…Братья навек
«Мы бросим в будущее локомотивы нашего вдохновения!» – кричал в собравшуюся толпу молодой итальянец. 20 февраля 1909 года, в парижской газете «Фигаро», в своем яростном «Манифесте футуризма» писатель Филиппо Томазо Маринетти объявил о рождении новой культуры.
Новое течение охватило все виды искусства и особенно ярко проявило себя в живописи. Стремясь запечатлеть непрерывное движение, футуристы исследовали различные оптические феномены, прибегая к деформации предметов, сдвигу плоскостей и использованию необычных ракурсов и световых эффектов. Именно они дали начало «аэроживописи». Они создавали новый стиль жизни, в котором главенствующая роль была у техники. Они уверяли: гоночный автомобиль, «несущийся как шрапнель», прекраснее Ники Самофракийской.
Итальянский футуризм стал «крестным отцом» русского футуризма. Владимир Маяковский в своей «галстуковой рубашке», Давид Бурлюк в клоунском гриме, цилиндре и с серьгой в ухе обращали в новую «веру будущего» целые толпы вдохновенных зрителей. Как итальянские бунтари призывали сбросить с плеч культурный багаж эпох, так и неистовые русские «будетляне» требовали «сбросить Пушкина с корабля современности».
На волне революции они пережили десятилетие славы и почета, но судьба многих сложилась трагично. Тем не менее русский футуризм, продолжив громкий лейтмотив мятежников с Апеннинского полуострова, сумел по-своему жестко залепить «пощечину общественному вкусу».
Более 30 тысяч музеев и частных коллекций из Италии и России предоставили свои шедевры для того, чтобы в эти дни российские зрители смогли увидеть эксперименты творцов «искусства будущего». На картинах Луиджи Руссоло, Джакомо Балла и Энрико Прамполини, Ольги Розановой и Казимира Малевича и во многих других работах, представленных в ГМИИ им. Пушкина, открывается этот кричащий о себе мир, в котором жужжащие шумы электростанций, сливаясь, рождают музыку нового времени. В которых чувственность обретает свою геометрию, а привычные предметы и люди – динамику и конструкцию.
Символично, что у входа посетителей встречает картина Энрико Прамполини «Похороны романтизма», название которой задает тон дальнейшему повествованию, разворачивающемуся от одной футуристической работы к другой. Сам Маринетти в свое время заявил: «Мы уже устроили потешные похороны красоты, живущей прошлым». А дальше художники пытаются внушить зрителю, что, дескать, можно создать натюрморт из керосинок, услышать музыку мотора и сыграть «ноктюрн», как писал Маяковский, «на флейте водосточных труб».
И можно изобразить на картине запах. Как – ответ дает итальянский художник Луиджи Руссоло на своей одноименной картине. И услышать, что же сказал трамвай, – художник Карло Карро смог не только услышать, но и запечатлеть это в своей работе.
Организаторы выставки не ограничились живописью. Не обошли вниманием и футуристический театр, и книги, и даже музыку: в залах экспозиции представлен музыкальный инструмент «будущего» – «шумоинтонатор», своеобразный механизм, воспроизводивший уличный шум. А на открытии выставки звучала музыка футуристических композиторов – Прателлы, Руссоло, Микса, Антейла, Мосолова. В залах, посвященных русскому футуризму, почетное место заняли плакаты и эскизы костюмов к опере с символичным для футуризма названием «Победа над солнцем» и афиши Давида Бурлюка.
В начале прошлого века эти бунтари назвали музеи «кладбищами», а спустя почти сто лет их «детища» оказались на этих самых «кладбищах». Вопреки неистовым усилиям «будетлян» прошлое, с музеями, библиотеками, Джокондой и археологией, оказалось вечным. Боровшиеся с прошлым сами отошли в категорию прошлого относительно современного зрителя. Даже то «будущее», к которому устремлялись футуристы, – для нас уже почти прошлое.
