Карен ШАХНАЗАРОВ: РазмышлениЯ о России
Надо понимать, что мы действительно самостоятельная цивилизация. Не то чтобы лучше или хуже – другие Карен Георгиевич Шахназаров – один из ведущих мастеров Российского кинематографа – родился 8 июля 1952 года в Краснодаре. В 1975 году окончил режиссерский факультет ВГИКа. Первый громкий успех ему принес фильм «Мы из джаза» (1983), получивший множество призов и наград на российских и зарубежных кинофестивалях.
Надо понимать, что мы действительно самостоятельная цивилизация. Не то чтобы лучше или хуже – другие
Карен Георгиевич Шахназаров – один из ведущих мастеров
Российского кинематографа – родился 8 июля 1952 года
в Краснодаре. В 1975 году окончил режиссерский факультет ВГИКа.
Первый громкий успех ему принес фильм «Мы из джаза» (1983),
получивший множество призов и наград на российских и зарубежных
кинофестивалях. Большинство его фильмов вошли в Золотой фонд
отечественного кино, собрали массу призов на различных
международных киносмотрах: «Зимний вечер в Гаграх» (1985),
«Курьер» (1986), «Город Зеро» (1988), «Цареубийца» (1991),
«Американская дочь» (1995), «День полнолуния» (1998),
«Яды, или Всемирная история отравлений» (2001)…
Карен Шахназаров – народный артист РФ,
дважды лауреат Государственной премии.
С 1998 года – генеральный директор киноконцерна «Мосфильм».
Председатель Комиссии Общественной палаты Российской Федерации по развитию культуры.
– Проблема России в том, что она все время пытается себя позиционировать как часть европейской цивилизации. Но когда мы говорим о европейской цивилизации, мы имеем в виду цивилизацию романо-германскую, к которой мы не имеем никакого отношения. Россия – она не часть европейской цивилизации! И совершенно не нужно от этого страдать. У нас внутренняя страсть доказать Европе – «мы тоже с вами». А у них это вызывает только раздражение.
Кстати, и китайская, и индийская цивилизации совершенно не страдают от того, что они – отдельная, другая цивилизация. А мы почему-то страдаем. Есть у нас такая особенность в России.
«Россия – она не часть европейской цивилизации!
Мы – европейцы, но другие европейцы»
– Это появилось, скорее всего, лет 200-300 назад. Надо понимать, что мы действительно самостоятельная цивилизация. Кстати, нас таковыми и считали. Знаменитый английский историк и философ Тойнби (Тойнби Арнольд Джозеф. 1889-1975 гг. – Прим. ред.) называл нас «русской православной цивилизацией». Совершенно не надо пытаться себя с европейцами совместить. Мы – другие. Не то чтобы лучше или хуже – другие. В этом нет ни вины, ни беды. Если с этим чувством живешь, то и проблемы никакой нет. Кстати, я думаю, что все наши самые выдающиеся представители с этим чувством и жили. Потому они и были приняты во всем мире. Пушкин, например. Он совершенно не страдал, что он не европеец. Ни он, ни Толстой. А если начинаются по этому поводу страдания, то возникают комплексы. У нас многие все время хотят быть на кого-то похожими, все время себя соразмеряют – а что там скажут?.. А мы тут, а они там…
Проблема в том, что мы – европейцы, но другие европейцы. Европа тоже разная. Вот мы – другая Европа. Так сложилось.
Отсюда, я думаю, очень многие наши проблемы – возникают комплексы. Эти комплексы в какой-то степени порождают и такой кинематограф. Потому что кинематограф последних 20 лет – он весь из комплексов. А вот если взять советский кинематограф, он был без комплексов, поэтому и остался таким ярким. И сейчас он принят, и его любят – и у нас, и в той же Европе. В этих фильмах была внутренняя цельность. А в российских картинах ты все время чувствуешь, что они с каким-то комплексом. Все время внутренняя трагедия от непонимания, что он такое есть.
И я бы так вот охарактеризовал всю современную российскую культуру. Она вся развивается с этим комплексом неполноценности – и в этом ее ущербность.
Вот от этого надо избавляться. Это нам надо изжить во всем – в культуре, в политике, в себе. Если это уйдет, уверяю, все встанет на свои места. Я даже не говорю, что появится больше хороших картин – хорошие картины всегда редкость. Но появится феномен, появится самобытность, которая всегда и была.
