Наталья Варлей:
«Вертится быстрей земля!» В певческом проекте Первого канала «Две звезды» знаменитая «кавказская пленница» поет вместе с Николаем Гнатюком. Публика встречает этот дуэт, вскакивая с мест и ревя от восторга. Сегодня Наталья Варлей отвечает на вопросы корреспондента «СВ».
«Вертится быстрей земля!»
В певческом проекте Первого канала «Две звезды» знаменитая «кавказская пленница» поет вместе с Николаем Гнатюком. Публика встречает этот дуэт, вскакивая с мест и ревя от восторга. Сегодня Наталья Варлей отвечает на вопросы корреспондента «СВ». – Наталья Владимировна, партнера по популярному телепроекту «Две звезды», где за вас болела без преувеличения вся страна, сами выбирали?
– Мне позвонили с Первого канала и предложили поучаствовать в проекте в паре с Николаем Гнатюком. Мы 15 лет не виделись. Страны наши разделились, связи разорвались. Мне было очень приятно начать работать с Колей, хотя характер у него непростой. Он упрямый, но очень порядочный, верующий, принципиальный, чистый в душе человек. Не могу сказать, что работать вместе нам было просто, потому что он все-таки солист, а я непрофессиональная певица. Хотя у меня есть несколько дисков с авторскими песнями. Наши голоса не очень сходились, требовалась кропотливая работа, чтобы их соединить. А Коля живет на высоких скоростях на три страны – на Украине, в Италии, да еще мотается к сыну в Мюнхен. Он появлялся только к началу съемок. Мы были задуманы как пара ретро, но, как я говорю, сундук скрипел, но не сдавался. Нас очень хорошо принимали. И это придавало нам сил. Когда мы вышли петь «Червону руту», я тряслась как осиновый лист. К сожалению, телевизионщики так и не показали, как в зале повскакивала с мест публика, все стали нас поддерживать, подпевать, хлопать и топать. Не показали, и как все четыре мужика в жюри подняли по десять пальцев. Я такого не ожидала. Боялась, что вылетим после первого тура. Но интрига закрутилась. Из старой гвардии дольше всех продержались только мы.
– На телевидении сегодня много проектов, в которых участвуют непрофессионалы – они осваивают не только пение, но и фигурное катание, бальные танцы, даже цирк. Как вы к этому относитесь?
– Хорошо. Это интересное зрелище. Когда у меня есть время, смотрю эти передачи и не устаю поражаться, на что порой оказываются способны люди. Да и многие мои знакомые наблюдают за достижениями конкурсантов в «Танцах со звездами» или «Ледниковом периоде». Эта тема постоянно всплывает в разговорах. Значит, проекты не оставляют зрителей равнодушными.
– Вы носите редкую фамилию. Знаете ли что-то о своих корнях?
– Фамилия Варлей – валлийская. Мари Варлей – бабушка Станиславского – была француженкой. У меня есть наше генеалогическое дерево Варлеев и Барбот де Марни – это мамина девичья фамилия. Жорж Барбот де Марни когда-то приехал в Россию служить офицером у Петра Первого. Женился на русской и остался здесь, положив начало целому роду. По маминой линии все мужчины стали горными инженерами. Автор романа «Князь Серебряный» Алексей Константинович Толстой – наш дальний родственник. С Барбот де Марни, которые живут в Америке, Эстонии, Швейцарии, мы однажды встречались, одна инициативная представительница нашей фамилии собирала нас вместе в России. Мы посмотрели друг на друга и поняли, что все внешне похожи. В роду Варлеев есть немецкая ветвь, у меня в Германии живут родственники. Какая-то неизвестная 95-летняя тетушка Эрна, прочитав мое интервью, все хотела меня разыскать. Но когда, приехав в Германию, я стала ей звонить, выяснилось, что она меня не дождалась…
– Догадывались, что роль Нины из «Кавказской пленницы» станет на всю жизнь вашей визитной карточкой?
– Никто не мог предположить, что картину ждет такой успех. Кстати, «Кавказская пленница» не первая моя работа в кино. Еще учась в цирковом училище, я снималась в маленьких ролях в телевизионных лентах, в курсовых работах студентов ВГИКа. Но тут попала в компанию столь блистательных мастеров, что растерялась. Надо сказать, я была одновременно утверждена на роль гимнастки в фильме Самсона Самсонова «Арена». Но Гайдай договорился с Самсоновым, чтобы тот меня отпустил. Я потом страшно жалела, что отказалась сниматься в «Арене», мне казалось, что в «Кавказской пленнице» у меня ничего не получается. Я плакала и жаловалась маме: «Напрасно я за все это взялась, надо было играть в «Арене», там все-таки моя роль воздушной гимнастки». Когда из проявки вышел отснятый материал и его показали Ивану Пырьеву, как мне потом передавали, он сказал: «О, эта девочка может стать второй Любовью Орловой».
