Земное и небесное «Мосфильма»
Итоги 85 лет работы главной киностудии страны подводит ее генеральный директор, народный артист России Карен Шахназаров Фотокоры, проявившие фото Карена Шахназарова с пресс-конференции в РИА Новости по поводу 85-летия киноконцерна «Мосфильм», озадачились, чего было больше в речи гендиректора – позитива или негатива. Он и хмурился, и смеялся, и воздевал руки к небу. Разговор о проблемах и перспективах отечественного кино всех задел за живое и, по признанию самого Шахназарова, доставил ему удовольствие.
Итоги 85 лет работы главной киностудии страны подводит ее генеральный директор, народный артист России Карен Шахназаров
Фотокоры, проявившие фото Карена Шахназарова с пресс-конференции в РИА Новости по поводу 85-летия киноконцерна «Мосфильм», озадачились, чего было больше в речи гендиректора – позитива или негатива. Он и хмурился, и смеялся, и воздевал руки к небу. Разговор о проблемах и перспективах отечественного кино всех задел за живое и, по признанию самого Шахназарова, доставил ему удовольствие. – В течение последних трех месяцев мы видим резкое падение всех побед нашего кино, – не стал скрывать Карен Шахназаров. – Съемок нет вообще.� И не только у нас так обстоят дела – фирма «Кодак», с которой тесно сотрудничаем, продала пленки всего на одну картину. Копий для проката на «Мосфильме» сделано предостаточно, а негатив – то, что приходит во время съемочного процесса, – отсутствует полностью. Как человека, имеющего отношение к �кино, меня это не может не волновать. Хотя показатели за последний месяц, благодаря многопрофильной деятельности студии, и особенно монтажно-тонировочной лаборатории, у нас неплохие. Если ситуация будет углубляться, появится безработица. Известно, что у людей, работающих в штате студии, зарплата зависит от наличия работы. Не у дел оказались многие хорошие специалисты. Цены начинают снижаться, думаю, это скажется и на гонорарах актеров. Плюс ко всему, Министерство культуры не выработало систему господдержки. И бюджет в этом году подсократили, так что не думаю, что актуальным будет госзаказ.
Цены на билеты, конечно, должны снижаться, но пока этого нет, в отличие от провинции. У нас до 70 процентов продукции идет в прокат, и расценки на многие услуги мы снизили, в частности на печатание тиражей. Но в Москве открыто несколько новых лабораторий. Работают они почти без прибыли, а это означает, что выросла норма прибыли у прокатчиков.
Индустрия кино, как и другие сферы, пережила настоящий крах с развалом Советского Союза. А советская киноиндустрия была очень мощной, и если сравнивать с ней современное состояние российского кино, то победа будет не за ним. В 90-е годы кино России достигло отметки «ноль». Помню, как в 1994 году в Америке я снимал картину «Американская дочь» и приехал делать постпродакшн на «Мосфильм». В коридорах не было ни души, можно было кричать «ау». И мы гордимся, что за 10 лет построили мощную киноиндустрию, не уступающую никакой другой в мире. На студии производится до 70 процентов всей российской кинопродукции. Восстановлен кинопрокат. Российское кино по праву начинает участвовать в мировом процессе. Реализуем его в программах больших фестивалей. Провели фестиваль в Китае. В США впервые за всю историю в течение года были показаны 24 наши картины. За 10 лет доходы «Мосфильма» выросли в 10, а цены на кинопроизводство упали в 5 раз, и это говорит о� том, что существует реальная конкуренция. Но с точки зрения творчества считаю наше кино достаточно слабым, ниже среднего уровня и сильно уступающим советскому кино.
