Геометрия Януковича
должна выразить прошлое, настоящее и будущее Украины Все в мире подчинено строгим математическим законам. По крайней мере, в гораздо большей степени, чем это может показаться иным непо- священным. Геометрия – один из столпов, на которых зиждется царица наук – математика. Классическая геометрия – Евклидова, более-менее ясная и понятная каждому. Но есть еще и не Евклидова, геометрия криволинейных пространств. Магия линий и плоскостей способна объяснить не только физическую, но и философско-политическую составную сущего. Современный политик высшего звена, для того чтобы адекватно воспринимать настоящее и моделировать конструктивное будущее, просто обязан быть геометром. А еще лучше – предложить свое собственное геометрическое видение вещей. Иначе – просто уйти...
должна выразить прошлое, настоящее и будущее Украины
Все в мире подчинено строгим математическим законам. По крайней мере, в гораздо большей степени, чем это может показаться иным непо-
священным. Геометрия – один из столпов, на которых зиждется царица наук – математика. Классическая геометрия – Евклидова, более-менее ясная и понятная каждому. Но есть еще и не Евклидова, геометрия криволинейных пространств. Магия линий и плоскостей способна объяснить не только физическую, но и философско-политическую составную сущего. Современный политик высшего звена, для того чтобы адекватно воспринимать настоящее и моделировать конструктивное будущее, просто обязан быть геометром. А еще лучше – предложить свое собственное геометрическое видение вещей. Иначе – просто уйти... «Ты и я – мы одной крови...»
Парадоксальные особенности нынешнего украинского бытия начинаются на самой границе. Первые возникающие ассоциации – ледоход на только что вскрывшейся после зимнего сна речке. Льдины грохочут, со скрежетом наползают одна на другую, стараясь сохранить свое место на открывшейся черной воде. Это ощущение не покидает даже здесь, в неуютном лязгающем тамбуре вагона пассажирского поезда Москва – Севастополь...
Невысокий мужичок неторопливо покуривает возле темного окна. В классической поездной курилке чего-то неуловимо не хватает. Ага, так и есть – настенных пепельниц. Вместо них – пришпиленный скотчем листок. На нем – с перечислением целой кучи номеров, приказов, циркуляров – подытожен вердикт: Верховная рада Украины постановлением таким-то от такого-то запретила курение в поездах дальнего следования. О чем листок уважаемых пассажиров и уведомляет. Причем исключительно на «державной мове». Проходивший по вагонам украинский милиционер замедлил шаг скорее для проформы: «Мужчина, а вы почему курите? Здесь же написано...» Настал звездный час курильщика. Он молча и торжественно воздел над собой российский паспорт. Страж порядка выказал усталое удивление. «А я не понимаю, что там написано», – насмешливо заявил мужичок. Действительно, в Костроме украинский как-то не учат...
Миграционная карточка – еще одна отрыжка тотальной украинизации по-ющенковски, когда функциональная целесообразность тупо подменяется нелепо-павлиньим «патриотизмом». Вопросы этой анкеты, которая не должна попадать в руки гражданина Украины по умолчанию, а предназначена исключительно для заполнения иностранцами, заданы по-английски и по-украински. Первое, видимо, чтобы придать документу европейскую значимость, а второе – чтобы подчеркнуть исключительную «незалежность». При полном наплевательстве на собственно функциональное назначение – для 99% тех, кому она адресована, анкета имеет «полное право» быть непонятной. В этом клочке бумаге – квинтэссенция обанкротившейся и с беспрецедентным для современной истории треском лопнувшей политики команды Ющенко.
За темным окном тамбура – Харьков. Огромный город-труженик уже спит. Город, который привык не болтать, а делать. Трактора, турбины, танки, электротехнику, химию, все. Поезд тихонько трогается. За окнами проплывает могучее монументальное здание спящего вокзала, светящаяся буква «М» над задремавшим до утра метро. Спи, трудяга Харьков. Мы к тебе еще вернемся...
Стучат колеса, наматывая железнодорожные версты к югу. Сереющий рассвет холодком пробирается в вагон через трепещущие на ветру оконные занавески вагонного коридора. По нитке стального пути – парад украинских городов. Ежащихся под одеялом, уже позевывающих в преддверии нового дня. Что ни город – то имя, да нет, веха нашей общей истории. Трагической, радостной, задумчивой...
Лозовая. Отсюда страшной осенью сорок второго начиналась Харьковская катастрофа, одна из самых чудовищных мясорубок Великой Отечественной.