– Как к вам относились ваши звездные партнеры?
– Хорошо. Правда, девочка я была молоденькая, симпатичная. Видимо, очень им нравилась. Конечно, они относились ко мне как к ребенку. Да и я считала их старыми мужчинами. Хотя сейчас понимаю, что Никулину и Этушу было по 40, Моргунову – и того меньше, Саше Демьяненко – 30, только Вицину – 50 с хвостиком. Но мне они казались пожилыми, и их кокетство я всерьез не воспринимала.
– Слышала, что «Вий» накликал на вас множество несчастий и чуть не разрушил вашу судьбу.
– Это сильно преувеличено. Играть нечистую силу в храме – грех. Но я в нем исповедовалась и причащалась. Нет такого греха, который бы Бог не простил. Тем более что это был грех по неведению. Мне предложили сняться в экранизации Гоголя. Разве от такого отказываются? Да и из фильма не следует, что моя Панночка – положительная героиня, видно, что это зло. После «Вия» я крестилась. На гастролях в Херсоне однажды ноги сами привели меня в храм, а одного верующего мальчика – рабочего сцены – я попросила стать моим крестным отцом. Видимо, пришло желание очиститься. Не думаю, что мою жизнь мог бы разрушить фильм.
– Когда начали писать стихи? И почему они у вас такие грустные?
– Сочинять стихи я начала в четыре года, как только научилась читать и писать. Предисловие к моему поэтическому сборнику «Кружась над золотыми куполами» писал Юрий Никулин, он позвонил мне и спросил: «Ты помнишь свои первые стихи?» Я говорю: «Конечно, помню. У грибочка шапочка и тонкая ножка. Нет у ножки тапочка, нет и сапожка». В четыре года я их сама сочинила, с тех пор и пишу о грибочках, цветочках вперемежку со стихами о любви. Редко приходится писать о счастливой любви, чаще о той горечи, которую она приносит. Но есть у меня и о счастливой – о любви к детям, профессии, природе. Я даже окончила Литературный институт, потому что человек фундаментальный. Можно было на моем месте и в театральный не поступать, я уже снялась в двух своих самых знаменитых фильмах. Но я все же пошла в Щукинское училище. Если меня называют актрисой, я должна получить актерское образование.
– Чем занимаются ваши сыновья?
– Саша окончил режиссерский факультет Университета Натальи Нестеровой. И уже отработал помрежем на «Волкодаве» у Коли Лебедева, где я играла роль колдуньи. Мне было очень интересно наблюдать, когда он с серьезным лицом водил меня по «Мосфильму» на примерку костюмов, на пробы грима. Потом группа отправилась в Словакию, и это было наше первое расставание. Я места себе не находила, все время посылала Саше передачки с едой, шоколадки, понимала, что он получает там копейки. Когда я сама приехала на съемки, увидела своего совершенно отощавшего ребенка и поняла, что он практически не спит, выполняет функции не только помрежа, но и массу другой работы. Сердце сжималось, но я промолчала. Пускай трудится. Он получил боевое крещение, попав на серьезную, сложную картину. Саша потрудился и у Никиты Михалкова на «12», у Хотиненко на «1612». Его позвали к Михалкову, когда он еще учился в институте, и сын меня спросил (тогда еще он спрашивал совета): «Как ты считаешь, стоит мне взять академический отпуск, чтобы поработать у Михалкова?» Я сказала: «Конечно, эта школа, может, гораздо более важная, чем занятия в институте». Но он воспринял эти мои слова буквально и однажды сказал: «Зачем мне получать диплом? Я же и так работаю». Я ответила: «Если ты хочешь, чтобы я умерла от горя, то не получай». На мой день рождения Саша принес мне в подарок свой фильм и диплом.
Василий тоже очень талантливый парень, с замечательным художественным вкусом. Он учился в Институте современного искусства, где я два года преподавала актерское мастерство. Но дотянул он до третьего курса, решил, что нужно зарабатывать деньги, он взрослый человек и не желает, чтобы мама платила за его учебу. Как я его ни уговаривала, он не согласился.
– Работаете ли вы сегодня в театре?
– Играю в антрепризе спектакли «Хочу купить вашего мужа» с Валентином Смирнитским, «Оскар» с Игорем Угольниковым. Последний поставил покойный Петя Штейн. Я работала с ним еще в Театре Станиславского, он ставил спектакль «Повесть об одной любви», где я, 34-летняя тетка, играла 17-летнюю девочку до тех пор, пока не ушла из театра. Проработала в нем десять лет, переиграла весь репертуар. Но есть вещи, которые не лечатся: зависть, козни, интриги. Все это мне в конце концов надоело.
