Уезд доктора Шевченко

Как говорят иностранцы, здесь кончаются русские автомобильные дороги и начинаются направления движения. Хотя это в ихнем, изнеженном европейском разумении, а для нас – чем не шоссе? Заканчивается семизвонная Ярославия, колдобины становятся все глубже и неожиданнее, а корабельный лес все плотнее обступает бегущий на северо-восток битый временем и нищетой асфальт. И у черта, и у Бога на особом ты счету – ой ты, русская дорога, – семь загибов на версту!..
Все чаще начинают попадаться на ней видавшие виды лесовозы с «сорок четвертыми» номерами, вот и притаившееся на опушке леса кафе с характерным названием «Берлога». Все, пошла писать Костромская губерния, край знаменитого на всю Россию сыра, Ивана Сусанина и Берендеева царства. Русь дивная, былинная, изначальная и... вымирающая. Костромские земли в полтора раза обширнее всей Голландии, а населения здесь меньше почти в пятнадцать раз... И на самом краю этого неохватного края, почти в трехстах километрах от Костромы, стоит маленький старинный уездный городок с ласковым именем Кологрив. Всего-то четыре с половиной тысячи душ, а если брать со всем районом – восемь.
Каким ветром занесло сюда во времена оны Игоря Шевченко, москвича, выросшего на шумной столичной Каланчевке? Интересный, конечно, вопрос. Многое предопределяет образ жизни с самого детства. А в семье военного – он кочевой, гарнизонный. Родился нынешний глава администрации Кологривского района в Германии, где в тогдашней Группе советских войск служил отец. После школы окончил медицинскую академию по специальности «хирург общей практики». А дальше – как в армии, «куда Родина пошлет». Родина послала в Кострому. Обычные докторские будни – бессонные ночи на «скорой», дежурства, операции, ординатура при областной больнице. В восемьдесят шестом предложили поехать в один из «медвежьих углов» и без того не салонной Костромской губернии, в тот самый Кологрив, главврачом районной больницы.
И без того малолюдный район тихо умирал: миллионные долги по электроэнергии, сопровождавшиеся веерными отключениями, нищенские зарплаты на кое-как теплившихся жизнью предприятиях, мерзость запустения в деревушках, которые одна за другой в официальных статотчетах становились «населенными пунктами без жителей».
Молодой доктор, сам не зная почему, прикипел сердцем к этой тихой и грустной земле, для спасения которой уже нужна была не общая, а какая-то особая, еще неизвестная хирургия. Шевченко решил пойти на выборы главы администрации Кологривского района и, представьте, победил. Голоснули городок и деревни за пришлого человека! За врача, авторитет которого в российской глубинке традиционно был сопоставим только, пожалуй, с авторитетом учителя. Случилось это в символическую дату, на рубеже тысячелетий, в двухтысячном году.
Что делать? Алмазных кимберлитовых трубок в районе нет, нефтяные фонтаны не бьют. Можно, конечно, почитать умные книжки про экономические теории планетарного масштаба, но... Как-то не натягивались они на маленький Кологрив.
«Ученые и писатели пересылают мне в основном цитаты из философских учений, – сетовал в письме к своему другу, великому поэту Федору Тютчеву, светлейший князь Александр Горчаков, Государственный канцлер Российской империи, – надергают из Бойля, Гизо или Токвиля и доводят до моей милости с наказом, чтобы я, используя свое влияние, немедленно приложил их к русской действительности вроде лечебного пластыря. Им интересно знать, что из этого получится. А вот мне совсем неинтересно, ибо я заведомо знаю, что чужеродный пластырь к нашему телу не пристанет...»
Свой, особый лечебный пластырь стал искать и ставший градоначальником доктор Шевченко, успевавший при этом по-прежнему практиковать в районной больнице при тяжелых, экстренных случаях. Совсем по-чеховски, только в отличие от земского врача Антона Павловича, ходившего в тифозные бараки, отвлекался не от литературной музы, а от государевой службы.
Для вытаскивания района нужно было искать какую-то свою, особую «фишку». И она нашлась.
Уникальность Кологривского края – в его дивной экологии. Прежде всего – это единственные, оставшиеся в Европе реликтовые леса. Есть чащи, несколько сотен лет не слышавшие топора дровосека. Сосны и ели здесь достигают пятидесяти метров в высоту и более метра в обхвате. Красные боры обступают по берегам гренадерскими шеренгами красавицу Унжу, несущую свою родниково-чистую воду в Волгу. Плывущая в рассветный час через речку медведица с медвежатами – картина не редкая, а вполне обыденная. И всю эту красоту – под бензопилы, под какой-нибудь целлюлозно-бумажный комбинат? Да, можно тупо – в прямом и переносном смысле – по-быстрому «срубить» денег – и… превратить район в один из сотен себе подобных.
Лечебным пластырем доктора Шевченко стала новая, адаптированная к отдельно взятому уезду огромной страны концепция – «экологическая экономика», которую, по разумению главы района, предстоит осуществить.