Синельниково. Рабочий пригород Днепропетровска, славного града Екатеринослава, откуда по велению государыни Екатерины пошла промышленно-металлургическая индустриализация Юга.
Павлоград. «Война и мир». Николенька Ростов, юный корнет Павлоградского гусарского. Да-да, полк квартировал именно здесь, может быть, вон за той тополиной рощей...
Совсем рассвело. Поезд погромыхивает на подъездных стрелках большого города. Запорожье. Художественная графика тянущихся вдоль путей серых заборов. «Ющенко! Запорожье – не гамбургер, подавишься!» (это уже не актуально, просто замазать у вольных художников руки не дошли). «Мы – не янки, мы – славяне! Наши братья – россияне!» «Бандера – герой Галиции!»
...Юра Куманец – фрезеровщик. Работает на флагмане украинского авиапрома – Запорожском авиамоторостроительном объединении «Мотор Сич». Предприятие связано с Россией кровными узами. В сорок первом из пылающего Запорожья эшелоны с оборудованием и людьми уходили в Сибирь, в Омск. Через считанные месяцы из таежной глуши, из-под непокрытых кровлей новых цехов Запорожский моторный дал фронту первые авиадвигатели. В лондонах и вашингтонах в это не поверили, сочли коммунистической пропагандой. Стоявшие на подставных ящиках у суппортов токарных станков четырнадцатилетние омские и запорожские мальчишки об этом не знали. Им было некогда. Они делали моторы для своих батек, ушедших на единый фронт. И омские солдатки, шлепая в одну большую миску «карточковую» кашу для вихрастых, не по-детски засыпавших за столом моторостроителей, не делили их на «своих» и «чужих». Такое не забывается. Такое уходит в генетическую память.
Было дело в Новороссии
Веселый город Запорожье! Только что, прыснув в кулак, прочитал объявление в местной маршрутке: «Уважаемые пассажиры! Просьба не орать. Водитель – не осьминог, сдачу получат все» – и вот уже «неосьминог», чертыхаясь, возится с пробитым колесом, а мы с Юркой в ожидании треплемся на так кстати подвернувшейся лавочке.
– Все, кончилась померанчевая чума («померанчевая» – «оранжевая» (укр.). – А.Ч.), теперь все на лад пойдет, – Юрка щелчком, словно ту самую «чуму», отправляет в придорожные кусты окурок. – Не сразу, конечно, страна-то разграблена, казна пуста. Только эти все равно не успокоятся. Они ж теперь – оппозиция. У нас это так понимают: продолжай гадить, только теперь не из киевских кабинетов, а исподтишка. Потому что как же, президент теперь – с Востока! Схидняк – значит, по-ихнему, это хуже москаля, бо москали – це вороги открытые, а мы, схидняки («схид» – «восток» (укр.). – А.Ч.), запроданци, москалям продались. И после этого еще имеют наглость к нам переться, перед выборами агитировать. Мы тут с одними пообщались. Приехали с флагами, на размалеванном автобусе. На лобовом стекле табличка: «Ивано-Франковск. Экскурсионный». Ну хлопцы им и говорят: «На экскурсию приехали? Будь ласка! Езжайте на Хортицу, к козацькому дубу, посмотрите памятники Андрею Первозванному и Святославу Хороброму. На наши, заводские средства, кстати, поставленные. А вот Бандере памятника, звыняйте, нема. Нечего ему тут делать. Как и вам, если своими флагами махать хотите». Ничего, укатили как миленькие...
– Юр, и чего теперь будет после выборов? Чего ждете?
– Да думаю, что дурдом закончится. Только уж и вы не тупите. Это я про «старшего» и «младшего» братов. Браты – они и есть браты, без всяких-яких. И еще: с газом тоже не надо палку перегибать, он нам в промышленности как кровь нужен. Это этим, на Западной, только кофе по утрам на плите варить, у них же монстров типа нашей «Мотор Сичи» и «Запорожстали» нет... А то, что «померанчевые» натворили за пять лет своей влады, ты на селе узнай. Вот где засада, как они там вообще выживают!..