Когда я пришел на «Мосфильм», здесь работали Тарковский, Шукшин, Бондарчук, Гайдай, Шепитько, Климов, Кончаловский, Данелия – могу назвать до 50 имен режиссеров экстра-класса. Сегодня и пятерых не назову. А кино на самом деле – это прежде всего личности, хотя «земное» и «небесное» в нем переплетено. И если реальность построенной индустрии всем очевидна, то, что происходит «на небесах», вы никогда не поймете. И никогда не ответите на вопрос, почему в одни времена рождаются Шукшин и Тарковский, а в другие – нет. А возьмите 1924 год – голод, разруха в стране, а в кино работали Эйзенштейн, Довженко, Пудовкин, Дзига Вертов, Трауберг. И создали великое кино, по которому и сегодня, как по учебникам, учат молодых.
У них был стиль, понимаете? А искусство – это и есть стиль. «Александра Невского» Эйзенштейна где только ни показывали, вплоть до Пикадилли, и везде был успех. Или – Франция на грани революции, и вдруг появляется Бельмондо с картиной «На последнем дыхании», в которой есть стиль. Думаю, прав Николай Бердяев, утверждавший, что «свободы духа гораздо больше во времена, когда горят костры инквизиции». И история этому учит – возникновение итальянского неореализма в послевоенной Италии или «новая волна» во Франции. Убежден, шедевры рождаются тогда, когда внутри человечества что-то бурлит и люди думают. Наличие идей – это самое главное. Хорошо помню, как Марчелло Мастроянни рассказывал: «Мы в кафе стали сидеть только в 70-е годы, а то все на кухне, у нас ничего не было». А великое кино – было. Так что очевидно – человеку нужно нечто большее, чем 20 сортов колбасы и 30 сортов сыра. К сожалению, сегодня в России духовная жизнь, как бы это точнее сказать, очень слабенькая…
Карен Шахназаров сегодня ощущает себя на «Мосфильме» «реальным ветераном». Что совсем неудивительно для человека, которого в коридорах киностудии похлопал по плечу сам Смоктуновский. «В советские времена студии имели каждая свой характер, – рассказал Карен Шахназаров. – Был «Мосфильм» – с его� хлебосольством, толерантностью, некоторой безалаберностью. Лучшие режиссеры сюда съезжались из всех республик. Лотяну, Жалакявичус сняли хорошие фильмы, и они уже здесь. А «Ленфильм» отличался чопорностью, рационализмом, суховатостью в обращении. Точно сказано у Пушкина: «Петербург – это передняя, а Москва – девичья». К сожалению, сегодня студии становятся похожими друг на друга,� они становятся «территориями», как фильмы стали «проектами», а сценарии – «текстами».
А между тем образы студий складывались десятилетиями, обрастали мифологией. Вот на Киностудии имени Довженко есть яблоневый сад, который, по преданию, посадил сам Александр Петрович. Никто этого не видел, да это и неважно, главное, есть эта легенда. А на «Мосфильме» вам расскажут, как Пырьев умолял Яковлева сняться в «Гусарской балладе». Пришел в кабинет, упал на колени и пополз к нему со словами: «Юрочка, умоляю сыграть!» – пока тот не согласился. Или еще знаменитая история. Пырьев стоял у открытого окна студии, а внизу мимо проходил сценарист. И, на свою беду, поинтересовался: «Иван, ты прочитал сценарий, который я тебе дал?»� «Да», – последовал ответ. «Что скажешь?» «Сейчас скажу», – ответил Пырьев и выбросил рукопись в окно. Вы только представьте картину – над главной площадью «Мосфильма», кружась, летят листы сценария. Такова традиция «Мосфильма» – из этого складывалось все остальное».