«В советском кино было ощущение самодостаточности.
Возникает чувство, как будто его другая нация, что ли, создавала»
– Я в себе не ощущаю комплексов. Мне не нужно себя чувствовать ни итальянцем, ни немцем. Я чувствую себя тем, кто я есть, и абсолютно от этого не страдаю. У меня внутри от этого покой. И если у меня что-то получается, то именно оттого, что комплексов нет. Но я чувствую, что большинство моих соотечественников живут с этим комплексом и у них много проблем. Вот такая же проблема, я думаю, и с нашим кино.
– Если меня журналисты начинают расспрашивать, почему выбрал именно эту тему для нового фильма, я обычно отвечаю: мне было интересно. Вообще-то в этом есть лукавство. Если говорить по-честному, никогда не знаешь почему. Естественно, когда я ищу материал, мне надо, чтобы внутренне было важно снять именно эту картину. Иногда думаешь: вот сниму эту картину – и все. Можно уже никогда ничего не снимать. Но при этом я никогда сам себе не могу однозначно сказать, почему мне это было интересно…
Разумеется, в случае, когда речь идет о кино, которое ты делаешь не ради денег, не под заказ, а относишься к нему как к чему-то чрезвычайно важному. Тема, идея приходит к тебе иногда совершенно случайно. Фильм «Курьер», например, я снял совершенно случайно. Его должен был вообще-то Андрей Эшпай снимать. Я написал повесть «Курьер» и снимать по ней собственный фильм вовсе не собирался. Но что случилось, то случилось. Значит, по-другому и быть не могло… (фильм «Курьер» получил Государственную премию РФ им. Братьев Васильевых (1988), специальный приз жюри и приз ФИПРЕССИ на ХV МКФ в Москве (1987). – Прим. ред.).
«Наша жизнь никак необъяснима, если не предположить, что есть некая сила, которая ее все-таки регулирует»
– Или вот история с «Палатой №6»… В моем понимании она какая-то очень странная и, думаю, правильная. В том смысле, что 20 лет назад, когда я собирался снять этот фильм, так ничего и не сложилось. И вот сейчас я к нему вернулся. Мы перенесли действие в современность, придумали необычную форму. Но об этом я не буду рассказывать – зритель сам все увидит.
А история этой картины такая: в 1988 году итальянский продюсер предложила мне сделать фильм, где главную роль сыграл бы Марчелло Мастроянни. Во время разговора первым мне на ум пришел Чехов как самый известный на Западе писатель. Я и предложил: давайте сделаем «Палату №6» по повести Чехова. Саму повесть, честно говоря, я тогда не очень и помнил. Но продюсер заинтересовалась. Поехали в Италию. Познакомились с Мастроянни, много общались. Но дальше переговоров с итальянцами дело не пошло. Сценарий так и пролежал 20 лет. Я даже не думал, что когда-нибудь за него возьмусь. И вдруг спустя 20 лет идея снять «Палату» вернулась в мою жизнь, и как-то спонтанно все материализовалось.
Я вот сейчас думаю: правильно, что мы тогда ее так и не сняли. С другой стороны, если бы тогда я не начал работу над этой картиной, не прошел бы путь с «Палатой» – с поиском натуры, поездками в дома для умалишенных по всей России, я не сделал бы фильм «Цареубийца». Потому что «Цареубийца» «вырос» из «Палаты №6».
Тот огромный материал, который мы тогда накопили, – и диалоги героев, и ход фильма – пришел из «Палаты». (Фильм «Цареубийца» в 1991 году был официальным участником основного конкурса Каннского кинофестиваля. – Прим. ред.)
Я пришел к определенному выводу: наша жизнь никак необъяснима, если не предположить, что есть некая сила, которая ее все-таки регулирует. Одни называют эту силу Богом, другие иначе. Каждый по-своему называет.
Потому что многие вещи для нас совершенно непонятны – потом какие-то как будто становятся ясными, а что-то так и остается до конца непонятым. Но лучше на эту тему поменьше рассуждать.
– Власть меняет человека, и далеко не в лучшую сторону. Я представляю, какое это испытание – быть наверху. Даже на моем уровне, достаточно невысоком, вижу это. Профессия режиссера – тоже власть. В твоих руках – судьбы человеческие. Хочешь не хочешь, от тебя многие зависят. Можешь и навредить, и обидеть человека. И у меня бывало – обижал совершено незаслуженно.
