Сетевое СМИ Парламентского Собрания Союза Беларуси и России
Сетевое СМИ Парламентского Собрания Союза Беларуси и России
Все версии супрематической композиции хоть чем-то, но отличаются друг от друга. Фото: Пресс-служба Третьяковской галереи
САМЫЙ ЧЕРНЫЙ ЦВЕТ
«Не «Квадратом» единым счастлив зритель», - рассудили музейщики и пошли на неординарный шаг. Перемены в залах Новой Третьяковки порадуют тех, кто любит российское искусство первой трети прошлого столетия, в том числе и авангардистов. Именно их уже можно увидеть в новом решении. Пройдя через комнаты с полотнами Василия Кандинского, Петра Кончаловского, Ильи Машкова, оказываешься один на один с конструктивистскими произведениями Владимира Татлина, романтическими полотнами Александра Дейнеки, пейзажами Петра Филонова. И, наконец, знакомые очертания - темный всепоглощающий цвет, идеальная форма - разумеется, это «Черный квадрат» Малевича. Только не один, а два.
Известно, что художник создал несколько версий, отличающихся по размерам и оттенкам цвета. В экспозиции Третьяковки выставлялась картина 1915 года - самая первая, послужившая отправной точкой для последующих супрематических повторений. Именно ее Малевич показывал на выставке футуристов «0.10» в Петрограде. Тогда «Квадрат» разместили в «красном углу» как символ нового направления в живописи, отвергающего устаревший реализм. Вторая версия была создана в 1923 году для Венецианской биеннале - Малевич руководил процессом, а писали ее Николай Суетин, Анна Лепорская и Константин Рождественский. Сейчас полотно находится в Русском музее. Третий «Черный квадрат» художник писал снова сам в 1929 году для выставки в Третьяковке, где картина находится и сейчас. О новой версии Малевича попросил тогдашний директор галереи, полагая, что оригинал находится в плохом состоянии. Художник взялся за дело: работал прямо в залах.
Теперь первый и третий «Квадраты» выставляются вместе - можно сравнить их и попробовать угадать, скрывает ли поздняя версия какие-то тайны.
ПРОЛЕТАЯ НАД ГОРОДОМ NN
Обновился и зал, посвященный творчеству Марка Шагала. Теперь его украшают ранняя живопись, графика и цикл иллюстраций, которые художник сделал к «Мертвым душам» Гоголя. Над ними мастер работал по заказу издателя и коллекционера Амбруаза Воллара. Художник тогда только переехал в Париж. В эти офорты вложил свой талант передавать мельчайшие детали, эмоции и тоску по родному Витебску. Неслучайно многие признают: гоголевский город NN, в котором разворачивается действие романа, неуловимо похож именно на него.
Любителям перемен в музее понравится: теперь постоянную экспозицию будут регулярно обновлять. Фото: Пресс-служба Третьяковской галереи.
Полный тираж иллюстраций выпустили в 1927 году: критики были в восторге - работу Шагала удостоили Гран-при Венецианской биеннале. Однако вышли «Мертвые души» с этими офортами лишь после войны. Сначала помешала трагическая гибель Воллара, а затем и Вторая мировая внесла коррективы. Парижское издание увидело свет в 1948 году.
Тираж был совсем невелик - меньше четырехсот экземпляров. В России эти иллюстрации находятся в фондах лишь двух музеев - Эрмитажа и Третьяковки. Причем в московскую галерею Марк Шагал сборник отправил лично и даже сделал на нем дарственную надпись.
Согласно последним исследованиям, под «Черным квадратом» скрывается еще несколько рисунков, сделанных Малевичем, и одна надпись. Она гласит: «Битва негров в темной пещере». Можно сказать, так художник оставил своим исследователям подсказку - дело в том, что он, вероятнее всего, имел в виду картину Альфонса Алле «Битва негров в пещере темной ночью». Возможно, он никогда ее не видел, зато смог оценить иронию самой концепции. Вот и сделал пометку на память, записал черным карандашом по белилам.
На Крымском валу здание Третьяковской галереи появилось в начале 1980-х. Внутри - огромное выставочное пространство, больше двенадцати тысяч квадратных метров, распределенных между залами-трансформерами. Происходят постоянные перемены и в самой постоянной экспозиции. Галерея решила уйти от практики стационарного набора произведений в каждом зале. По словам директора музея Зельфиры Трегуловой, с таким пространством нужно экспериментировать и не считать музейные залы «неприкосновенными».