Карен Шахназаров закончил снимать картину по рассказу Чехова «Палата №6». «У этого фильма интересная история, – сказал режиссер. – Задуман он был лет 20 назад, когда мы с Сашей Бородянским, постоянным моим соавтором, познакомились с итальянским продюсером и решили сделать фильм. Остановились на чеховском рассказе. А весь фокус был в том, что роль доктора Рагина должен был играть Марчелло Мастроянни. Мы уже начали работать, а сюжет, надо сказать, перенесен в современность, и �это очень не нравилось итальянцам, особенно Мастроянни. Для мегазвезды такого уровня подобные эксперименты представлялись дерзким занятием. Меня все время уговаривали «поменять концепцию», я не хотел, и в результате мы расстались по-хорошему. Многие мотивы были использованы потом в «Цареубийце», а закончив снимать «Исчезнувшую империю», я вдруг увидел в Володе Ильине, который находится в замечательной форме, доктора Рагина.
В те дни в Италии, сравните с нашими юбилеями, я побывал на 60-летии Мастроянни. Впятером – с продюсером, художником и близкой подругой актера – посидели в кафе, выпили вина. Никаких приветствий от президента, вручения орденов, зачитывания телеграмм. Никаких высоких гостей, а в то время еще был жив Федерико Феллини…»�
До сих пор кинопродукция составляла около 70 процентов, а сейчас, снимая сериал, делают и фильм, или наоборот. Эту телекиноиндустрию мне трудно понять, как и во всем мире, она очень связана.
В Беларуси российские режиссеры продолжают активно снимать кино, выходит дешевле. Но из бывших союзных республик наиболее тесно сотрудничаем, пожалуй, с режиссерами из Казахстана. Многие делают у нас постпродакшн, и вообще мы дружим. Мы же вместе учились, росли. А совместные проекты есть с Польшей и – после долгого перерыва – с Кубой. Но в целом не очень много контактов.
– Говоря об отсутствии стиля в российском кино, особенно молодом, совсем не хочу сказать, что в этой сфере дела обстоят хуже, чем, скажем, в театре или литературе, – подвел итоги Карен Шахназаров. – Эта тенденция характерна не только для России, на Западе дела обстоят не лучше. Вот, скажем, фильм «Английский пациент», получивший «Оскар», потерял для меня интерес, как только я услышал, что герой, который 10 дней брел по пустыне, стал спрашивать что-то о девушке. Он должен был сказать: «Дайте пить!..» Это то, что называется правдой искусства. Правда искусства призвана к тому, чтобы открывать правду жизни. В этом все дело. И я не сказал, что прорывов у нас совсем нет и на всем надо ставить крест. Надо работать!..
Записала Нина КАТАЕВА
Фото Владимира КОРОБИЦЫНА
Фотокоры, проявившие фото Карена Шахназарова с пресс-конференции в РИА Новости по поводу 85-летия киноконцерна «Мосфильм», озадачились, чего было больше в речи гендиректора – позитива или негатива. Он и хмурился, и смеялся, и воздевал руки к небу. Разговор о проблемах и перспективах отечественного кино всех задел за живое и, по признанию самого Шахназарова, доставил ему удовольствие. – В течение последних трех месяцев мы видим резкое падение всех побед нашего кино, – не стал скрывать Карен Шахназаров. – Съемок нет вообще.� И не только у нас так обстоят дела – фирма «Кодак», с которой тесно сотрудничаем, продала пленки всего на одну картину. Копий для проката на «Мосфильме» сделано предостаточно, а негатив – то, что приходит во время съемочного процесса, – отсутствует полностью. Как человека, имеющего отношение к �кино, меня это не может не волновать. Хотя показатели за последний месяц, благодаря многопрофильной деятельности студии, и особенно монтажно-тонировочной лаборатории, у нас неплохие. Если ситуация будет углубляться, появится безработица. Известно, что у людей, работающих в штате студии, зарплата зависит от наличия работы. Не у дел оказались многие хорошие специалисты. Цены начинают снижаться, думаю, это скажется и на гонорарах актеров. Плюс ко всему, Министерство культуры не выработало систему господдержки. И бюджет в этом году подсократили, так что не думаю, что актуальным будет госзаказ.