«Если по-простому – власть портит.
Но другого выхода тоже нет»
– Думаю, мне удается сохранять дистанцию с самим собой. Если вижу, что неправильно веду себя, стараюсь взглянуть на себя со стороны и контролировать свои поступки, реакции. Хотя, признаюсь, бывают моменты, когда открываешь себя не с лучшей стороны. Мне не хочется, чтобы со мной это происходило. Потому что, я думаю, если слишком запустится процесс, то он уже необратим. Контроль теряешь, теряешь взгляд на себя со стороны.
Если по-простому – власть портит. Но другого выхода тоже нет. То есть, строго говоря, никто другого не придумал. Все равно власть нужна – в тех или иных руках. Другое дело, хочется, чтобы люди, которые обладают властью, понимали бы, что это очень большая ответственность. Должен присутствовать здравый смысл у наделенного властью человека. Надо пытаться контролировать себя. Но власть людей меняет, безусловно.
– Уже 11 лет я генеральный директор киноконцерна «Мосфильм». Тоже достаточно случайно все получилось. Не могу сказать, что я об этом мечтал или стремился занять эту должность. Более того, и думать не мог, что так все сложится.
В конце 90-х предыдущий директор «Мосфильма» ушел в отставку. Не было никакой борьбы за место – у нас тогда все решало правление, а я был членом правления. Провели выборы – и выбрали меня простым большинством голосов. Были у меня и сомнения, но в итоге я почему-то решился. Кстати, сейчас я бы не стал пытаться повторить этот путь – он был довольно сложный. Но все-таки ни о чем не жалею. Это был один из самых интересных опытов в моей жизни. Хотя ситуация была неоднозначной.
С одной стороны, получил мощнейшую студию в Европе в полное распоряжение, с другой – эта студия была в ужасном состоянии. Самым сложным оказался поиск средств на проведение реконструкции. «Мосфильм» имеет государственный статус, но деньги пришлось зарабатывать самим.
«Ну это приключение было очень интересное»
– Собрал хорошую команду. Фактически студия построена заново. Сегодня студия – по-настоящему рыночное предприятие, мы сделали ее первоклассной. По используемым у нас технологиям она не уступает никому в мире. Еще недавно на «Мосфильме» в год снималось около 100 фильмов, а даже в лучшие советские времена делалось примерно 80 картин. Сейчас, конечно, ситуация не столь радужная – идет жесткая конкурентная борьба. Студий много – и все стараются деньги заработать. К тому же в какой-то момент перестали снимать новые фильмы. Но сейчас наметилось оживление. А в принципе у «Мосфильма» большой запас прочности. Мы всегда зависели только от себя, не брали никаких кредитов, поэтому и в будущее можем смотреть с определенной уверенностью.
– Пожалуй, самая важная часть моей работы в Общественной палате связана с прошлым.
Палата дала большой импульс процессу борьбы с игорным бизнесом. Причем именно Комитет по культуре, когда его возглавлял Александр Калягин, занимался этой проблемой серьезно – и было очень сложно. Такое было давление!..
Многие уклонялись от участия, вообще не хотели на эту тему говорить. Но это – в прошлом. Закон принят, пусть и несовершенный. Есть результат, значит, и какая-то оправданность в деятельности Общественной палаты.
Мы и сейчас ведем какие-то акции, отправляем какие-то письма во властные структуры, но есть ощущение, что особого результата они не дают. Пытались бороться с «пиратством», столько было наших инициатив, а оно как было, так и есть. В общем, нужна политическая воля. У Палаты ведь нет конституционной силы.
Вообще, когда Палата образовалась, в самом начале она имела какое-то влияние. К нам прислушивались, на заседания приезжали и министры, и другие влиятельные лица. Но это все в прошлом. Так что особого удовлетворения от работы в Общественной палате я не получаю. Думаю, не я один.