– Чего бы вы сами себе пожелали?
– Пусть все остается так, как есть, пусть подольше поживет мама, пусть будут счастливы мои сыновья и внук.
Марина ПОРК
В певческом проекте Первого канала «Две звезды» знаменитая «кавказская пленница» поет вместе с Николаем Гнатюком. Публика встречает этот дуэт, вскакивая с мест и ревя от восторга. Сегодня Наталья Варлей отвечает на вопросы корреспондента «СВ». – Наталья Владимировна, партнера по популярному телепроекту «Две звезды», где за вас болела без преувеличения вся страна, сами выбирали?
– Мне позвонили с Первого канала и предложили поучаствовать в проекте в паре с Николаем Гнатюком. Мы 15 лет не виделись. Страны наши разделились, связи разорвались. Мне было очень приятно начать работать с Колей, хотя характер у него непростой. Он упрямый, но очень порядочный, верующий, принципиальный, чистый в душе человек. Не могу сказать, что работать вместе нам было просто, потому что он все-таки солист, а я непрофессиональная певица. Хотя у меня есть несколько дисков с авторскими песнями. Наши голоса не очень сходились, требовалась кропотливая работа, чтобы их соединить. А Коля живет на высоких скоростях на три страны – на Украине, в Италии, да еще мотается к сыну в Мюнхен. Он появлялся только к началу съемок. Мы были задуманы как пара ретро, но, как я говорю, сундук скрипел, но не сдавался. Нас очень хорошо принимали. И это придавало нам сил. Когда мы вышли петь «Червону руту», я тряслась как осиновый лист. К сожалению, телевизионщики так и не показали, как в зале повскакивала с мест публика, все стали нас поддерживать, подпевать, хлопать и топать. Не показали, и как все четыре мужика в жюри подняли по десять пальцев. Я такого не ожидала. Боялась, что вылетим после первого тура. Но интрига закрутилась. Из старой гвардии дольше всех продержались только мы.
– На телевидении сегодня много проектов, в которых участвуют непрофессионалы – они осваивают не только пение, но и фигурное катание, бальные танцы, даже цирк. Как вы к этому относитесь?
– Хорошо. Это интересное зрелище. Когда у меня есть время, смотрю эти передачи и не устаю поражаться, на что порой оказываются способны люди. Да и многие мои знакомые наблюдают за достижениями конкурсантов в «Танцах со звездами» или «Ледниковом периоде». Эта тема постоянно всплывает в разговорах. Значит, проекты не оставляют зрителей равнодушными.
– Вы носите редкую фамилию. Знаете ли что-то о своих корнях?
– Фамилия Варлей – валлийская. Мари Варлей – бабушка Станиславского – была француженкой. У меня есть наше генеалогическое дерево Варлеев и Барбот де Марни – это мамина девичья фамилия. Жорж Барбот де Марни когда-то приехал в Россию служить офицером у Петра Первого. Женился на русской и остался здесь, положив начало целому роду. По маминой линии все мужчины стали горными инженерами. Автор романа «Князь Серебряный» Алексей Константинович Толстой – наш дальний родственник. С Барбот де Марни, которые живут в Америке, Эстонии, Швейцарии, мы однажды встречались, одна инициативная представительница нашей фамилии собирала нас вместе в России. Мы посмотрели друг на друга и поняли, что все внешне похожи. В роду Варлеев есть немецкая ветвь, у меня в Германии живут родственники. Какая-то неизвестная 95-летняя тетушка Эрна, прочитав мое интервью, все хотела меня разыскать. Но когда, приехав в Германию, я стала ей звонить, выяснилось, что она меня не дождалась…
– Догадывались, что роль Нины из «Кавказской пленницы» станет на всю жизнь вашей визитной карточкой?
– Никто не мог предположить, что картину ждет такой успех. Кстати, «Кавказская пленница» не первая моя работа в кино. Еще учась в цирковом училище, я снималась в маленьких ролях в телевизионных лентах, в курсовых работах студентов ВГИКа. Но тут попала в компанию столь блистательных мастеров, что растерялась. Надо сказать, я была одновременно утверждена на роль гимнастки в фильме Самсона Самсонова «Арена». Но Гайдай договорился с Самсоновым, чтобы тот меня отпустил. Я потом страшно жалела, что отказалась сниматься в «Арене», мне казалось, что в «Кавказской пленнице» у меня ничего не получается. Я плакала и жаловалась маме: «Напрасно я за все это взялась, надо было играть в «Арене», там все-таки моя роль воздушной гимнастки». Когда из проявки вышел отснятый материал и его показали Ивану Пырьеву, как мне потом передавали, он сказал: «О, эта девочка может стать второй Любовью Орловой».
– Как к вам относились ваши звездные партнеры?