Наверное, именно здесь понимаешь, что история действительно движется по кругу. Или по спирали. Северная Таврия. Вот они, рукой подать – крымские перешейки, петляющие среди водных стихий Азова, Черноморья и Сиваша. Чья она была, Северная Таврия? Да ничья. Так и называлась – Дикое Поле. Первыми хозяевами, насколько это определение можно отнести к кочевому народу, были скифы, оставившие после себя разве что до сих пор будоражащие воображение мифическими богатствами курганы. Столетиями здесь перехлестывались саблями степная метелица запорожской конницы и косматые таборы крымских Гиреев. А в восемнадцатом веке здесь появилась Новороссия. Забегая вперед, скажем, что название это после 1917 года было вышвырнуто из употребления по личному указанию товарища Ленина. А тогда, в век золотой Екатерины и при державном усердии ныне полузабытого российского гения Потемкина Таврического, в Причерноморье (Новороссии) поднялись города-жемчужины – Екатеринослав, Херсон, Николаев, Одесса. И еще – село Новодмитриевка...
Основателями этого села нынешней Херсонской области стали потомки запорожских казаков и крестьяне-переселенцы из Курской губернии. Никогда не считались, кто русский, а кто украинец, – не до того было землепашцам, веками отвоевывавшим раскаленную землю от общего врага – сивашских солончаков, грозивших превратить ее в марсианский пейзаж. Шли годы, сливались в десятилетия и века. Поднялись на когда-то бросовых солончаках Дикого Поля персиковые и черешневые сады, затрещали на приморском ветру тугобокие арбузы-кавуны, заколосилась золотыми волнами знаменитая херсонская пшеница. Руками Гусевых и Шинкаренко, Кушнаревых и Яченко.
А потом была страшная война. Вырубленные фашистами сады, разоренные поля, оставшиеся навеки где-то далеко-далеко, на «безымянных высотах» новодмитровские мужики. После Победы дмитровцы приняли в свою дружную семью гомельских белорусов. Дубаделы, Слепцовы, Скорины... В растерзанной Беларуси, под Калинковичами, остались сожженные печи их деревень, покинутых аистами, и убитая довоенная жизнь. «Примете, мужики?..» Молча обнялись с ними дмитровчане, вместе вытерли слезы и вместе же взялись за плуги и бороны.
...Собравшиеся в Беловежье вершители судеб великой державы не спрашивали мнения маленьких человечков-хлебопашцев из маленького украинского села. Взвились незалежные флаги, захрустели купюры национальных валют, пролегли по живому нелепые границы. Вот только тут, на старинном дмитровском погосте, лежат они под степными сивашскими ветрами бок о бок, как и трудились на этой грустной земле, украинцы, русские и белорусы...
Думы под старой вишней
А нет ее больше, моей вишни в бабушкином саду. Сожрал ее солончак. Вместе с моей юностью, со старой скамеечкой, с ночным стрекотом цикад, с глазами моей первой босоногой богини Вальки, что были глубиною в Черное море. Теперь я тут – иностранец. «Все разбилось, поломалось, нам осталась только малость – только боль одна с позором пополам...»
В тяжелую пору встал у кормила государственной власти Украины Виктор Янукович, ох и в тяжелую! Честно говоря, искренне ему сочувствую. Прежде всего за необходимось «сохранения территориальной целостности украинского государства», им задекларированную. Понятно, что иного президент сказать и не может. А вот что люди говорят? Вот хотя бы два мнения, противоположных по всему – фонетике, миропониманию, взглядам на будущее.
Олеся Вдовиченко, учительница, Харьковская область: «Мы и дальше будем разделяться по языковым, культурным, религиозным признакам. У нас разные герои. У них – Бандера и эсэсовец Шухевич. У меня дома на стенке – пожелтевшее фото моего дедушки, минометчика в пилотке, с орденом Славы, погибшего в бою за Витебск. Я не хочу, чтобы бандеры и шухевичи паскудили мою историю, позорили светлую память моего деда. Мирный развод с западенцами – это единственный путь избежать гражданской войны».
Отвечает Орест Конив, Ивано-Франковск: «Даже как-то жаль вас, дураков. Мы пойдем в Европу, а ваша Донецкая зона вместе с вашей любимой «рашей» – на парашу! И «герои» ваши туда же – прислужники москалей. Скорей бы с вами разбежаться...»
Такое вот наследство досталось Януковичу от прежней, «оранжевой» власти. Какую геометрию выстраивать, чтобы сохранить «соборность» и неделимость пятидесятимиллионной страны? Например, известный украинский политолог и писатель Олесь Бузина считает, что Януковича никогда не полюбят во Львове даже за очень большие деньги. Равно как и Юго-Восток не намерен менять свой многовековой интернационализм на гипотетические «общеевропейские» блага.
...Водитель-«неосьминог» наконец-то присобачил сменное колесо к своей «Газели». Моторостроитель Юрка, усаживаясь на сиденье, обозначил свое видение нынешней ситуации.
