Вершины Геннадия Миронова
В начале XVI века один из самых выдающихся белорусских писателей эпохи Возрождения Микола Гусовский по заказу Папы Римского Леона Х создал «Песню про зубра», которая и сегодня остается непревзойденным гимном любви к родной белорусской земле. И вот спустя 500 лет еще один талантливый уроженец Беларуси вновь создает творение для Ватикана. В честь двадцатилетия восхождения на папский престол Папы Иоанна Павла II малоизвестный в богемных кругах художник Геннадий Миронов изобразил и подарил Папе чудотворную икону Матери Божией Будславской, Покровительницы Беларуси. И этот подарок от всех белорусских католиков был с благодарностью принят и поныне хранится в Ватикане.
Пожалуй, самое интересное то, что никогда прежде Геннадий Миронов не писал на религиозную тематику. Но почему-то художники и скульпторы, работавшие над реконструкцией Красного костела, расположенного в самом центре Минска, представителям белорусской католической церкви посоветовали обратиться именно к Миронову.
Работа, подаренная Геннадием Папе, не просто копия образа, созданного много столетий назад. На то он и художник, чтобы в каждую картину внести свое «я». Пусть даже самую толику.
– Лик младенца Христа на руках Богоматери я изменил совсем немного: сделал его лицо светлее, а черты – мягче…
Çåìëÿ ïîä áåëûìè êðûëüÿìè
Геннадий Миронов вырос, живет и работает в Беларуси, а потому никогда в жизни не видел настоящих гор. Но целый цикл его работ посвящен именно горным вершинам – заснеженным и покрытым зеленью, окутанным причудливыми облаками, с парящими над ними белокрылыми орлами.
– Не знаю почему, но я до безумия люблю горы. Они притягивают меня, волнуют, хотя всю жизнь прожил на белорусских равнинах. Да и начинал, как художник, с пейзажей нашей средней полосы. Но всегда чувствовал: да, очень я люблю наши березки, но рисовать почему-то тянет... небо. Так и начал привносить в самые что ни на есть реальные пейзажи нечто сказочное, мистическое, ирреальное. Постепенно это стало моим творческим стилем. Мои «критики» – а это друзья, родственники и просто те люди, кто покупает мои работы, – даже название ему сочинили – «мистический пейзаж» или «пейзаж иррациональный». Поэтому даже мои горные вершины вряд ли можно увидеть где-то на Земле – это ведь плод фантазии. Хотя, конечно, может, где-то и есть такие. Сам-то я гор никогда не видел…
Вокруг нас столько много интересного и даже чудесного, достаточно лишь поднять глаза и взглянуть на небо, убежден художник. Но часто ли мы это делаем, вечно куда-то спеша? В творчестве Геннадия Миронова был период, когда он около пяти лет рисовал только тучи – белорусские, украинские, русские, французские…
– Обычно мы этого не замечаем, а ведь даже небо в каждой стране неповторимо, а белорусские тучи отличаются от тех, которые бывают, к примеру, над Киевом.
На картинах Геннадия Миронова нет ни одной детали, напоминающей о Беларуси, и все же зритель не ошибется: автор этих работ – именно из Беларуси.
– Прежде всего, это выдает белорусская школа – ведь я окончил художественное училище имени Глебова в Минске. А еще, наверное, в моих картинах чувствуется тот особый взгляд на мир, который свойствен нашему народу. Когда я работал в Киеве, во время одной из выставок французские телевизионщики битый час расспрашивали меня об украинских чертах в моем творчестве. Я в ответ: «Да нет в моем творчестве никаких украинских черт, я ведь белорусский художник!» Не знаю, что им переводил переводчик, но они талдычили все одно и то же.
Ó êàæäîãî ñâîÿ ãîðà
Сегодня работы Геннадия Миронова находятся в частных коллекциях таких известных ценителей искусства, как Галина Вишневская, Пол Маккартни… А один украинский банк собрал сразу около 40 картин минского художника. «Мистические пейзажи» Миронова экспонировались в Ницце, Вене, в престижных салонах и галереях Европы.
Между тем в его роду художников никогда не было: отец – столяр-краснодеревщик, мать – технолог.
– Я же рисовать начал с детства, потому и пошел учиться в художественное училище. Свои картины продавал на улице. Молодые художники теперь спрашивают: а почему нельзя было вступить в Союз художников, выставлять свои работы в салонах? И трудно им нынче объяснить, что это был замкнутый круг: чтобы вступить в Союз художников, надо было иметь за плечами пять выставок республиканского значения. А коли ты не член Союза художников, выставки ты делать не мог. И салоны не брали моих работ: не член Союза, да еще без высшего образования… Ну а потом была работа в Харькове и Киеве, был и Арбат, и Невский проспект. Там меня и стали находить коллекционеры.
