальние и близкие, мои папа с мамой лежат в этой земле. Родных здесь не осталось, но я, хоть и нечасто, бываю в Павловском Посаде. Руководители города внимательны ко мне, поздравляют со всеми моими праздниками, помогают, если в чем-то нуждаюсь.
– Каким остался город в вашей памяти?
– Детство запомнилось добрыми людьми, которые окружали меня, а были это простые рабочие и их дети. Я вращался среди этих ребят, и правила поведения там были очень здоровыми. Уж если ты был кем-то предан, то обязан был воздать за предательство, а если предал ты, то тоже получал сполна. То есть среди мальчишек были четкие нравственные устои, которые взрослыми, к сожалению, часто утрачиваются. Там, в той стране, не было подхалимства, взяток – царили здоровые отношения, какие и должны быть между людьми.
– Ваши родители из рабочей среды?
– Да, мой отец работал на текстильной фабрике, а одно время в ремесленном училище, где и я учился, а потом работал на заводе, на станке. Мама была воспитательницей в детском саду. Жили мы в центре города.
– Вы росли пай-мальчиком или драчуном?
– Ну, какой пай-мальчик – и драки, и наступления район на район – все было. Но внутри своего сообщества мы крепко держались друг за друга. Самым страшным было, если тебя выбрасывали из компании, ты становился одиноким. Были у нас и неписаные законы. Именно тогда я научился курить, потому что так было положено. А где было взять курево – собирали чинарики. Или ходили все с наколками. Видите, у меня на левой руке – знак того времени. Для чего все это делалось, мне и сейчас трудно понять. Но появлялась у тебя наколка – ты как бы сразу становился очень взрослым.
– Предвещало ли что-то в вашем детстве-отрочестве блистательную кинематографическую карьеру?
– Какая карьера! В это время началась война, и поначалу мы, мальчишки, восприняли этот факт не очень серьезно. А все потому, что на нашей памяти уже были две войны: одна – финская, другая – на Халхин-Голе, казалось, что и эта пройдет где-то там. И только по тому, как отнеслись к этому известию наши отцы, мы поняли, что это очень серьезно. Особенно когда они стали один за другим уходить туда, на фронт. Где отец? На фронте – был самый привычный разговор. Уходя, отцы говорили нам, мальчишкам, одно: «Береги мать. Помогай матери». И мы оставались одни. В 41-м мне было 13 лет.
– Наступало время перелома?
– Не просто перелома – это был жизненный Рубикон. Мы намного раньше повзрослели и строже стали относиться к тем истинам, которые постигали в своей мальчишеской жизни. Наши отцы были ТАМ, и мы не имели права их предать.
– Как же все-таки возникло кино?
– Постепенно и неожиданно. Поскольку телевидения еще не было, окошечком в мир прекрасного для нас стал кинематограф – искусство, к счастью, глубокое и серьезное на тот момент. По нескольку раз ходили мы на одни и те же фильмы, наблюдали великолепную игру Петра Алейникова, Марка Бернеса, Бориса Андреева, Николая Крючкова. Их фильмы уводили нас в иной мир. И мы совершенно забывали, что это сыграно, мы жили той жизнью, которая бурлила на экране. Слава Богу, что фильмы те рождали добрые чувства друг к другу и к стране – ко всему, что нас окружало. Так что это замечательные наши актеры позвали меня в сказочный, непонятный мир кино.
– Какую-то актерскую подготовку вы получили в городе?
– Нет, просто поехал поступать во ВГИК – и не был принят. Мне сказали, что я слишком молод, что надо поучиться где-нибудь, а потом показаться еще, может, и пройду. Правда, в тот первый раз я был совершенно не готов к поступлению.
– Вячеслав Васильевич, ваше недавнее заявление об уходе из кино сделано не под влиянием эмоций?
– Просто я вижу, что не вписываюсь в сегодняшний кинематограф, нет моей темы, а играть абы что мне не хочется. Не могу предавать те роли, по которым зритель помнит меня и с благодарностью всегда встречает.
– Какие из ваших ролей – героические или характерные, классика или современность – оказались для вас наиболее важными в смысле актерского роста?
– Особого выбора не было. Поначалу меня не очень воспринял кинематограф, и на многие картины не утверждали по внешним данным. Директором «Мосфильма» был Иван Пырьев, и когда ему показывали мои кинопробы, он говорил, что я похож на грузина, армянина, азербайджанца, но только не на русского. Так что все это время я набирался опыта на сцене Театра киноактера. И только благодаря настойчивости и мужеству Станислава Ростоцкого, взявшего меня на свой страх и риск в фильме «Дело было в Пенькове» на роль характерную, моя кинематографическая карьера круто изменилась.