Но тем не менее без них невозможно представить целостный портрет эпохи. Футуризм оказался невероятно продуктивным течением, породившим множество школ и направлений и давшим мощный толчок для последующих творческих поисков художников.
Татьяна КУТАРЕНКОВА
Новое течение охватило все виды искусства и особенно ярко проявило себя в живописи. Стремясь запечатлеть непрерывное движение, футуристы исследовали различные оптические феномены, прибегая к деформации предметов, сдвигу плоскостей и использованию необычных ракурсов и световых эффектов. Именно они дали начало «аэроживописи». Они создавали новый стиль жизни, в котором главенствующая роль была у техники. Они уверяли: гоночный автомобиль, «несущийся как шрапнель», прекраснее Ники Самофракийской.
Итальянский футуризм стал «крестным отцом» русского футуризма. Владимир Маяковский в своей «галстуковой рубашке», Давид Бурлюк в клоунском гриме, цилиндре и с серьгой в ухе обращали в новую «веру будущего» целые толпы вдохновенных зрителей. Как итальянские бунтари призывали сбросить с плеч культурный багаж эпох, так и неистовые русские «будетляне» требовали «сбросить Пушкина с корабля современности».
На волне революции они пережили десятилетие славы и почета, но судьба многих сложилась трагично. Тем не менее русский футуризм, продолжив громкий лейтмотив мятежников с Апеннинского полуострова, сумел по-своему жестко залепить «пощечину общественному вкусу».
Более 30 тысяч музеев и частных коллекций из Италии и России предоставили свои шедевры для того, чтобы в эти дни российские зрители смогли увидеть эксперименты творцов «искусства будущего». На картинах Луиджи Руссоло, Джакомо Балла и Энрико Прамполини, Ольги Розановой и Казимира Малевича и во многих других работах, представленных в ГМИИ им. Пушкина, открывается этот кричащий о себе мир, в котором жужжащие шумы электростанций, сливаясь, рождают музыку нового времени. В которых чувственность обретает свою геометрию, а привычные предметы и люди – динамику и конструкцию.
Символично, что у входа посетителей встречает картина Энрико Прамполини «Похороны романтизма», название которой задает тон дальнейшему повествованию, разворачивающемуся от одной футуристической работы к другой. Сам Маринетти в свое время заявил: «Мы уже устроили потешные похороны красоты, живущей прошлым». А дальше художники пытаются внушить зрителю, что, дескать, можно создать натюрморт из керосинок, услышать музыку мотора и сыграть «ноктюрн», как писал Маяковский, «на флейте водосточных труб».
И можно изобразить на картине запах. Как – ответ дает итальянский художник Луиджи Руссоло на своей одноименной картине. И услышать, что же сказал трамвай, – художник Карло Карро смог не только услышать, но и запечатлеть это в своей работе.
Организаторы выставки не ограничились живописью. Не обошли вниманием и футуристический театр, и книги, и даже музыку: в залах экспозиции представлен музыкальный инструмент «будущего» – «шумоинтонатор», своеобразный механизм, воспроизводивший уличный шум. А на открытии выставки звучала музыка футуристических композиторов – Прателлы, Руссоло, Микса, Антейла, Мосолова. В залах, посвященных русскому футуризму, почетное место заняли плакаты и эскизы костюмов к опере с символичным для футуризма названием «Победа над солнцем» и афиши Давида Бурлюка.
В начале прошлого века эти бунтари назвали музеи «кладбищами», а спустя почти сто лет их «детища» оказались на этих самых «кладбищах». Вопреки неистовым усилиям «будетлян» прошлое, с музеями, библиотеками, Джокондой и археологией, оказалось вечным. Боровшиеся с прошлым сами отошли в категорию прошлого относительно современного зрителя. Даже то «будущее», к которому устремлялись футуристы, – для нас уже почти прошлое.
Но тем не менее без них невозможно представить целостный портрет эпохи. Футуризм оказался невероятно продуктивным течением, породившим множество школ и направлений и давшим мощный толчок для последующих творческих поисков художников.
Татьяна КУТАРЕНКОВА
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