– Хорошо. Правда, девочка я была молоденькая, симпатичная. Видимо, очень им нравилась. Конечно, они относились ко мне как к ребенку. Да и я считала их старыми мужчинами. Хотя сейчас понимаю, что Никулину и Этушу было по 40, Моргунову – и того меньше, Саше Демьяненко – 30, только Вицину – 50 с хвостиком. Но мне они казались пожилыми, и их кокетство я всерьез не воспринимала.
– Слышала, что «Вий» накликал на вас множество несчастий и чуть не разрушил вашу судьбу.
– Это сильно преувеличено. Играть нечистую силу в храме – грех. Но я в нем исповедовалась и причащалась. Нет такого греха, который бы Бог не простил. Тем более что это был грех по неведению. Мне предложили сняться в экранизации Гоголя. Разве от такого отказываются? Да и из фильма не следует, что моя Панночка – положительная героиня, видно, что это зло. После «Вия» я крестилась. На гастролях в Херсоне однажды ноги сами привели меня в храм, а одного верующего мальчика – рабочего сцены – я попросила стать моим крестным отцом. Видимо, пришло желание очиститься. Не думаю, что мою жизнь мог бы разрушить фильм.
– Когда начали писать стихи? И почему они у вас такие грустные?
– Сочинять стихи я начала в четыре года, как только научилась читать и писать. Предисловие к моему поэтическому сборнику «Кружась над золотыми куполами» писал Юрий Никулин, он позвонил мне и спросил: «Ты помнишь свои первые стихи?» Я говорю: «Конечно, помню. У грибочка шапочка и тонкая ножка. Нет у ножки тапочка, нет и сапожка». В четыре года я их сама сочинила, с тех пор и пишу о грибочках, цветочках вперемежку со стихами о любви. Редко приходится писать о счастливой любви, чаще о той горечи, которую она приносит. Но есть у меня и о счастливой – о любви к детям, профессии, природе. Я даже окончила Литературный институт, потому что человек фундаментальный. Можно было на моем месте и в театральный не поступать, я уже снялась в двух своих самых знаменитых фильмах. Но я все же пошла в Щукинское училище. Если меня называют актрисой, я должна получить актерское образование.
– Чем занимаются ваши сыновья?
– Саша окончил режиссерский факультет Университета Натальи Нестеровой. И уже отработал помрежем на «Волкодаве» у Коли Лебедева, где я играла роль колдуньи. Мне было очень интересно наблюдать, когда он с серьезным лицом водил меня по «Мосфильму» на примерку костюмов, на пробы грима. Потом группа отправилась в Словакию, и это было наше первое расставание. Я места себе не находила, все время посылала Саше передачки с едой, шоколадки, понимала, что он получает там копейки. Когда я сама приехала на съемки, увидела своего совершенно отощавшего ребенка и поняла, что он практически не спит, выполняет функции не только помрежа, но и массу другой работы. Сердце сжималось, но я промолчала. Пускай трудится. Он получил боевое крещение, попав на серьезную, сложную картину. Саша потрудился и у Никиты Михалкова на «12», у Хотиненко на «1612». Его позвали к Михалкову, когда он еще учился в институте, и сын меня спросил (тогда еще он спрашивал совета): «Как ты считаешь, стоит мне взять академический отпуск, чтобы поработать у Михалкова?» Я сказала: «Конечно, эта школа, может, гораздо более важная, чем занятия в институте». Но он воспринял эти мои слова буквально и однажды сказал: «Зачем мне получать диплом? Я же и так работаю». Я ответила: «Если ты хочешь, чтобы я умерла от горя, то не получай». На мой день рождения Саша принес мне в подарок свой фильм и диплом.
Василий тоже очень талантливый парень, с замечательным художественным вкусом. Он учился в Институте современного искусства, где я два года преподавала актерское мастерство. Но дотянул он до третьего курса, решил, что нужно зарабатывать деньги, он взрослый человек и не желает, чтобы мама платила за его учебу. Как я его ни уговаривала, он не согласился.
– Работаете ли вы сегодня в театре?
– Играю в антрепризе спектакли «Хочу купить вашего мужа» с Валентином Смирнитским, «Оскар» с Игорем Угольниковым. Последний поставил покойный Петя Штейн. Я работала с ним еще в Театре Станиславского, он ставил спектакль «Повесть об одной любви», где я, 34-летняя тетка, играла 17-летнюю девочку до тех пор, пока не ушла из театра. Проработала в нем десять лет, переиграла весь репертуар. Но есть вещи, которые не лечатся: зависть, козни, интриги. Все это мне в конце концов надоело.
– Чего бы вы сами себе пожелали?
– Пусть все остается так, как есть, пусть подольше поживет мама, пусть будут счастливы мои сыновья и внук.
Марина ПОРК
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