– Вашим первым фильмом была «Молодая гвардия». Каково ваше отношение к этой теме, ведь сегодня в ней под сомнение ставится все – от реальных событий до отражения их в литературе и кино?
– Как тут можно относиться – комсомольская организация под руководством Олега Кошевого существовала. Комсомольцы Краснодона взяли на себя эту миссию – бороться с фашистами. В этом сомневаться не приходится – живы еще свидетели. А в то, насколько реально и объективно эта история описана и воссоздана на экране, вдаваться не хочу. Вначале мы сделали спектакль, который шел на сцене Театра-студии киноактера, и этот спектакль впоследствии был перенесен на экран. Фильм стал дипломом актерского курса мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой, главные роли сыграли их выпускники. Я учился у других педагогов, и мне досталась роль второстепенная – Володи Осьмухина.
– Участие в фильме-эпопее «Война и мир» можно рассматривать как эпоху в любой актерской карьере. Каковы ваши впечатления, связанные с ролью Андрея Болконского?
– Очень сложные. Это самая трудная роль в моей творческой биографии. Я недоволен тем, как она получилась. Причина, возможно, в том, что психологически я оказался неподготовленным к роли Болконского – человека закрытого, воспитанного в стиле комильфо. А я только что закончил сниматься в «Оптимистической трагедии», где мой герой Алексей был анархистом. Поэтому мне нелегко было все это преодолевать, и порой Сергей Федорович Бондарчук был недоволен. И я был недоволен тем, как у меня получается, но ничего не мог с собой поделать. Так что в результате, на мой взгляд, лишь одна-две сцены получились по-настоящему интересными.
– Чем объясняете обвальный успех фильма «Семнадцать мгновений весны»?
– Этого не знает никто, потому что существует тайна искусства. Знаем, сколько хороших картин с прекрасными актерами выходит на экран и тут же забывается. На успех «Мгновений» работало все – и время, в которое фильм вышел, и уникальная личность Юлиана Семенова, и актерский ансамбль, с такой точностью подобранный Татьяной Михайловной Лиозновой. Многое привносилось в фильм актерами, и Лиознова была очень внимательна к нашему видению героического времени. «Не надо» произносила только в крайних случаях, а чаще молчала, выслушивая наши предложения. И это означало – годится. Татьяна Михайловна очень бережно, я бы сказал, по-матерински относилась ко всем ролям в фильме – отчасти разгадка формулы успеха в этом.
– Верите ли вы, что Россия, подобно самолету из фильма «Сочинение к Дню Победы», взлетит над своими бедами и несчастьями в стремлении к возрождению?
– Сравнение не совсем правомерное. Лайнер, который угоняют друзья-летчики, взлетает трагически-стремительно и навсегда исчезает под пеленой облаков. У меня нет сомнения, что наша страна рано или поздно оправится от бед, но произойдет это не скоро. Предстоит долгий путь борьбы, но если не верить в счастливый исход, можно потерять сам смысл жизни. А простят ли нам это предки?!
Нина КАТАЕВА
Москва, 1999 год
Накануне Старого Нового года исполнится сорок дней с той поры, как на всем постсоветском пространстве зрители простились со своим любимцем, народным артистом СССР, лауреатом Госпремии СССР, Госпремии РСФСР имени братьев Васильевых, а также Ленинской премии Вячеславом Тихоновым. Артист ушел от нас 4 декабря 2009 года на 82-м году жизни. Вячеслав Васильевич был родом из Павловского Посада, в городе и сегодня висят баннеры с его портретом в честь 80-летия, а беседовали мы с актером в те дни, когда в Москве состоялась премьера фильма Сергея Урсуляка «Сочинение к Дню Победы», отмеченная призом «Кинотавра» (1999 год).
В этом фильме Вячеслав Тихонов, Михаил Ульянов и Олег Ефремов играют летчиков-асов, бывших фронтовиков, для которых гримасы современной жизни оборачиваются ситуацией, требующей серьезной битвы за свою честь. И бывшие советские солдаты, полвека назад отстоявшие свободу в боях с фашистами, не растерялись перед спецназовцами.
– Вячеслав Васильевич, происходящее в «Сочинении к Дню Победы» временами воспринимается как документальное событие. Вам известно, как принимают ленту зрители?