Ее можно подразделить на четыре блока – «город», «лес», «река», «деревня», комплексное развитие которых и взаимодополнение может обеспечить самодостаточность и процветание района. Главное достояние Кологривского края, конечно, лес. Это три с половиной тысячи квадратных километров, самая большая расчетная лесосека в европейской России.
–  Прежде всего, – считает Игорь Тарасович, – люди сами должны распоряжаться всеми богатствами земли, на которой живут. Нужно создать Объединенное общественное территориальное самоуправление, четко закрепить всю землю, имущество, в том числе бесхозное, все свободное жилье за конкретными собственниками. Чтобы было «чем рулить». Тогда и спрашивать можно будет с каждого конкретно. Сейчас же у нас пока все только на бумаге, а ситуация – как в Англии, где есть королева, но она ни за что не отвечает.
Несколько лет назад Кологривский район в числе еще четырех районов Костромской области вошел в созданный по решению Правительства РФ Национальный заповедник «Кологривский лес». Открылись широкие перспективы для создания маршрутов экологического туризма, сопряженного и с туризмом историческим: например, деревня Шаблово – малая родина народного художника, философа, целителя, сказочника, ученика самого Ильи Репина – Ефима Честнякова. В деревне Павлово родился и вырос человек трагической судьбы – первый командующий Западным фронтом генерал армии Дмитрий Павлов, расстрелянный Сталиным за сдачу Минска, а по сути, сохранивший войска для Смоленской и Московской битв... Есть еще Княжья Пустынь, где бьют чудодейственные источники, а кора вековых лип, говорят, лечит от многих болезней.
– Река Унжа с давних времен была судоходной и, что важно, лесосплавной, – рассказывает кологривский градоначальник, – а где лесосплав, там и топляк. Сейчас дно речки – деревянное. Это мы ведь, получается, на золоте сидим! Ведь мореная древесина используется при изготовлении самой дорогой мебели. Нужно только грамотно ее достать и подать потребителю. Можно и самим организовать производство мебели в Кологриве. Причем делать вещи эксклюзивные, недешевые. Слава Богу, золотые руки не перевелись. Вот тебе и новые рабочие места, и прибавка в районный бюджет. Опять же и реке польза, а то ведь обмелела Унжа изрядно...
Река должна «пахать», как говорится на Руси. Конечно, караваны танкеров по ней не запустишь, да и незачем. А вот хлебные барки с фирменными кологривскими караваями, которые могли бы выходить на Волгу и «доставать» до самого Нижнего Новгорода и Костромы, – почему бы нет?
Кологривские леса полны грибами и всевозможными ягодами. Зачем сдавать все это за копейки полумертвой сельхозкооперации, когда вполне можно наладить свои мини-цеха по переработке в каждой деревне? В фирменных бочоночках, туесочках. В любом столичном магазине очередь встанет. Да и брэнд готовый уже есть – когда-то именно в Кологриве была ни много ни мало Всероссийская грибная биржа...
– Сейчас самая острая проблема у нас, пожалуй, с кадрами, – продолжает Шевченко, – людей грамотных, совестливых, желающих поучаствовать в возрождении района, готовы принять с распростертыми объятиями. Я не так давно побывал на Северном флоте. Там более семи тысяч демобилизованных офицеров и членов их семей сидят, что называется, на чемоданах. Это же золотой фонд! Я официально приглашаю моряков «бросить якорь» именно у нас и обещаю со своей стороны любую помощь и поддержку. Особенно нужны учителя, врачи, механики, да что там – все, кто верят в наши планы и готовы жить и трудиться на Костромской земле!..
Не так давно делегация Кологривского района побывала в Беларуси, на Гродненщине, в городе Сморгонь. Выбор был неслучаен – в Первую мировую именно под Сморгонью полегли десятки кологривских мужиков в солдатских шинелях. Позвонили просто кологривчане: «Мужики, давайте брататься! Мы вам подсобим, вы – нам...» Белорусы сразу же пригласили в гости. Сказать, что встретили сердечно, – значит, ничего не сказать. Машины с российскими «сорок четвертыми» номерами остановились у стелы «Сморгонский район». Здесь был и исконный славянский хлеб-соль, и девушки в национальных белорусских костюмах, спевшие величальную песню дорогим гостям. И еще – сердечное «Калi ласка!», звучавшее везде...
– Сморгонь нас просто очаровала, – говорит Шевченко, – своей чистотой, обустроенностью, ухоженными полями, уровнем культуры. Но прежде всего – открытостью и добротой людей. У них есть чему поучиться. Наверное, прежде всего ответственности за свое дело, которую мы, честно говоря, где-то немного подрастеряли. Сейчас мы ждем наших новых друзей – да нет, не друзей, а братьев к нам, в Кологрив. Постараемся тоже в грязь лицом не ударить. Мы тоже готовим белорусским братьям приятные сюрпризы. А в конце пребывания сморгончан собираемся на берегу нашей Унжи, под звон колоколов собора подписать официальный Акт, в котором Кологрив и Сморгонь назовут друг друга братом и сестрой.
Такие вот мысли и чаяния у доктора Шевченко, пришедшего на Кологривскую землю надолго. Да что там надолго – навсегда...