Светлый Гоголь

Большие юбилеи русских классиков у нас отмечают громко. Ставят памятники. Издают собрания сочинений. Пишут новые портреты и по-новому иллюстрируют знаменитые произведения. В новых театральных и киноинтерпретациях являют миру всем известных героев. А все мы, наизусть зная реплики их, спешим на премьеры в ожидании того, что наши кумиры через десятилетия ответят нам на жгучие вопросы бытия, которых, похоже, стало намного больше в век сверхскоростей. Наверное, так было со 100-летним юбилеем Гоголя. На словах основательно готовились и к 200-летию классика. Но на деле, похоже, вышло «как всегда». О том, как Гоголь отвечает на жгучие вопросы современности, рассказывает исследователь его творчества, автор книги «Гоголь», выдержавшей семь изданий в серии ЖЗЛ («Молодая гвардия»), а также книги «Смех Гоголя», лауреат премии Александра Солженицына Игорь Золотусский.

– Игорь Петрович, Гоголя считают самой загадочной фигурой в русской литературе ХХ века. Скажите, с высоты новых времен, например последних 20 лет, вы что-то новое открыли для себя в наследии классика? И можем ли мы считать себя духовными наследниками Гоголя?
– В Гоголе нет ничего загадочного. Как говорил русский философ Иван Ильин, чтобы открыть для себя что-то новое в чьем-то творчестве, нужно постичь глубину жизни этого человека через его произведения, и чем дальше отдалитесь от своего времени, тем в большей степени он приблизится к вам. А Гоголь – не тайна и не загадка, он – бесконечность, через которую на протяжении веков может пройти не одно поколение. С понятием бесконечности связана всякая великая поэзия. И в этом смысле Гоголь не отличается от других гениев мировой литературы. И сегодня он к нам приблизился в большей степени, чем в советские годы, когда был «обличителем» чиновников-взяточников и мздоимцев, «обличителем» самодержавия и всего, что составляло основы жизни при нем. Но, несмотря на то что Гоголь действительно был обличителем разного рода разгильдяйства, по сути своей он созидатель, а не разрушитель.
А что стоит в центре современной литературы, хотя литературы как таковой, считаю, сегодня нет? Есть литераторы, которые занимаются изничтожением российского прошлого, смеясь и куражась, говорят о том, что русский человек ищет темных сторон в жизни, ищет те самые «свиные рыла», которые Гоголь вроде тоже описывал. Это неправда – о человеке, о России, о жизни вообще.
В человеческой природе есть много низкого, но в человеке есть и высокое. И Гоголь, сколько помнил себя, хотел приблизить человека к этой высоте. В «Выбранных местах из переписки с друзьями» он называл литературу «незримой ступенью к христианству». И это не метафора, это означает то, что Гоголь писал, как жил, и жил, как писал, то есть он не отделял жизнь от идеалов, которые внушал читателям. Он считал, что если литератор пишет о высоком и прекрасном, то и сам должен быть достойным человеком. Таков был высокий подвиг его души.
Это удивительное явление, когда писатель не отделяет свою жизнь от творчества. Ни Пушкин, ни Достоевский не жили так, как Гоголь. Назову разве что Льва Толстого, у кого осуждение собственного несовершенства совпадало с желанием устранить это несовершенство вообще из жизни. Такой жизненный выбор стоил очень дорого. На исповедях Гоголь не скрывал ничего дурного в себе, желая собственным примером показать людям: считать, что искусство – это одно, а жизнь – другое, ошибочно. Прежде всего мы должны строго заглянуть в глаза себе, а потом смотреть по сторонам. Говоря об этом удивительном свойстве Гоголя, мы и открываем его заново. Именно с него начался крестный ход русской литературы к Богу. И многие задумались о том, чего стоит писателю, призывающему служить народу на прямой дороге и не за болотными огнями, искреннее движение к Богу.
Кроме того, сейчас рассеивается много заблуждений насчет Гоголя, которые темным облаком висели над его головой. И это темное облако пытались уравнять с его личностью. Но сейчас, когда мы наконец пробуждаемся от сна «перестройки» и обольщения богатством, становится очевидным, как люди тянутся к светлой сущности Гоголя. Сужу по отзывам на наш фильм «Оправдание Гоголя», только что показанный на канале «Культура». Ведь юбилей, который отмечаем, – прекрасный повод сказать наконец о том, что Гоголь – не обличитель, а гениальный юморист, который никого не казнит и не ставит к позорному столбу. Слово Гоголя никого не убивает и ничего не разрушает. Оно таит в себе комическое отношение к действительности. А юмор (с греческого – влага) словно увлажняет гоголевское письмо, поэтому у него нет ни одного злодея, а есть люди заблуждающиеся, не знающие своего назначения, идущие по кривой дороге. Но он старается вывести их на тот путь, идя по которому они могут достичь христианского идеала. Гоголь говорил, что не видел ничего лучше того, что есть в Евангелии. И что человек, какими бы кругами ни ходил, вернется к нему снова. Это предвидение актуально для ХХI века.