– Со зрителями Павловского Посада еще не общался, а вот на премьере в Доме кино успех был значительный. Люди долго аплодировали стоя, потом бурно обсуждали фильм в фойе, многие подходили ко мне, обнимали, говорили, что это здорово. Это было приятно, потому что по сюжету мой герой, один из летчиков, особых эмоций не должен был вызывать – эмигрант, нерусский по национальности. Кто именно, я не акцентировал, я играл судьбу человека, который вырос в Советском Союзе и дрался за этот Союз, будучи совсем молодым. И вот спустя много лет он приезжает в Россию, чтобы вместе со своими друзьями пройти по Красной площади среди ветеранов. Возможность показать, что стало с этими людьми по прошествии десятилетий, и привлекла меня к участию в фильме.
Знаю, что картина будет воспринята неоднозначно. Не всем понравится, как в ней показаны военные, и вообще трудно судить, увидит ли ее широкий зритель. Но мне очень хотелось бы, чтобы фильм посмотрели молодые люди разных поколений, те, чьи отцы и деды, а может, и прадеды отвоевывали свободу.
– В финале картины, презрев ложь, обман, оскорбление, ваши герои улетают на угнанном самолете в никуда…
– Вот этот финал-то и может иным не понравиться, но фильм сделан на сегодняшнем фоне, и трудно уличить нас в неправде.
– Скажите, вы часто бываете в Павловском Посаде? Что связывает вас с этим городом?
– Я здесь родился, мои предки, дальние и близкие, мои папа с мамой лежат в этой земле. Родных здесь не осталось, но я, хоть и нечасто, бываю в Павловском Посаде. Руководители города внимательны ко мне, поздравляют со всеми моими праздниками, помогают, если в чем-то нуждаюсь.
– Каким остался город в вашей памяти?
– Детство запомнилось добрыми людьми, которые окружали меня, а были это простые рабочие и их дети. Я вращался среди этих ребят, и правила поведения там были очень здоровыми. Уж если ты был кем-то предан, то обязан был воздать за предательство, а если предал ты, то тоже получал сполна. То есть среди мальчишек были четкие нравственные устои, которые взрослыми, к сожалению, часто утрачиваются. Там, в той стране, не было подхалимства, взяток – царили здоровые отношения, какие и должны быть между людьми.
– Ваши родители из рабочей среды?
– Да, мой отец работал на текстильной фабрике, а одно время в ремесленном училище, где и я учился, а потом работал на заводе, на станке. Мама была воспитательницей в детском саду. Жили мы в центре города.
– Вы росли пай-мальчиком или драчуном?
– Ну, какой пай-мальчик – и драки, и наступления район на район – все было. Но внутри своего сообщества мы крепко держались друг за друга. Самым страшным было, если тебя выбрасывали из компании, ты становился одиноким. Были у нас и неписаные законы. Именно тогда я научился курить, потому что так было положено. А где было взять курево – собирали чинарики. Или ходили все с наколками. Видите, у меня на левой руке – знак того времени. Для чего все это делалось, мне и сейчас трудно понять. Но появлялась у тебя наколка – ты как бы сразу становился очень взрослым.
– Предвещало ли что-то в вашем детстве-отрочестве блистательную кинематографическую карьеру?
– Какая карьера! В это время началась война, и поначалу мы, мальчишки, восприняли этот факт не очень серьезно. А все потому, что на нашей памяти уже были две войны: одна – финская, другая – на Халхин-Голе, казалось, что и эта пройдет где-то там. И только по тому, как отнеслись к этому известию наши отцы, мы поняли, что это очень серьезно. Особенно когда они стали один за другим уходить туда, на фронт. Где отец? На фронте – был самый привычный разговор. Уходя, отцы говорили нам, мальчишкам, одно: «Береги мать. Помогай матери». И мы оставались одни. В 41-м мне было 13 лет.
– Наступало время перелома?
– Не просто перелома – это был жизненный Рубикон. Мы намного раньше повзрослели и строже стали относиться к тем истинам, которые постигали в своей мальчишеской жизни. Наши отцы были ТАМ, и мы не имели права их предать.
– Как же все-таки возникло кино?
– Постепенно и неожиданно. Поскольку телевидения еще не было, окошечком в мир прекрасного для нас стал кинематограф – искусство, к счастью, глубокое и серьезное на тот момент. По нескольку раз ходили мы на одни и те же фильмы, наблюдали великолепную игру Петра Алейникова, Марка Бернеса, Бориса Андреева, Николая Крючкова. Их фильмы уводили нас в иной мир. И мы совершенно забывали, что это сыграно, мы жили той жизнью, которая бурлила на экране. Слава Богу, что фильмы те рождали добрые чувства друг к другу и к стране – ко всему, что нас окружало. Так что это замечательные наши актеры позвали меня в сказочный, непонятный мир кино.