– Все, что я делаю, делаю с удовольствием. Плаваю с удовольствием, много плаваю, причем именно в бассейне – не в море. Люблю читать, одержим этим. Но больше всего я люблю снимать кино. Люблю процесс съемок, а с другой стороны, у меня само «вступление в кино» стало вызывать страх. Потому что уже знаю, что предстоит испытать огромное физическое и эмоциональное напряжение – отдаешь всего себя. Приходится вставать в 5 утра, снимать и в мороз, и в дождь, сидеть в грязи. Да и психологически тяжело, постоянно думаешь: получится – не получится. Я не обсуждал это со своими коллегами, но, думаю, многие испытывают нечто подобное.
Ведь создание фильма – это какое-то строительство. Едешь по Москве, видишь – строят люди дом. И в дождь, и в мороз, их продувает на верхотуре, а они строят.
В кино то же самое.
«Я думаю, что если человек обладает творческой потенцией,
то ему никогда не удастся с собой договориться»
– То, что я человек амбициозный, по-моему, очевидно. Там, где что-то очевидно, имеет смысл самому признаться.
Когда после школы поехал во ВГИК поступать, уже тогда задачи ставил высокие. Может быть, тогда у меня было даже больше амбиций, что естественно для молодости. С другой стороны, в моей профессии невозможно без амбиций – сама профессия их предполагает. Слово может быть не очень удачное в этом случае. Но ведь когда человек хочет чего-то добиться, он ставит цели. Например, играет в футбол – он должен выиграть. Я когда играл, всегда хотел только выиграть. Если у человека нет целей и амбиций – то это его ошибка. Но бывает, что амбиции сжигают. Как у Бальзака в «Шагреневой коже»: чем больше желаний, тем стремительнее сжимается жизнь.
– В детстве у меня не было ощущения, что я так уж радикально чем-то отличаюсь от других. Было чувство достоинства, но никогда не было надменности. Я не чувствовал себя неким «избранным». В школе я был коммуникабельным, думаю, что был неплохим товарищем, но вот учился посредственно. У меня из-за этого сейчас проблемы с детьми, с их успехами в школе. Они ведь все про меня знают.
– Я никогда не задумывался над вопросом – удалось ли мне самому с собой обо всем договориться?.. Но если подумать – нет, конечно. Думаю, если человек обладает творческой потенцией, то ему никогда не удастся с собой договориться. Я вот недавно в поездку прихватил с собой «Дневники» Льва Толстого. Простите за пафосный пример, но там, в дневниках Льва Николаевича, нашел удивительно много важного для себя. Толстой незадолго до смерти был в абсолютном конфликте с самим собой. Это говорит о том, что он – потрясающе творческая личность! Весь в раздумьях. Я, конечно, ни в коем случае не пытаюсь себя сравнивать со Львом Николаевичем, но думаю, что если человек сам с собой договорился – то он уже все заканчивает и ни к чему не стремится.
P.S. В этом году во ВГИКе прошел набор студентов в мастерскую Карена Шахназарова.
В сентябре выходит в прокат его картина «Палата №6» по повести А.П. Чехова, которая получила Серебряного Георгия на Московском международном кинофестивале в июне этого года – за лучшую мужскую роль (актер Владимир Ильин, сыгравший доктора Рагина).
В специальной программе ММКФ зрителям был предложен «Список Шахназарова» – фильмы, которые кинорежиссер рекомендует обязательно посмотреть. В этом списке – «Иван Грозный» С. Эйзенштейна; «Дорога» и «Рим» Ф. Феллини; «Зеркало» А. Тарковского; «Июльский дождь» М. Хуциева; «Призрак свободы» и «Этот смутный объект желания» Л. Бунюэля; «Набережная туманов» М. Карне; «В джазе только девушки» В. Уайлдера. Интересно было узнать, каким будет «список Шахназарова»-читателя?
Эта просьба его явно озадачила. Признался: «Если продолжить список фильмов, я добавил бы к названным еще 10-15, не больше. А вот список книг, боюсь, получится довольно длинным. Книги рекомендовать трудно – каждый сам выбирает, что ему читать. Но в моем списке, конечно же, будут и Пушкин, и Лев Толстой. Его «Севастопольские рассказы» я считаю абсолютным шедевром. Кстати, Хемингуэй считал их едва ли не лучшим из всего написанного Львом Николаевичем. Порекомендую и Хемингуэя, и Стендаля, и обязательно Проспера Мериме. Его «Кармен» у меня всегда вызывает восхищение…»
В это время зазвонил телефон, в самом начале прервав этот «список книг от Шахназарова».