Вот типичный пример заблуждения насчет гоголевского дара:

Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.

Это написал Н.А. Некрасов.
Это кажется странным – применительно к Гоголю. Теперь посмотрим, кого и как Гоголь казнит. Хлестаков – веселый мальчишка, талантливый враль. Он – в ударе, и он – «творит»! Несчастный, простодушный мальчишка, неожиданно оказавшийся в кругу людей, которые хорошо к нему относятся, угощают, говорят комплименты. Дамы у его ног – да такой минуты у него в жизни не бывало. Он так и говорит: «Такой прекрасной минуты не было в моей жизни!» А что его ждет дома, в Саратовской губернии, куда он едет из Петербурга?! Папенька, который выпорет за растраченные деньги – какая же это казнь, какое издевательство, какая ненависть?! Хлестаков вызывает жалость и симпатию.
И Городничий, когда понимает, что его облапошили, вызывает жалость. А когда Добчинский говорит Хлестакову: «Скажите Государю, что в таком-то городе живет Петр Иванович Добчинский», это же хватает за сердце. Человек не хочет пропасть в истории, бесследно исчезнуть. Он надеется, что его вспомнят и узнают. Николай I, явившись на первое представление «Ревизора», аплодировал и хохотал, а когда за кулисами встретил актера, игравшего Добчинского, сказал: «Теперь я знаю, что возбуждает жалость к этим людям».
У Гоголя, конечно, есть темные силы – колдуны, панночки, черти, но отношение к черту на сцене у него комическое. Своим смехом Гоголь ставит щит, который защищает жизнь от темных сил. И этим он напоминает мне Сервантеса, который также относился к Дон Кихоту. Тем, кто называет Гоголя сатириком, напомню, что «сатира» с греческого дословно переводится как «рву мясо». Жестокую, уничтожающую сатиру писали Ювеналий, Джонатан Свифт, но не Гоголь. Писатель сам говорил: «Я – комик. Сатириком себя не назову». То, что рассеивается заблуждение насчет природы гоголевского смеха, – знамение времени. Мы устали от погружения на дно зла. И жаждем любви и участия.
– Как могло так случиться, что талант такой сокрушительной критической силы, каким Гоголь показал себя в «Ревизоре», позволил его обладателю «усмирить» себя в «Выбранных местах из переписки с друзьями»? Вы во всем согласны с Белинским?
– Вы опять о разрушительности критического смеха Гоголя? Да он всегда опасался, что его смех может послужить делу разрушения, и ему приходилось оправдываться перед читателями. По поводу «Ревизора» он написал пьесу «Театральный разъезд», а потом еще «Развязку» «Ревизора», где объяснял идею пьесы. Ко второму изданию «Мертвых душ» он пишет предисловие, где также объясняется с читателем, что хотел сказать ему. И все это говорит о том, что по-настоящему не понимали Гоголя ни в XIX веке, ни в наше время. И Белинский горько ошибался, давая оценку «Выбранным местам»: во-первых, он заподозрил Гоголя, верного христианина, в неискренности. Возможно, в «Переписке» было много патетичности, прорезавшейся гордыни, возможно, он не нашел единственных слов, чтобы рассказать о том, что переживал в эту минуту, но там не было неискренности. Во-вторых, Белинский назвал эту книгу «падением» Гоголя, после чего резко выступил Лев Толстой, уже после смерти Белинского.
А Блок, давая свою оценку «Выбранным местам», сказал, что Белинский катится вниз по ступеням русской культуры и, больно ударяясь головой о ступени, способствует тому, что русское общество повернулось к революции. Известно, что после выхода этой книги некоторые подозревали Гоголя в сговоре с властями, в то время как при дворе отказались от дарственных экземпляров, присланных писателем.
А на самом деле Гоголь жил бедно, после его смерти осталась лишь старая шуба да 43 рубля денег. В то время как на руках Степана Петровича Шевырева находились тысячи рублей, которые писатель завещал раздать бедным студентам. Вот что такое Гоголь. Смысл его жизни заключался в бесконечном служении людям. Жизнь Гоголя – настоящий духовный подвиг.