– До определенной степени рисовать можно научить, – философски замечает Геннадий. – Но дальше на свою гору каждый вскарабкивается сам. Кому-то помогает талант, если он есть. Хотя, мне кажется, на этом пути куда важнее трудолюбие и работоспособность. У меня лет до двадцати, по-моему, никакого таланта не замечалось. Во время службы в армии что-то вдруг изменилось внутри. Тогда-то и понял: Бог каждому дает искру, а уж от человека зависит, зажжет ли он с этой искорки огонек или потушит ее безделием и леностью.
Александра АНЦЕЛЕВИЧ
Пожалуй, самое интересное то, что никогда прежде Геннадий Миронов не писал на религиозную тематику. Но почему-то художники и скульпторы, работавшие над реконструкцией Красного костела, расположенного в самом центре Минска, представителям белорусской католической церкви посоветовали обратиться именно к Миронову.
Работа, подаренная Геннадием Папе, не просто копия образа, созданного много столетий назад. На то он и художник, чтобы в каждую картину внести свое «я». Пусть даже самую толику.
– Лик младенца Христа на руках Богоматери я изменил совсем немного: сделал его лицо светлее, а черты – мягче…
Çåìëÿ ïîä áåëûìè êðûëüÿìè
Геннадий Миронов вырос, живет и работает в Беларуси, а потому никогда в жизни не видел настоящих гор. Но целый цикл его работ посвящен именно горным вершинам – заснеженным и покрытым зеленью, окутанным причудливыми облаками, с парящими над ними белокрылыми орлами.
– Не знаю почему, но я до безумия люблю горы. Они притягивают меня, волнуют, хотя всю жизнь прожил на белорусских равнинах. Да и начинал, как художник, с пейзажей нашей средней полосы. Но всегда чувствовал: да, очень я люблю наши березки, но рисовать почему-то тянет... небо. Так и начал привносить в самые что ни на есть реальные пейзажи нечто сказочное, мистическое, ирреальное. Постепенно это стало моим творческим стилем. Мои «критики» – а это друзья, родственники и просто те люди, кто покупает мои работы, – даже название ему сочинили – «мистический пейзаж» или «пейзаж иррациональный». Поэтому даже мои горные вершины вряд ли можно увидеть где-то на Земле – это ведь плод фантазии. Хотя, конечно, может, где-то и есть такие. Сам-то я гор никогда не видел…
Вокруг нас столько много интересного и даже чудесного, достаточно лишь поднять глаза и взглянуть на небо, убежден художник. Но часто ли мы это делаем, вечно куда-то спеша? В творчестве Геннадия Миронова был период, когда он около пяти лет рисовал только тучи – белорусские, украинские, русские, французские…
– Обычно мы этого не замечаем, а ведь даже небо в каждой стране неповторимо, а белорусские тучи отличаются от тех, которые бывают, к примеру, над Киевом.
На картинах Геннадия Миронова нет ни одной детали, напоминающей о Беларуси, и все же зритель не ошибется: автор этих работ – именно из Беларуси.
– Прежде всего, это выдает белорусская школа – ведь я окончил художественное училище имени Глебова в Минске. А еще, наверное, в моих картинах чувствуется тот особый взгляд на мир, который свойствен нашему народу. Когда я работал в Киеве, во время одной из выставок французские телевизионщики битый час расспрашивали меня об украинских чертах в моем творчестве. Я в ответ: «Да нет в моем творчестве никаких украинских черт, я ведь белорусский художник!» Не знаю, что им переводил переводчик, но они талдычили все одно и то же.
Ó êàæäîãî ñâîÿ ãîðà
Сегодня работы Геннадия Миронова находятся в частных коллекциях таких известных ценителей искусства, как Галина Вишневская, Пол Маккартни… А один украинский банк собрал сразу около 40 картин минского художника. «Мистические пейзажи» Миронова экспонировались в Ницце, Вене, в престижных салонах и галереях Европы.
Между тем в его роду художников никогда не было: отец – столяр-краснодеревщик, мать – технолог.
– Я же рисовать начал с детства, потому и пошел учиться в художественное училище. Свои картины продавал на улице. Молодые художники теперь спрашивают: а почему нельзя было вступить в Союз художников, выставлять свои работы в салонах? И трудно им нынче объяснить, что это был замкнутый круг: чтобы вступить в Союз художников, надо было иметь за плечами пять выставок республиканского значения. А коли ты не член Союза художников, выставки ты делать не мог. И салоны не брали моих работ: не член Союза, да еще без высшего образования… Ну а потом была работа в Харькове и Киеве, был и Арбат, и Невский проспект. Там меня и стали находить коллекционеры.
– До определенной степени рисовать можно научить, – философски замечает Геннадий. – Но дальше на свою гору каждый вскарабкивается сам. Кому-то помогает талант, если он есть. Хотя, мне кажется, на этом пути куда важнее трудолюбие и работоспособность. У меня лет до двадцати, по-моему, никакого таланта не замечалось. Во время службы в армии что-то вдруг изменилось внутри. Тогда-то и понял: Бог каждому дает искру, а уж от человека зависит, зажжет ли он с этой искорки огонек или потушит ее безделием и леностью.
Александра АНЦЕЛЕВИЧ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