Звонок оказался «ложной тревогой» – кто-то просто ошибся номером. Но случайностей, как известно, не бывает. Пришлось принять это как очередное напоминание – свой выбор каждый делает сам: чем заниматься, к чему стремиться и даже что читать.
Эвелина ГУРЕЦКАЯ
Карен Георгиевич Шахназаров – один из ведущих мастеров
Российского кинематографа – родился 8 июля 1952 года
в Краснодаре. В 1975 году окончил режиссерский факультет ВГИКа.
Первый громкий успех ему принес фильм «Мы из джаза» (1983),
получивший множество призов и наград на российских и зарубежных
кинофестивалях. Большинство его фильмов вошли в Золотой фонд
отечественного кино, собрали массу призов на различных
международных киносмотрах: «Зимний вечер в Гаграх» (1985),
«Курьер» (1986), «Город Зеро» (1988), «Цареубийца» (1991),
«Американская дочь» (1995), «День полнолуния» (1998),
«Яды, или Всемирная история отравлений» (2001)…
Карен Шахназаров – народный артист РФ,
дважды лауреат Государственной премии.
С 1998 года – генеральный директор киноконцерна «Мосфильм».
Председатель Комиссии Общественной палаты Российской Федерации по развитию культуры.
– Проблема России в том, что она все время пытается себя позиционировать как часть европейской цивилизации. Но когда мы говорим о европейской цивилизации, мы имеем в виду цивилизацию романо-германскую, к которой мы не имеем никакого отношения. Россия – она не часть европейской цивилизации! И совершенно не нужно от этого страдать. У нас внутренняя страсть доказать Европе – «мы тоже с вами». А у них это вызывает только раздражение.
Кстати, и китайская, и индийская цивилизации совершенно не страдают от того, что они – отдельная, другая цивилизация. А мы почему-то страдаем. Есть у нас такая особенность в России.
«Россия – она не часть европейской цивилизации!
Мы – европейцы, но другие европейцы»
– Это появилось, скорее всего, лет 200-300 назад. Надо понимать, что мы действительно самостоятельная цивилизация. Кстати, нас таковыми и считали. Знаменитый английский историк и философ Тойнби (Тойнби Арнольд Джозеф. 1889-1975 гг. – Прим. ред.) называл нас «русской православной цивилизацией». Совершенно не надо пытаться себя с европейцами совместить. Мы – другие. Не то чтобы лучше или хуже – другие. В этом нет ни вины, ни беды. Если с этим чувством живешь, то и проблемы никакой нет. Кстати, я думаю, что все наши самые выдающиеся представители с этим чувством и жили. Потому они и были приняты во всем мире. Пушкин, например. Он совершенно не страдал, что он не европеец. Ни он, ни Толстой. А если начинаются по этому поводу страдания, то возникают комплексы. У нас многие все время хотят быть на кого-то похожими, все время себя соразмеряют – а что там скажут?.. А мы тут, а они там…
Проблема в том, что мы – европейцы, но другие европейцы. Европа тоже разная. Вот мы – другая Европа. Так сложилось.
Отсюда, я думаю, очень многие наши проблемы – возникают комплексы. Эти комплексы в какой-то степени порождают и такой кинематограф. Потому что кинематограф последних 20 лет – он весь из комплексов. А вот если взять советский кинематограф, он был без комплексов, поэтому и остался таким ярким. И сейчас он принят, и его любят – и у нас, и в той же Европе. В этих фильмах была внутренняя цельность. А в российских картинах ты все время чувствуешь, что они с каким-то комплексом. Все время внутренняя трагедия от непонимания, что он такое есть.
И я бы так вот охарактеризовал всю современную российскую культуру. Она вся развивается с этим комплексом неполноценности – и в этом ее ущербность.
Вот от этого надо избавляться. Это нам надо изжить во всем – в культуре, в политике, в себе. Если это уйдет, уверяю, все встанет на свои места. Я даже не говорю, что появится больше хороших картин – хорошие картины всегда редкость. Но появится феномен, появится самобытность, которая всегда и была.
«В советском кино было ощущение самодостаточности.