– Честно говоря, уже достало. И дело даже не в личностях. По крупному счету, Запорожье голоснуло за Януковича, как за надежду на союз с Россией и Беларусью. За наши будущие моторы, за нашу достойную зарплату и достойную жизнь. А дальше терпеть Галичину, которая только и способна драить польские сортиры да орать песни про Бандеру, мы не будем. Не поможет даже федерализация. Это – только первый шаг к разводу. Нехай депутаты нашей Рады съездят в Прагу и Братиславу и переймут опыт чехов и словаков, которые разошлись цивилизованно, без мордобоя. И ничего – солнце на землю не упало...
Итак, федерализация Украины. При федеративной форме государственного устройства подразумевается несколько государственных образований, юридически обладающих определенной политической самостоятельностью. Первой федерацией из ныне здравствующих на земном шаре в 1787 году стали США. В современном мире – пятнадцать федеративных государств, среди которых – Россия, ФРГ, Швейцария, Австрия, Канада, Австралия, Бразилия. Как видим, компания вполне достойная. Следующая ступень отталкивания лодок друг от друга – конфедерация, фактически подразумевающая образование лимитрофов – новообразованных независимых государств. В странах конфедерации уже нет многих государственных атрибутов единой державы. Вместо единой территории – совокупность территорий, входящих в конфедерацию государств. Нет единой армии, единой валюты, единых налогов, единого гражданства. В общем, это – «развод и девичья фамилия» с сохранением лица.
Насколько оправданна и обоснованна подобная перспектива?
Думается, прежде всего нужно избежать деления на «плохих» и «хороших» парней, как в дешевых американских боевиках. Существует куда более спокойное и взвешенное определение – «разные». Так вот, Восток и Запад Украины разные во всем. Прежде всего в ментальности населения, основанной на сложнейших и запутаннейших исторических реалиях. С одной стороны – вековые «кресы» (окраины) Речи Посполитой, а затем – Австро-Венгерской империи, с другой – империи Российской, чью политику в отношении присоединяемых территорий даже самый взыскательный исследователь не сможет назвать традиционно колониальной. Нигде в мире метрополия не жила хуже колоний, как, например, какая-нибудь «посконно-исконная» Тамбовская губерния в сравнении с российскими приобретениями, а потом и советскими «новоделами» – Польшей, Финляндией, всевозможными автономиями, веселящимся Кавказом, чопорно поджавшей губы Прибалтикой, той же самой Западной Украиной, наконец. Такими вот мы были странными империалистами. Смешными с точки зрения колониальной классики Туманного Альбиона. Потом мы сообща придумали «новую историческую общность – советский народ», с полной нивелировкой национальной компоненты, что-то библейское – «нет ни эллина, ни иудея». Такая вот попытка воплощения в жизнь утопического «города солнца» Томмазо Кампанеллы – «морально наг, морально бос, родителей проклятье, я все же верую, как Бернс, – все люди станут братья».
Совсем другое – имперская ментальность австро-венгерского образца. Понятие «унтерменш» – это оттуда. Право по утрам пить кофе со взбитыми сливками и горячими булочками, а вечерами наслаждаться неземной венской оперой принадлежало далеко не всем гражданам. Кто-то должен и «арбайтн» от зари до зари за миску похлебки. И мечтать о том, что «когда-нибудь, может быть, и я...». В польском же варианте, где в любой деревне каждый второй – шляхтич, а каждый десятый – магнат, мечты инородного труженика на лучшую долю были еще более призрачными. Да и на что он мог рассчитывать, если даже в варшавских газетах его вера и язык объявлялись «пескими» (собачьими)?..
В конце прошлого столетия, после вековых исторических пертурбаций, вся эта гремучая смесь к востоку и западу от Днепра стала независимой единой Украиной, причудливым геометрическим контуром на карте новой Европы.
Всевозможные украинские выборы последних лет проводят по карте практически неизменную черту, делящую страну на две половинки – синюю и оранжевую. Они удивительно монолитны, если не считать в «оранжевой» части традиционно вольнодумные многонациональные Черновцы, «пофигистское» к «великой национальной идее» полувенгерское-полусловацкое Закарпатье да постоянно голосующий на грани фола Житомир.
«Они во Львове даже борщ варят с сосисками...»