– Какую-то актерскую подготовку вы получили в городе?
– Нет, просто поехал поступать во ВГИК – и не был принят. Мне сказали, что я слишком молод, что надо поучиться где-нибудь, а потом показаться еще, может, и пройду. Правда, в тот первый раз я был совершенно не готов к поступлению.
– Вячеслав Васильевич, ваше недавнее заявление об уходе из кино сделано не под влиянием эмоций?
– Просто я вижу, что не вписываюсь в сегодняшний кинематограф, нет моей темы, а играть абы что мне не хочется. Не могу предавать те роли, по которым зритель помнит меня и с благодарностью всегда встречает.
– Какие из ваших ролей – героические или характерные, классика или современность – оказались для вас наиболее важными в смысле актерского роста?
– Особого выбора не было. Поначалу меня не очень воспринял кинематограф, и на многие картины не утверждали по внешним данным. Директором «Мосфильма» был Иван Пырьев, и когда ему показывали мои кинопробы, он говорил, что я похож на грузина, армянина, азербайджанца, но только не на русского. Так что все это время я набирался опыта на сцене Театра киноактера. И только благодаря настойчивости и мужеству Станислава Ростоцкого, взявшего меня на свой страх и риск в фильме «Дело было в Пенькове» на роль характерную, моя кинематографическая карьера круто изменилась.
– Вашим первым фильмом была «Молодая гвардия». Каково ваше отношение к этой теме, ведь сегодня в ней под сомнение ставится все – от реальных событий до отражения их в литературе и кино?
– Как тут можно относиться – комсомольская организация под руководством Олега Кошевого существовала. Комсомольцы Краснодона взяли на себя эту миссию – бороться с фашистами. В этом сомневаться не приходится – живы еще свидетели. А в то, насколько реально и объективно эта история описана и воссоздана на экране, вдаваться не хочу. Вначале мы сделали спектакль, который шел на сцене Театра-студии киноактера, и этот спектакль впоследствии был перенесен на экран. Фильм стал дипломом актерского курса мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой, главные роли сыграли их выпускники. Я учился у других педагогов, и мне досталась роль второстепенная – Володи Осьмухина.
– Участие в фильме-эпопее «Война и мир» можно рассматривать как эпоху в любой актерской карьере. Каковы ваши впечатления, связанные с ролью Андрея Болконского?
– Очень сложные. Это самая трудная роль в моей творческой биографии. Я недоволен тем, как она получилась. Причина, возможно, в том, что психологически я оказался неподготовленным к роли Болконского – человека закрытого, воспитанного в стиле комильфо. А я только что закончил сниматься в «Оптимистической трагедии», где мой герой Алексей был анархистом. Поэтому мне нелегко было все это преодолевать, и порой Сергей Федорович Бондарчук был недоволен. И я был недоволен тем, как у меня получается, но ничего не мог с собой поделать. Так что в результате, на мой взгляд, лишь одна-две сцены получились по-настоящему интересными.
– Чем объясняете обвальный успех фильма «Семнадцать мгновений весны»?
– Этого не знает никто, потому что существует тайна искусства. Знаем, сколько хороших картин с прекрасными актерами выходит на экран и тут же забывается. На успех «Мгновений» работало все – и время, в которое фильм вышел, и уникальная личность Юлиана Семенова, и актерский ансамбль, с такой точностью подобранный Татьяной Михайловной Лиозновой. Многое привносилось в фильм актерами, и Лиознова была очень внимательна к нашему видению героического времени. «Не надо» произносила только в крайних случаях, а чаще молчала, выслушивая наши предложения. И это означало – годится. Татьяна Михайловна очень бережно, я бы сказал, по-матерински относилась ко всем ролям в фильме – отчасти разгадка формулы успеха в этом.
– Верите ли вы, что Россия, подобно самолету из фильма «Сочинение к Дню Победы», взлетит над своими бедами и несчастьями в стремлении к возрождению?
– Сравнение не совсем правомерное. Лайнер, который угоняют друзья-летчики, взлетает трагически-стремительно и навсегда исчезает под пеленой облаков. У меня нет сомнения, что наша страна рано или поздно оправится от бед, но произойдет это не скоро. Предстоит долгий путь борьбы, но если не верить в счастливый исход, можно потерять сам смысл жизни. А простят ли нам это предки?!
Нина КАТАЕВА
Москва, 1999 год
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