Возникает чувство, как будто его другая нация, что ли, создавала»
– Я в себе не ощущаю комплексов. Мне не нужно себя чувствовать ни итальянцем, ни немцем. Я чувствую себя тем, кто я есть, и абсолютно от этого не страдаю. У меня внутри от этого покой. И если у меня что-то получается, то именно оттого, что комплексов нет. Но я чувствую, что большинство моих соотечественников живут с этим комплексом и у них много проблем. Вот такая же проблема, я думаю, и с нашим кино.
– Если меня журналисты начинают расспрашивать, почему выбрал именно эту тему для нового фильма, я обычно отвечаю: мне было интересно. Вообще-то в этом есть лукавство. Если говорить по-честному, никогда не знаешь почему. Естественно, когда я ищу материал, мне надо, чтобы внутренне было важно снять именно эту картину. Иногда думаешь: вот сниму эту картину – и все. Можно уже никогда ничего не снимать. Но при этом я никогда сам себе не могу однозначно сказать, почему мне это было интересно…
Разумеется, в случае, когда речь идет о кино, которое ты делаешь не ради денег, не под заказ, а относишься к нему как к чему-то чрезвычайно важному. Тема, идея приходит к тебе иногда совершенно случайно. Фильм «Курьер», например, я снял совершенно случайно. Его должен был вообще-то Андрей Эшпай снимать. Я написал повесть «Курьер» и снимать по ней собственный фильм вовсе не собирался. Но что случилось, то случилось. Значит, по-другому и быть не могло… (фильм «Курьер» получил Государственную премию РФ им. Братьев Васильевых (1988), специальный приз жюри и приз ФИПРЕССИ на ХV МКФ в Москве (1987). – Прим. ред.).
«Наша жизнь никак необъяснима, если не предположить, что есть некая сила, которая ее все-таки регулирует»
– Или вот история с «Палатой №6»… В моем понимании она какая-то очень странная и, думаю, правильная. В том смысле, что 20 лет назад, когда я собирался снять этот фильм, так ничего и не сложилось. И вот сейчас я к нему вернулся. Мы перенесли действие в современность, придумали необычную форму. Но об этом я не буду рассказывать – зритель сам все увидит.
А история этой картины такая: в 1988 году итальянский продюсер предложила мне сделать фильм, где главную роль сыграл бы Марчелло Мастроянни. Во время разговора первым мне на ум пришел Чехов как самый известный на Западе писатель. Я и предложил: давайте сделаем «Палату №6» по повести Чехова. Саму повесть, честно говоря, я тогда не очень и помнил. Но продюсер заинтересовалась. Поехали в Италию. Познакомились с Мастроянни, много общались. Но дальше переговоров с итальянцами дело не пошло. Сценарий так и пролежал 20 лет. Я даже не думал, что когда-нибудь за него возьмусь. И вдруг спустя 20 лет идея снять «Палату» вернулась в мою жизнь, и как-то спонтанно все материализовалось.
Я вот сейчас думаю: правильно, что мы тогда ее так и не сняли. С другой стороны, если бы тогда я не начал работу над этой картиной, не прошел бы путь с «Палатой» – с поиском натуры, поездками в дома для умалишенных по всей России, я не сделал бы фильм «Цареубийца». Потому что «Цареубийца» «вырос» из «Палаты №6».
Тот огромный материал, который мы тогда накопили, – и диалоги героев, и ход фильма – пришел из «Палаты». (Фильм «Цареубийца» в 1991 году был официальным участником основного конкурса Каннского кинофестиваля. – Прим. ред.)
Я пришел к определенному выводу: наша жизнь никак необъяснима, если не предположить, что есть некая сила, которая ее все-таки регулирует. Одни называют эту силу Богом, другие иначе. Каждый по-своему называет.
Потому что многие вещи для нас совершенно непонятны – потом какие-то как будто становятся ясными, а что-то так и остается до конца непонятым. Но лучше на эту тему поменьше рассуждать.
– Власть меняет человека, и далеко не в лучшую сторону. Я представляю, какое это испытание – быть наверху. Даже на моем уровне, достаточно невысоком, вижу это. Профессия режиссера – тоже власть. В твоих руках – судьбы человеческие. Хочешь не хочешь, от тебя многие зависят. Можешь и навредить, и обидеть человека. И у меня бывало – обижал совершено незаслуженно.
«Если по-простому – власть портит.