Борис Зайцев уже в ХХ веке назвал «Выбранные места» «героической книгой», а Александр Блок, представитель Серебряного века, написавший уже поэму «Двенадцать», в 1918 году заметил: «Мы вновь стоим перед этой книгой. Она скоро пойдет в жизнь и в дело». И мы можем повторить эти слова за Блоком. Его «книга» уже пошла «в жизнь и в дело». Разочарование, пережитое народом после реформ в «лихие 90-е», давно подвело всех к мысли о том, что пора всем взяться за ум, и каждому на своем месте «хорошо делать свое дело».
Никакими конституциями и реформами не исправить общество. Невозможно вести хозяйство, говорит Гоголь, не думая сколько-нибудь о высшей цели. Обольщение богатством может привести только во тьму материальности, и мы упремся, как в последнюю цель, в дверь супермаркета. Этот призыв Гоголя к высшему идеалу многие называют утопией, но «Переписка» взывает к этому. А в заключительной главе «Светлое Воскресение» Гоголь прозрел главную угрозу, исходящую от просвещения, которое лишено нравственной основы. И что же, в современной школе русскую литературу истребляют как предмет, остается одна прагматика. А в 60-70-х годах литература была еще и уроком воспитания души. Русская вертикаль всегда была построена так: на первом месте – идеал, а деньги потом. Сегодня все перевернулось, и Гоголь это предвидел. Он говорил, что опасностью является «гордость ума», когда человек ставит себя выше Бога. Ум, считал он, только тогда идет вперед, когда движутся вперед все нравственные силы в человеке. Суть общего движения человечества, считал он, в обезбоживании. Недаром он был свидетелем европейских революций и их последствий на русской почве, главный суд над петрашевцами состоялся еще при Гоголе. Он предвидел опасность разрушения нравственных устоев жизни и сказал в своей «Переписке»: «Поразительно: в то время, когда уже было начали думать люди, что образованием выгнали злобу дня, злоба другой дорогой, с другого конца, входит в мир – дорогой ума и на крыльях журналистов, как всепоглощающая саранча, нападает на сердце людей повсюду». Речь идет об уме особенном, оторванном от сердца.
– Скажите, трагический уход Гоголя был предопределен всей его жизнью? Другими словами, могло ли быть иначе – второй том опубликован и Гоголь в свои 42 года остается жить?
– Гоголь был максималист, он требовал совершенства как в себе, так и в искусстве. Недаром он уехал в Италию, где было тепло, но главное – там он был окружен великими созданиями искусства, ниже уровня которых никогда бы не опустился. И он встал в ряд великих мира сего. Что касается сожжений рукописей, это случалось с ним не единожды. Еще в юности он издал за свой счет историческую повесть «Ганц Кюхельгартен», и, когда газеты откликнулись уничижительным смехом, он сжег нераспроданные экземпляры. Во Франкфурте, в доме Жуковского, когда хозяин дома начал засыпать под чтение пьесы из английской истории, – бросил ее в печь. В этом же доме, в 1845 году, переживая тяжелый душевный кризис, Гоголь сжег первую версию второго тома «Мертвых душ». Такое беспощадное отношение ко всему несовершенному в слове становится почти житейским правилом Гоголя. Что касается сожжения второго тома «Мертвых душ» в ночь с 11 на 12 февраля 1952 года, причиной было то же недовольство писателя написанным. А началось все с правки отдельного места, потом он увидел в рукописи неточные слова, отклоняющиеся от его мысли…
Многие, в том числе Сергей Тимофеевич Аксаков, были склонны подозревать Гоголя в помешательстве, но потом Аксаков каялся и признавал Гоголя мучеником христианства.
До этого рокового события Гоголь пережил несколько кризисов: первый – когда сжег первую версию второго тома, и второй – неудачу с «Выбранными местами», когда книгу оплевали и ошикали, а автора Белинский назвал «поборником кнута». Он раскрыл свою душу, а туда взяли да плюнули. Он понимал, что в книге есть напыщенные места, что он, по его словам, «размахнулся этаким Хлестаковым». Но он думал, что книга может повлиять на российскую жизнь. Он всегда хотел служить России – вначале на поприще юстиции, потом – на литературном. А критику он тогда ответил: «А что вы думаете, коммунисты могли принести счастье человечеству?!» Да-да, не удивляйтесь, Гоголь знал это слово – «коммунисты».
