Дважды «Завтра»
«Завтра»/«2morrow» – литературный акцент От чешско-польских «Карамазовых», французского «Идиота» и армянской «Анны Карениной» до современного французского писателя Мишеля Уэльбека, представшего собственной персоной в качестве режиссера своего романа «Возможность острова», – все это можно было увидеть в Москве за четыре дня. И, наконец, снискавший скандальную славу писатель Владимир Сорокин представительствовал в жюри, которое возглавил американский режиссер Абель Феррара, знакомый российскому зрителю по фильму «Мария».
«Завтра»/«2morrow» – литературный акцент
От чешско-польских «Карамазовых», французского «Идиота» и армянской «Анны Карениной» до современного французского писателя Мишеля Уэльбека, представшего собственной персоной в качестве режиссера своего романа «Возможность острова», – все это можно было увидеть в Москве за четыре дня. И, наконец, снискавший скандальную славу писатель Владимир Сорокин представительствовал в жюри, которое возглавил американский режиссер Абель Феррара, знакомый российскому зрителю по фильму «Мария». «Завтра» во всем стремится к альтернативности, и поэтому на церемонии открытия официальная часть была сведена на нет. Главные организаторы – режиссер Иван Дыховичный и продюсер Ренат Давлетьяров – не стали подниматься на сцену, а предпочли смотреть на себя со стороны. На большом экране представили видеофайлы их приветствий.
На экране поверх кадров проезда Сталкера к зоне наплывом шли титры о том, что каждый человек перед Богом ничтожен. И о том, что каждый человек – Бог, потому что вечность – Богам. Хор мальчиков училища им. Свешникова исполнил сначала «Аве Мария», затем «Слава в вышних Богу». Разудалой Абель Феррара, выйдя на сцену и затянув импровизированную джазовую фразу, простер руку в сторону хора и сказал, что чувствует себя в Техасе. И прибавил: «Вот вам и отделение Церкви от государства». А закончилась церемония открытия опять же кадрами Тарковского: Солоницын в образе Андрея Рублева читает трактат о любви из «Послания к Коринфянам» апостола Павла.
Фильмом закрытия была выбрана картина «Токио!», состоящая из трех новелл. Если кто-то чаял увидеть нечто обворожительное – наподобие «Париж, я тебя люблю», то он жестоко ошибся. В центральной новелле Леоса Каракса, названной без обиняков «Дерьмо», по улицам японской столицы бродит даже не городской, а коллекторный сумасшедший-европеец, который питается цветами и купюрами, пугает своим видом прохожих, да еще бросается в них гранатами времен Второй мировой. В первой из новелл девушка тщетно ищет работу в мегаполисе и неожиданно находит очень полезную: она превращается в стул. А в последней новелле все жители Токио становятся затворниками: у них разыгралась социофобия. Все-таки японцы загадочны. В этом, кроме Каракса, убеждают зрителя Мишель Гондри и Чун Хобон.
В «Карамазовых» Петра Зеленки театральные актеры ставят в заводском помещении спектакль по роману Достоевского. Пока они бьются над «проклятыми вопросами», главный зритель этого действа – рабочий, у которого погиб малолетний сын, – вменяет себе в вину не поступок, но «психологический случай», если выразиться словами героя другого романа писателя. И убивает себя пистолетом из реквизита. А чтобы показать, что режиссер не творит из классика кумира, Зеленка вводит в картину куклу причудливого вида, которая от имени Достоевского дает интервью, рассказывая о секретах творчества и показывая, как после эпилептических припадков к ней приходит вдохновение.
Французская Настасья Филипповна в «Идиоте» Пьера Леона как-то без привычного размаха пытается сжечь 100 тысяч – не в камине, а над свечой. И лишь занялся уголок денежной пачки – Ганя уже в обмороке, не успевает он что-либо увидеть, как пачку тут же потушили. В остальном черно-белая экранизация наполовину русского и рожденного в Москве режиссера выглядит эффектно.
В упомянутой «Возможности острова» Мишеля Уэльбека после всемирной катастрофы выжил один человек, да и тот клон Даниэль 25-й. Потом оказывается, что он не один – осталась еще чернокожая женщина. Эти двое, не считая собачки, которая помогает 25-му Даниэлю обнаружить в своей иссохшей душе зерна человечности, бредут куда-то и того глядишь – встретятся. При всей невнятности высказывания и вере в светлое будущее клонов Уэльбеку удалось показать, что без любви человек существовать не может.