Но другого выхода тоже нет»
– Думаю, мне удается сохранять дистанцию с самим собой. Если вижу, что неправильно веду себя, стараюсь взглянуть на себя со стороны и контролировать свои поступки, реакции. Хотя, признаюсь, бывают моменты, когда открываешь себя не с лучшей стороны. Мне не хочется, чтобы со мной это происходило. Потому что, я думаю, если слишком запустится процесс, то он уже необратим. Контроль теряешь, теряешь взгляд на себя со стороны.
Если по-простому – власть портит. Но другого выхода тоже нет. То есть, строго говоря, никто другого не придумал. Все равно власть нужна – в тех или иных руках. Другое дело, хочется, чтобы люди, которые обладают властью, понимали бы, что это очень большая ответственность. Должен присутствовать здравый смысл у наделенного властью человека. Надо пытаться контролировать себя. Но власть людей меняет, безусловно.
– Уже 11 лет я генеральный директор киноконцерна «Мосфильм». Тоже достаточно случайно все получилось. Не могу сказать, что я об этом мечтал или стремился занять эту должность. Более того, и думать не мог, что так все сложится.
В конце 90-х предыдущий директор «Мосфильма» ушел в отставку. Не было никакой борьбы за место – у нас тогда все решало правление, а я был членом правления. Провели выборы – и выбрали меня простым большинством голосов. Были у меня и сомнения, но в итоге я почему-то решился. Кстати, сейчас я бы не стал пытаться повторить этот путь – он был довольно сложный. Но все-таки ни о чем не жалею. Это был один из самых интересных опытов в моей жизни. Хотя ситуация была неоднозначной.
С одной стороны, получил мощнейшую студию в Европе в полное распоряжение, с другой – эта студия была в ужасном состоянии. Самым сложным оказался поиск средств на проведение реконструкции. «Мосфильм» имеет государственный статус, но деньги пришлось зарабатывать самим.
«Ну это приключение было очень интересное»
– Собрал хорошую команду. Фактически студия построена заново. Сегодня студия – по-настоящему рыночное предприятие, мы сделали ее первоклассной. По используемым у нас технологиям она не уступает никому в мире. Еще недавно на «Мосфильме» в год снималось около 100 фильмов, а даже в лучшие советские времена делалось примерно 80 картин. Сейчас, конечно, ситуация не столь радужная – идет жесткая конкурентная борьба. Студий много – и все стараются деньги заработать. К тому же в какой-то момент перестали снимать новые фильмы. Но сейчас наметилось оживление. А в принципе у «Мосфильма» большой запас прочности. Мы всегда зависели только от себя, не брали никаких кредитов, поэтому и в будущее можем смотреть с определенной уверенностью.
– Пожалуй, самая важная часть моей работы в Общественной палате связана с прошлым.
Палата дала большой импульс процессу борьбы с игорным бизнесом. Причем именно Комитет по культуре, когда его возглавлял Александр Калягин, занимался этой проблемой серьезно – и было очень сложно. Такое было давление!..
Многие уклонялись от участия, вообще не хотели на эту тему говорить. Но это – в прошлом. Закон принят, пусть и несовершенный. Есть результат, значит, и какая-то оправданность в деятельности Общественной палаты.
Мы и сейчас ведем какие-то акции, отправляем какие-то письма во властные структуры, но есть ощущение, что особого результата они не дают. Пытались бороться с «пиратством», столько было наших инициатив, а оно как было, так и есть. В общем, нужна политическая воля. У Палаты ведь нет конституционной силы.
Вообще, когда Палата образовалась, в самом начале она имела какое-то влияние. К нам прислушивались, на заседания приезжали и министры, и другие влиятельные лица. Но это все в прошлом. Так что особого удовлетворения от работы в Общественной палате я не получаю. Думаю, не я один.
– Все, что я делаю, делаю с удовольствием. Плаваю с удовольствием, много плаваю, причем именно в бассейне – не в море. Люблю читать, одержим этим. Но больше всего я люблю снимать кино. Люблю процесс съемок, а с другой стороны, у меня само «вступление в кино» стало вызывать страх. Потому что уже знаю, что предстоит испытать огромное физическое и эмоциональное напряжение – отдаешь всего себя. Приходится вставать в 5 утра, снимать и в мороз, и в дождь, сидеть в грязи. Да и психологически тяжело, постоянно думаешь: получится – не получится. Я не обсуждал это со своими коллегами, но, думаю, многие испытывают нечто подобное.