Цены на билеты, конечно, должны снижаться, но пока этого нет, в отличие от провинции. У нас до 70 процентов продукции идет в прокат, и расценки на многие услуги мы снизили, в частности на печатание тиражей. Но в Москве открыто несколько новых лабораторий. Работают они почти без прибыли, а это означает, что выросла норма прибыли у прокатчиков.
Индустрия кино, как и другие сферы, пережила настоящий крах с развалом Советского Союза. А советская киноиндустрия была очень мощной, и если сравнивать с ней современное состояние российского кино, то победа будет не за ним. В 90-е годы кино России достигло отметки «ноль». Помню, как в 1994 году в Америке я снимал картину «Американская дочь» и приехал делать постпродакшн на «Мосфильм». В коридорах не было ни души, можно было кричать «ау». И мы гордимся, что за 10 лет построили мощную киноиндустрию, не уступающую никакой другой в мире. На студии производится до 70 процентов всей российской кинопродукции. Восстановлен кинопрокат. Российское кино по праву начинает участвовать в мировом процессе. Реализуем его в программах больших фестивалей. Провели фестиваль в Китае. В США впервые за всю историю в течение года были показаны 24 наши картины. За 10 лет доходы «Мосфильма» выросли в 10, а цены на кинопроизводство упали в 5 раз, и это говорит о� том, что существует реальная конкуренция. Но с точки зрения творчества считаю наше кино достаточно слабым, ниже среднего уровня и сильно уступающим советскому кино.
Когда я пришел на «Мосфильм», здесь работали Тарковский, Шукшин, Бондарчук, Гайдай, Шепитько, Климов, Кончаловский, Данелия – могу назвать до 50 имен режиссеров экстра-класса. Сегодня и пятерых не назову. А кино на самом деле – это прежде всего личности, хотя «земное» и «небесное» в нем переплетено. И если реальность построенной индустрии всем очевидна, то, что происходит «на небесах», вы никогда не поймете. И никогда не ответите на вопрос, почему в одни времена рождаются Шукшин и Тарковский, а в другие – нет. А возьмите 1924 год – голод, разруха в стране, а в кино работали Эйзенштейн, Довженко, Пудовкин, Дзига Вертов, Трауберг. И создали великое кино, по которому и сегодня, как по учебникам, учат молодых.
У них был стиль, понимаете? А искусство – это и есть стиль. «Александра Невского» Эйзенштейна где только ни показывали, вплоть до Пикадилли, и везде был успех. Или – Франция на грани революции, и вдруг появляется Бельмондо с картиной «На последнем дыхании», в которой есть стиль. Думаю, прав Николай Бердяев, утверждавший, что «свободы духа гораздо больше во времена, когда горят костры инквизиции». И история этому учит – возникновение итальянского неореализма в послевоенной Италии или «новая волна» во Франции. Убежден, шедевры рождаются тогда, когда внутри человечества что-то бурлит и люди думают. Наличие идей – это самое главное. Хорошо помню, как Марчелло Мастроянни рассказывал: «Мы в кафе стали сидеть только в 70-е годы, а то все на кухне, у нас ничего не было». А великое кино – было. Так что очевидно – человеку нужно нечто большее, чем 20 сортов колбасы и 30 сортов сыра. К сожалению, сегодня в России духовная жизнь, как бы это точнее сказать, очень слабенькая…
Карен Шахназаров сегодня ощущает себя на «Мосфильме» «реальным ветераном». Что совсем неудивительно для человека, которого в коридорах киностудии похлопал по плечу сам Смоктуновский. «В советские времена студии имели каждая свой характер, – рассказал Карен Шахназаров. – Был «Мосфильм» – с его� хлебосольством, толерантностью, некоторой безалаберностью. Лучшие режиссеры сюда съезжались из всех республик. Лотяну, Жалакявичус сняли хорошие фильмы, и они уже здесь. А «Ленфильм» отличался чопорностью, рационализмом, суховатостью в обращении. Точно сказано у Пушкина: «Петербург – это передняя, а Москва – девичья». К сожалению, сегодня студии становятся похожими друг на друга,� они становятся «территориями», как фильмы стали «проектами», а сценарии – «текстами».
