САЙТ ГАЗЕТЫ ПАРЛАМЕНТСКОГО СОБРАНИЯ СОЮЗА БЕЛАРУСИ И РОССИИ

Культура

Геннадий ХАЗАНОВ: Жанр эстрадной сатиры вышел из обращения

Геннадий Хазанов любит сказку Евгения Шварца об украденной тени. Тень самого Хазанова однажды тоже была украдена

В 1988 году на концерте в Симферополе к нему подошел молодой человек и сказал: «Я взял вашу фамилию. Вы не будете возражать?» «Как это – взял?» – изумился артист. «Очень просто. Пришел в милицию и поменял паспорт. Теперь я – Хазанов». В архиве настоящего Хазанова до сих пор хранится афишка: «Народный артист России Геннадий Хазанов представляет Вилена Хазанова в программе...» Этот человек уже более 20 лет гастролирует по России и странам СНГ. На воп?рос: «Вы что же, брат Хазанова?» – скромно потупив очи, отвечает: «Ну не сестра же».

Впрочем, козырять «родством» с самим Геннадием Хазановым становится все труднее. Потому что уже не всякий знает, кто это такой. Геннадий Хазанов – художественный руководитель Театра эстрады. Но к самой эстраде теперь отношения не имеет. 

– Почему вы больше не даете концертов?

– Потому что вышел из обращения жанр эстрадной сатиры. Мне совершенно неинтересно мелькать на телеэкране в так называемых «юмористических» программах. Зачем? Чтобы благодаря этому мельканию получать приглашения на корпоративные выступления? Я в этом не очень нуждаюсь. А самое главное – я сформировался в эпоху, когда артист понимал, что его творчество должно быть общественно значимым. И когда началась девальвация слова, вакханалия хамства и безграничного дурновкусия, я понял, что конкуренцию с мастерами этого «жанра» не выдержу. 

– А в советские времена вы себя ощущали успешным эстрадным артистом?

– Да, когда-то, окунувшись с головой в эстраду, я понял, что это моя дорога. Но проблема репертуара была всегда. Мне казалось, что в материале не хватает глубины, объема. Возможно, я был слишком придирчив. По мнению режиссеров, с которыми мне приходилось работать, с определенного момента я стал «капризничать». Это субъективные причины моего недовольства эстрадной деятельностью. Но были и объективные. 

– Вы цензуру имеете в виду?

– Не только ее. Главная сложность существования на концертной эстраде – в том, что нужно каким-то чудом интегрировать разные слои зрителей. Отчасти мне это удавалось. Наверное, потому, что я прошел школу эстрадной студии МГУ «Наш дом», где сформировался как оппонент традиционной эстраде, а профессию получил в училище циркового и эстрадного искусства. Но «ампула» эстрадника, которую мне зашили в середине 60-х годов, начала срабатывать. И к концу 80-х я дошел до черты, когда уже не понимал, что мне делать дальше.

– Это тогда у вас начались конфликты со зрителями?

– Они начались в начале 90-х. Зритель был не виноват. Просто он сильно изменился. Я не понимал, что мне делать. Просто веселить, смешить – это, конечно, неплохо. Но все равно была потребность в нравственной планке. Мне хотелось сделать что-то такое, что поднялось бы над смехом. Вообще предощущение финала эстрады и моего пребывания на ней стало меня мучить уже в 91-м году. Позже пришло осознание, что нравственные ценности выше социальных. Но эстрада социальна по сути, и как только я попытался выпрыгнуть за границы социальности, сразу почувствовал, что не отвечаю зрительским запросам. Вспоминаю поездку в Германию в середине 90-х. Выступал перед русскоязычными эмигрантами, и дама из зала спросила: «Нельзя ли поменять репертуар?» Это стало для меня вторым ударом. А первый я пережил в 94-м году в киноконцертном зале «Октябрь». Я пытался прочесть рассказ Шендеровича «Лужа», и меня выгнали со сцены. Правда, это совпало с годовщиной октябрьских событий 93-го года, и людей привели в зал, видимо, для того, чтобы отвлечь от протестных уличных акций. И я был зачислен ими в стан реформаторов, поддерживающих новую власть. 

– И что вы решили, в конце концов?

– Я понял, что надо уходить от социальности. И вспомнил, что у меня есть сценический опыт. Но ведь сформировался я как моноисполнитель. И когда Сергей Юрский позвал меня в свой спектакль «Игроки» во МХАТе, я сперва не понимал, по каким законам существуют актеры. Мне казалось, что я выхожу на свой вставной номер, а люди вокруг – они так, для мебели. Для эстрадного артиста, в отличие от драматического, партнером является зритель. Он может быть тебе адвокатом, прокурором, палачом. От его реакций ты бесконечно зависишь. И мне хотелось преодолеть эту зависимость. Мне нужен был режиссер, который бы не ломал мою природу и был способен обнаружить в ней скрытые резервы. Таким режиссером стал для меня Леонид Трушкин. Он поставил спектакль «Ужин с дураком». Потом мы встретились в работе над «Смешанными чувствами», над спектаклем «Все как у людей». А к моему юбилею Трушкин поставил «Морковку для императора», где я играю Наполеона. Кроме того, несколько лет назад Марк Захаров ввел меня в ленкомовский «Город миллионеров». 