Ведь создание фильма – это какое-то строительство. Едешь по Москве, видишь – строят люди дом. И в дождь, и в мороз, их продувает на верхотуре, а они строят.
В кино то же самое.
«Я думаю, что если человек обладает творческой потенцией,
то ему никогда не удастся с собой договориться»
– То, что я человек амбициозный, по-моему, очевидно. Там, где что-то очевидно, имеет смысл самому признаться.
Когда после школы поехал во ВГИК поступать, уже тогда задачи ставил высокие. Может быть, тогда у меня было даже больше амбиций, что естественно для молодости. С другой стороны, в моей профессии невозможно без амбиций – сама профессия их предполагает. Слово может быть не очень удачное в этом случае. Но ведь когда человек хочет чего-то добиться, он ставит цели. Например, играет в футбол – он должен выиграть. Я когда играл, всегда хотел только выиграть. Если у человека нет целей и амбиций – то это его ошибка. Но бывает, что амбиции сжигают. Как у Бальзака в «Шагреневой коже»: чем больше желаний, тем стремительнее сжимается жизнь.
– В детстве у меня не было ощущения, что я так уж радикально чем-то отличаюсь от других. Было чувство достоинства, но никогда не было надменности. Я не чувствовал себя неким «избранным». В школе я был коммуникабельным, думаю, что был неплохим товарищем, но вот учился посредственно. У меня из-за этого сейчас проблемы с детьми, с их успехами в школе. Они ведь все про меня знают.
– Я никогда не задумывался над вопросом – удалось ли мне самому с собой обо всем договориться?.. Но если подумать – нет, конечно. Думаю, если человек обладает творческой потенцией, то ему никогда не удастся с собой договориться. Я вот недавно в поездку прихватил с собой «Дневники» Льва Толстого. Простите за пафосный пример, но там, в дневниках Льва Николаевича, нашел удивительно много важного для себя. Толстой незадолго до смерти был в абсолютном конфликте с самим собой. Это говорит о том, что он – потрясающе творческая личность! Весь в раздумьях. Я, конечно, ни в коем случае не пытаюсь себя сравнивать со Львом Николаевичем, но думаю, что если человек сам с собой договорился – то он уже все заканчивает и ни к чему не стремится.
P.S. В этом году во ВГИКе прошел набор студентов в мастерскую Карена Шахназарова.
В сентябре выходит в прокат его картина «Палата №6» по повести А.П. Чехова, которая получила Серебряного Георгия на Московском международном кинофестивале в июне этого года – за лучшую мужскую роль (актер Владимир Ильин, сыгравший доктора Рагина).
В специальной программе ММКФ зрителям был предложен «Список Шахназарова» – фильмы, которые кинорежиссер рекомендует обязательно посмотреть. В этом списке – «Иван Грозный» С. Эйзенштейна; «Дорога» и «Рим» Ф. Феллини; «Зеркало» А. Тарковского; «Июльский дождь» М. Хуциева; «Призрак свободы» и «Этот смутный объект желания» Л. Бунюэля; «Набережная туманов» М. Карне; «В джазе только девушки» В. Уайлдера. Интересно было узнать, каким будет «список Шахназарова»-читателя?
Эта просьба его явно озадачила. Признался: «Если продолжить список фильмов, я добавил бы к названным еще 10-15, не больше. А вот список книг, боюсь, получится довольно длинным. Книги рекомендовать трудно – каждый сам выбирает, что ему читать. Но в моем списке, конечно же, будут и Пушкин, и Лев Толстой. Его «Севастопольские рассказы» я считаю абсолютным шедевром. Кстати, Хемингуэй считал их едва ли не лучшим из всего написанного Львом Николаевичем. Порекомендую и Хемингуэя, и Стендаля, и обязательно Проспера Мериме. Его «Кармен» у меня всегда вызывает восхищение…»
В это время зазвонил телефон, в самом начале прервав этот «список книг от Шахназарова».
Звонок оказался «ложной тревогой» – кто-то просто ошибся номером. Но случайностей, как известно, не бывает. Пришлось принять это как очередное напоминание – свой выбор каждый делает сам: чем заниматься, к чему стремиться и даже что читать.
Эвелина ГУРЕЦКАЯ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