В начале 1848 года Гоголь едет в Иерусалим. Он хочет увериться в твердости веры в Христа, он молится в Храме Гроба Господня и не чувствует, что в душе его произошло то, чего он ожидал. «Сердце мое осталось черство» – этот удар он пережил тяжело. Гоголь возвращается в Россию, поселяется в доме Талызиной у графа А.П. Толстого и пишет второй том «Мертвых душ». И, еще не оправившись от первого удара, получает второй. Анонимный отказ от предложения руки и сердца Анне Михайловне Виельгорской, дочери графа Виельгорского, приближенного ко двору. Казалось бы, близкие Гоголю люди, и он не чужой им человек, еще в Ницце тесно общались целую зиму, живя по соседству, но на позолоченных верхах лестницы места писателю не нашлось.
Как Гоголь вышел из этого кризиса, трудно даже представить. Он бросается к Аксаковым, ищет защиты, внимания, любви. Совсем как дитя. «Как хочется прижаться к Богу!» – записывает он в эти дни. Такие переживания могли сломить и физически сильного человека. Что характерно, нечто провидческо-мистическое присутствует в жизни всей семьи Гоголя, возьмите историю женитьбы его родителей. Его мать в младенческом возрасте приснилась его отцу… Прошли годы, и они стали мужем и женой, а потом и родителями Николая Васильевича. А Гоголь, бросив в печь второй том, понимает, что на этот раз сил на восстановление рукописи у него нет и дальше – только смерть.
– Но в «Мертвых душах» у Гоголя предполагался и третий том – о светлом, преобразившемся Чичикове. По-вашему, такое было возможно?
– В издательстве «Московские учебники» выходит двухтомник «Мертвых душ» в иллюстрациях художника Николая Предеина. В первой книге – собственно поэма Гоголя, где Чичиков в конце второго тома становится генерал-губернатором. А во второй – мой комментарий к поэме «Я человек, Ваше сиятельство…». Николая Предеина называют «открытием ХХI века, Чичикова он рисует начиная с детского возраста. Он же сирота, вырос без матери, поэтому у него незащищенное сердце. Чичиков – такое же дитя, как и Хлестаков, разве злодей мог попасть впросак со своими аферами?
– Как вы думаете, как бы Пушкин отнесся к идее второго и третьего томов «Мертвых душ»?
– По мнению зарубежного исследователя творчества Гоголя Константина Мочульского, «если бы продолжился Пушкин, это был бы сплошной Майков, сплошное благополучие». Поле Гоголя – сплошное неблагополучие. Это писатель, имеющий мировую славу, и именно он ввел русскую литературу в мировой контекст, несмотря на нашу любовь и обожание Пушкина. Гоголь выполнил свое предназначение, и мы должны отмечать его день рождения как светлый праздник. Рождение гения и есть праздник для всего народа. В некоторых странах по этому случаю даже национальные флаги вывешивают. Честь и слава тем, кто нас воспитал, без них мы были бы не мы, а стали бы Россией-Америкой.
– Как вы объясните, что в жизни Гоголя так и не появилась реальная женщина? Что это – монашество в миру? Болезненное отношение к тому, чтобы делить свою жизнь на двоих? Или что-то другое?
– Женщина – тайна каждого человека. Вот что писал Гоголь своему другу Данилевскому, рассказавшему о своем романе с красивой женщиной. Гоголь написал, что рад за него, но признавался, что если бы это чувство посетило его, он бы сгорел, превратился в прах. Гоголь боялся быть отторгнутым от любимого дела женщиной. В нем жил этот страх. И в повести «Вий» Хома Брут рассказывает своим гулякам, как панночка ездила на сотнике, а потом нашли горстку пепла, от него оставшуюся. То же самое произошло в «Ночи накануне Ивана Купала», когда страсть сожгла человека. А Шпонька, когда тетушка решила его женить, помните, как рассуждает: «Какая жена, я один, а где жена будет жить?» И она начинает чудиться ему во всем: сидит у него в кармане – вместо платка, в ухе – вместо хлопчатой бумаги, на прилавке – вместо шерстяной материи, и с колокольни тянется к нему голова жены… Такой страх Гоголя – комический, но это его собственное чувствование.
– Сейчас многие задаются вопросом: кем считать Гоголя – русским или украинцем?