Гран-при получил французско-либерийский фильм «Джонни – бешеный пес» режиссера Жана-Стефана Совера об африканских детях-солдатах. А внеконкурсный показ фильма о школьниках из семей мигрантов «Класс» каннского лауреата Лорана Канте лишний раз продемонстрировал, насколько человечно звучит послание к зрителю, облеченное в форму самой жизни.
Ирина СТОВБЫРА
От чешско-польских «Карамазовых», французского «Идиота» и армянской «Анны Карениной» до современного французского писателя Мишеля Уэльбека, представшего собственной персоной в качестве режиссера своего романа «Возможность острова», – все это можно было увидеть в Москве за четыре дня. И, наконец, снискавший скандальную славу писатель Владимир Сорокин представительствовал в жюри, которое возглавил американский режиссер Абель Феррара, знакомый российскому зрителю по фильму «Мария». «Завтра» во всем стремится к альтернативности, и поэтому на церемонии открытия официальная часть была сведена на нет. Главные организаторы – режиссер Иван Дыховичный и продюсер Ренат Давлетьяров – не стали подниматься на сцену, а предпочли смотреть на себя со стороны. На большом экране представили видеофайлы их приветствий.
На экране поверх кадров проезда Сталкера к зоне наплывом шли титры о том, что каждый человек перед Богом ничтожен. И о том, что каждый человек – Бог, потому что вечность – Богам. Хор мальчиков училища им. Свешникова исполнил сначала «Аве Мария», затем «Слава в вышних Богу». Разудалой Абель Феррара, выйдя на сцену и затянув импровизированную джазовую фразу, простер руку в сторону хора и сказал, что чувствует себя в Техасе. И прибавил: «Вот вам и отделение Церкви от государства». А закончилась церемония открытия опять же кадрами Тарковского: Солоницын в образе Андрея Рублева читает трактат о любви из «Послания к Коринфянам» апостола Павла.
Фильмом закрытия была выбрана картина «Токио!», состоящая из трех новелл. Если кто-то чаял увидеть нечто обворожительное – наподобие «Париж, я тебя люблю», то он жестоко ошибся. В центральной новелле Леоса Каракса, названной без обиняков «Дерьмо», по улицам японской столицы бродит даже не городской, а коллекторный сумасшедший-европеец, который питается цветами и купюрами, пугает своим видом прохожих, да еще бросается в них гранатами времен Второй мировой. В первой из новелл девушка тщетно ищет работу в мегаполисе и неожиданно находит очень полезную: она превращается в стул. А в последней новелле все жители Токио становятся затворниками: у них разыгралась социофобия. Все-таки японцы загадочны. В этом, кроме Каракса, убеждают зрителя Мишель Гондри и Чун Хобон.
В «Карамазовых» Петра Зеленки театральные актеры ставят в заводском помещении спектакль по роману Достоевского. Пока они бьются над «проклятыми вопросами», главный зритель этого действа – рабочий, у которого погиб малолетний сын, – вменяет себе в вину не поступок, но «психологический случай», если выразиться словами героя другого романа писателя. И убивает себя пистолетом из реквизита. А чтобы показать, что режиссер не творит из классика кумира, Зеленка вводит в картину куклу причудливого вида, которая от имени Достоевского дает интервью, рассказывая о секретах творчества и показывая, как после эпилептических припадков к ней приходит вдохновение.
Французская Настасья Филипповна в «Идиоте» Пьера Леона как-то без привычного размаха пытается сжечь 100 тысяч – не в камине, а над свечой. И лишь занялся уголок денежной пачки – Ганя уже в обмороке, не успевает он что-либо увидеть, как пачку тут же потушили. В остальном черно-белая экранизация наполовину русского и рожденного в Москве режиссера выглядит эффектно.
В упомянутой «Возможности острова» Мишеля Уэльбека после всемирной катастрофы выжил один человек, да и тот клон Даниэль 25-й. Потом оказывается, что он не один – осталась еще чернокожая женщина. Эти двое, не считая собачки, которая помогает 25-му Даниэлю обнаружить в своей иссохшей душе зерна человечности, бредут куда-то и того глядишь – встретятся. При всей невнятности высказывания и вере в светлое будущее клонов Уэльбеку удалось показать, что без любви человек существовать не может.
Гран-при получил французско-либерийский фильм «Джонни – бешеный пес» режиссера Жана-Стефана Совера об африканских детях-солдатах. А внеконкурсный показ фильма о школьниках из семей мигрантов «Класс» каннского лауреата Лорана Канте лишний раз продемонстрировал, насколько человечно звучит послание к зрителю, облеченное в форму самой жизни.
Ирина СТОВБЫРА
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