– Расскажите, в каком состоянии был Театр эстрады в 1997 году, когда  вы его приняли

– Театр эстрады открылся в 1954 году, после смерти Сталина, и располагался на площади Маяковского. А в 1961 году переехал на Берсеневскую набережную. Это было единственное помещение, где с осени и до лета проходили выступления эстрадных артистов. Но сегодня, если артист «кассовый», он легко освоит пространство «Олимпийского». Рекламные расходы те же, а сбор несопоставим. Что касается концертов, состоявших из разножанровых номеров, они прекратили свое существование. 

– И поэтому Театр эстрады стал прокатной площадкой для антрепризы?

– Он всегда был прокатной площадкой. Здесь никогда не было актерского штата. Артистов брал, допустим, из Москонцерта и платил за них. Это было выгодно для всех. И вот в одночасье все рухнуло. Я пришел в театр, когда ситуация с концертами была катастрофическая. Как сейчас помню, 15 мая 1995 года было продано 13 билетов. Пришлось судорожно искать разные пути. Но когда я разослал приглашения звездам шоу-бизнеса, 90 процентов из них не ответили!

– Тем не менее в вашей афише наряду с именами Михаила Жванецкого и Александра Градского попадаются и Петросян со Степаненко.

– Понимаю, на что намекаете. Скажу так: я стараюсь держать планку. Но если буду ориентироваться только на свой вкус, то дней через 20 театр прогорит. Вы думаете, мне все идущие здесь антрепризы нравятся? Я как-то пришел на две из них и не знал, как досидеть до антракта. Зато я имею возможность выходить на сцену с Олегом Басилашвили в спектакле «Ужин с дураком». Играем спектакль уже более 10 лет. Да, я, конечно, мечтал бы, чтобы все было безупречно по вкусу, но как будет выживать театр? Я, например, не большой поклонник «Новых русских бабок». Но если завтра они придут с просьбой сдать театр в аренду для выступления, я скажу – пожалуйста.

– То есть тут предложение формируется спросом или наоборот?

– Трудно сказать. Мне кажется, это некие сообщающиеся сосуды. Что бы мы ни говорили, у такого продукта есть огромное количество потребителей. Я вообще не уверен, что тонкая ирония и высококлассный юмор где-нибудь в мире имеют массовую аудиторию. Бескультурье продается лучше, чем культура. Не только в России. Но в нынешней России – особенно.

– А что, в советские времена не было ничего подобного?

– Да было, конечно. Но гораздо меньше. Система цензуры – не только идеологической, но и художественной – все-таки работала. Процитирую фразу из пьесы польского драматурга Ежи Брошкевича: «Не забывайте – клетка не только ограничивает, но и предохраняет». Отсутствие государственных цензурных органов предполагает наличие подобных органов внутри человека. Но это, как говорил Райкин в одном из своих монологов, «хорошо бы, чтобы никто не брал взяток». 

– Сегодня мог бы появиться второй Райкин?

– Едва ли. Сегодня не нужен социальный глашатай. Хотя поводов для сатиры предостаточно во все времена. Человеческие пороки, несовершенство общественных отношений, ошибки и промахи власти – все это было, есть и будет. 

– А над кем в свое время смеялся Аркадий Райкин? 

– В каком-то смысле он смеялся и над собой.

Беседу вел Валерий ВЫЖУТОВИЧ

ГЛАВНЫЕ НОВОСТИ

  1. Следователи установили связь между террористами из «Крокуса» и Украины
  2. В Беларуси сократят количество базовых 10 классов
  3. Овечкин поддержал восьмилетнего мальчика Илью, попавшего под машину террористов
  4. Тысячу бюджетных мест выделят вузы Беларуси для россиян, сдавших ЕГЭ
  5. Военные РФ уничтожили бойцов ВСУ ударом по Харькову
  6. Хинштейн анонсировал поправки в законах после теракта в «Крокусе»
  7. В Беларуси задержан мужчина, собиравшийся воевать на стороне Украины
  8. NYT: США могли передать России не все данные о готовящимся теракте
  9. Беларусь надеется на объективность ЮНЕСКО при оценке польского забора в Беловежской пуще
  10. Канадский клуб НХЛ «Калгари Флэймз» опубликовал карту России с Крымом
  11. Фигурант дела о теракте в «Крокусе» обжаловал свой арест
  12. Россия планирует закупить в Беларуси авиакомплектующих на 1 млрд рублей
  13. Александр Лукашенко: Санкции санкциями. Вроде, мы справляемся, все ничего
  14. Путин провел телефонный разговор с президентом ЮАР
  15. Кузнецова: Киевский режим активно вербует несовершеннолетних и рассылает сообщения с угрозами

Политика

Мораторий на смертную казнь для террористов можно законно обойти

Нужно только обратиться к друзьям-белорусам

МНЕНИЯ

А Президент-то – ненастоящий!

Валерий Чумаков

Отказ от Президентских выборов в Незалежней может отразиться политическим кризисом и даже госпереворотом.

Факты – упрямая вещь

Татьяна Вахромеева

Первые данные расследования теракта в «Крокусе» - украинский след уже нашел подтверждение.

Пора отправить в утиль прокисшие обязательства

Олег Зинченко

В Госдуме началось обсуждение отмены моратория на смертную казнь

ТЕЛЕГРАМ RUBY. ОПЕРАТИВНО

Читайте также