А между тем образы студий складывались десятилетиями, обрастали мифологией. Вот на Киностудии имени Довженко есть яблоневый сад, который, по преданию, посадил сам Александр Петрович. Никто этого не видел, да это и неважно, главное, есть эта легенда. А на «Мосфильме» вам расскажут, как Пырьев умолял Яковлева сняться в «Гусарской балладе». Пришел в кабинет, упал на колени и пополз к нему со словами: «Юрочка, умоляю сыграть!» – пока тот не согласился. Или еще знаменитая история. Пырьев стоял у открытого окна студии, а внизу мимо проходил сценарист. И, на свою беду, поинтересовался: «Иван, ты прочитал сценарий, который я тебе дал?»� «Да», – последовал ответ. «Что скажешь?» «Сейчас скажу», – ответил Пырьев и выбросил рукопись в окно. Вы только представьте картину – над главной площадью «Мосфильма», кружась, летят листы сценария. Такова традиция «Мосфильма» – из этого складывалось все остальное».
Карен Шахназаров закончил снимать картину по рассказу Чехова «Палата №6». «У этого фильма интересная история, – сказал режиссер. – Задуман он был лет 20 назад, когда мы с Сашей Бородянским, постоянным моим соавтором, познакомились с итальянским продюсером и решили сделать фильм. Остановились на чеховском рассказе. А весь фокус был в том, что роль доктора Рагина должен был играть Марчелло Мастроянни. Мы уже начали работать, а сюжет, надо сказать, перенесен в современность, и �это очень не нравилось итальянцам, особенно Мастроянни. Для мегазвезды такого уровня подобные эксперименты представлялись дерзким занятием. Меня все время уговаривали «поменять концепцию», я не хотел, и в результате мы расстались по-хорошему. Многие мотивы были использованы потом в «Цареубийце», а закончив снимать «Исчезнувшую империю», я вдруг увидел в Володе Ильине, который находится в замечательной форме, доктора Рагина.
В те дни в Италии, сравните с нашими юбилеями, я побывал на 60-летии Мастроянни. Впятером – с продюсером, художником и близкой подругой актера – посидели в кафе, выпили вина. Никаких приветствий от президента, вручения орденов, зачитывания телеграмм. Никаких высоких гостей, а в то время еще был жив Федерико Феллини…»�
До сих пор кинопродукция составляла около 70 процентов, а сейчас, снимая сериал, делают и фильм, или наоборот. Эту телекиноиндустрию мне трудно понять, как и во всем мире, она очень связана.
В Беларуси российские режиссеры продолжают активно снимать кино, выходит дешевле. Но из бывших союзных республик наиболее тесно сотрудничаем, пожалуй, с режиссерами из Казахстана. Многие делают у нас постпродакшн, и вообще мы дружим. Мы же вместе учились, росли. А совместные проекты есть с Польшей и – после долгого перерыва – с Кубой. Но в целом не очень много контактов.
– Говоря об отсутствии стиля в российском кино, особенно молодом, совсем не хочу сказать, что в этой сфере дела обстоят хуже, чем, скажем, в театре или литературе, – подвел итоги Карен Шахназаров. – Эта тенденция характерна не только для России, на Западе дела обстоят не лучше. Вот, скажем, фильм «Английский пациент», получивший «Оскар», потерял для меня интерес, как только я услышал, что герой, который 10 дней брел по пустыне, стал спрашивать что-то о девушке. Он должен был сказать: «Дайте пить!..» Это то, что называется правдой искусства. Правда искусства призвана к тому, чтобы открывать правду жизни. В этом все дело. И я не сказал, что прорывов у нас совсем нет и на всем надо ставить крест. Надо работать!..
Записала Нина КАТАЕВА
Фото Владимира КОРОБИЦЫНА
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