– Вот праздный вопрос. Родился писатель на Украине, любил собирать украинские песни, пел прекрасно, но Гоголь – великий русский писатель. Он и землякам своим говорил: «Нам и писать, и мыслить нужно по-русски. На Украине три музея Гоголя – тот, который в Васильевке, создан по моей инициативе. Помню, как в 70-х годах ходили мы с этой идеей в обком партии, и уже в 1984 году там был открыт заповедник. Недавно мы там были на съемках фильма «Оправдание Гоголя». Для нас устроили обед в парке, и мы почувствовали огромную любовь этих людей. Второй музей – в Сорочинцах – каменный домик, где Гоголь родился, единственный музей, где есть личные вещи писателя; сохранилась Спасо-Преображенская церковь на берегу реки Псел, где писателя крестили. И в Нежинском педагогическом университете, где раньше была гимназия, есть мемориальная комната.
– В Москве тоже открыли музей Гоголя в доме Талызиной на Никитском бульваре…
– Это, простите, не музей, а аттракцион. В доме, где Гоголь провел последние годы жизни, в советское время располагалась библиотека, и академик Лихачев еще в 1986 году предлагал переселить ее в соседнее здание, а дом отдать под гоголевский музей. Но, как видите, библиотека до сих пор на месте, а Гоголь по-прежнему находится в положении приживала. Теперь в двух его комнатах на первом этаже устроили Театр вещей. Поставили на колеса сундук Пандорры, скрывающий в себе все зло мира, а по мысли авторов проекта, олицетворяющий душу Гоголя. Нарушили мемориальность комнат, прорубив дверь, и т.д. На все это вкупе с мраморными полами и креслами на гнутых ножках истрачено 69 миллионов рублей из 153, выделенных Правительством РФ. Заявляю об этом как член оргкомитета по подготовке торжественных мероприятий в связи с 200-летием Н.В. Гоголя. В оргкомитет входят известные деятели культуры – Валентин Распутин, Савва Ямщиков, Василий Ливанов. А возглавляет его министр культуры РФ Александр Авдеев.
К счастью, не состоялся, по настоянию либеральной общественности, перенос знаменитого памятника скульптора Андреева из двора дома Талызиной на Арбатскую площадь. К 100-летию Гоголя андреевский памятник был установлен именно там, но в 1951 году его убрали с Арбатской площади и установили в 1959 году рядом с последним пристанищем писателя. И он здесь прижился…
Но главное, в юбилейный год будет восстановлен первоначальный облик могилы Гоголя – с крестом и голгофой. Как известно, в 1931 году Свято-Данилов монастырь был разрушен, в нем открыли Детский приемник-распределитель ГУЛАГа НКВД (в нем как сын врагов народа, к слову сказать, оказался и Игорь Золотусский. – Ред.). Прах Гоголя перезахоронили на Новодевичьем кладбище. Над могилой установили бюст работы скульптора Томского с надписью: «Гоголю – от Советского правительства». Летом на могиле Гоголя вновь установят крест и голгофу, а бюст передадут музею Новодевичьего кладбища. Акция пройдет под патронатом Минкульта РФ.
А вот в Петербурге гоголевский юбилей отметили своеобразно. Именем Гоголя назвали новую станцию метро вблизи дома, где жил писатель на Малой Морской улице. До недавнего времени эта улица тоже носила имя Гоголя, так назвали ее еще в 1902 году, но в Петербурге решили, что это лишнее, и вернули старое название. Теперь Морских улиц в городе две, а Гоголя – ни одной. Не заслужил классик.
Как не заслужил и музея, написав цикл «Петербургских повестей». Губернатор Матвиенко не сочла нужным принять членов оргкомитета, поднимавших этот вопрос, а на письменный запрос мы получили ответ: «Правительство считает нецелесообразным иметь музей Гоголя в Петербурге». (Фразу так и хочется отлить в «бронзе» – для декораций нового «Ревизора». Персонажи Гоголя в России бессмертны! – Ред.)
Чтобы не заканчивать на грустной ноте, расскажу, как на празднование 100-летия Гоголя Французская академия литературы приехала едва ли не в полном составе. И президент академии заметил в своем выступлении: «Герцог Ришелье удивился бы, узнав, что французами нарушена 300-летняя традиция не чествовать иноземных писателей, но ради Гоголя мы сделали исключение». А англичане отозвались фразой не в бровь, а в глаз, сказав, что «Гоголь описывает то, что, собственно, и является русской литературой». Что здесь прибавить?!.

От ред.
Так что дозреют петербургские чиновники или нет до музея Гоголя в Петербурге, это мало что изменит. Храм гоголевских творений давно возведен, и двери его открыты для всех…

Нина КАТАЕВА