Этой пренебрежительной фразой запорожского фрезеровщика Юрки можно определить всю глубину пропасти между двумя Украинами. Сторонница европейской интеграции, экс-премьерша и кандидатша в президенты Юлия Тимошенко в запале политической риторики неоднократно допускала такие пассажи, которые сделали ее на Юго-Востоке ненавистной «смертью с косой» и «караваем с ушами». Например, «рацпредложения» по забетонированию Донбасса, «обнесению этой зоны» колючей проволокой и даже... стирилизации жен шахтеров!.. И про «горняцкое быдло» тоже... И это при том, что одна Донецкая область дает около 24 процентов ВВП всей Украины! Отсюда и понятное возмущение дончан «майданствующими» национально-ориентированными интеллектуалами с Запада: «Идите работать! Хватит прожирать наши налоги!» А словесная эквилибристика пани Тимошенко в отношении Донбасса смертельно опасна. Тутошний народ привык воевать (читайте «Сказание о шахтерских полках» замечательного журналиста Виктора Андриянова), вкалывать, любить, ненавидеть – все только на полную катушку. Здесь нет полутонов. Здесь бабы каждый день провожают своих мужиков в забой как на фронт. Люди здесь не искушены в политической болтовне. Но и оскорбления помнят крепко, по-шахтерски. Поэтому итог президентского правления пана Ющенко определяется хотя бы одним штрихом: за появление на улице Донецка в оранжевой футболке можно легко схлопотать по морде.
Итак, извечное «Что делать?».
Похоже, что деления по федеративному или даже конфедеративному принципу Украине не избежать. На сегодня видятся даже не два, а три новых государства.
Галиция со столицей во Львове, объединяющая западные области без Черновицкой и Закарпатья, которые и рады бы «у Эуропу», но не под львовским флагом.
Собственно Украина, то есть нынешний Центр со столичным Киевом. Кстати, и самый чистый, «шевченковский» украинский язык – именно здесь, в селах Полтавщины и Черкащины.
Ну и наконец, индустриальный Юго-Восток, Новороссия, девять регионов, где столичный статус Харькова – вне конкуренции. Собственно, он и был столицей всей Украины почти два десятилетия – до июля 1934 года. Вот эта геометрическая фигура и представляется самой успешной в смысле экономики и внутренней политической стабильности: мощное машиностроение, металлургия, химия, уголь, сельскохозяйственные житницы, морские порты. Плюс действительно интернациональное население, не привыкшее определять достоинства человека процентом «титульной» крови.
Одним из таких людей был сельский труженик Сергей Логвинович Шашинок, председатель колхоза. Человек в Новодмитриевке пришлый, с белорусскими корнями. Дмитровская земля стала для него по-настоящему «ридной». Он поднимал после военного лихолетья колхоз, пропуская каждый пшеничный колосок, каждый черешневый саженец через свое сердце. При нем поднялись новые фермы, мельница, лучший в районе сельский клуб, а за местными караваями прикатывало даже областное начальство. При Сергее Логвиновиче «Червоный Сиваш» стал колхозом-миллионером, а лучшим комбайнерам на праздниках урожая под музыку-туш выкатывали новенькие мотоциклы и «Жигули». И никто никогда даже словом не обмолвился, что к рукам председателя прилипла хоть одна копейка. Не нажил он ни дворцов, ни хором каменных. Только глоток степного ветра и кусочек земли, в которой завещал себя похоронить. И еще – добрую людскую память.
Сейчас сельчане собирают по гривне деньги на памятник в центре села Сергею Логвиновичу Шашинку, «человеку, который не воровал». Этого нельзя купить ни за какие деньги. Хотя и надо вроде совсем немного – просто очень любить свой народ и свою землю.
Такая вот геометрия...
Александр ЧУДАКОВ
Все в мире подчинено строгим математическим законам. По крайней мере, в гораздо большей степени, чем это может показаться иным непо-
священным. Геометрия – один из столпов, на которых зиждется царица наук – математика. Классическая геометрия – Евклидова, более-менее ясная и понятная каждому. Но есть еще и не Евклидова, геометрия криволинейных пространств. Магия линий и плоскостей способна объяснить не только физическую, но и философско-политическую составную сущего. Современный политик высшего звена, для того чтобы адекватно воспринимать настоящее и моделировать конструктивное будущее, просто обязан быть геометром. А еще лучше – предложить свое собственное геометрическое видение вещей. Иначе – просто уйти... «Ты и я – мы одной крови...»
Парадоксальные особенности нынешнего украинского бытия начинаются на самой границе. Первые возникающие ассоциации – ледоход на только что вскрывшейся после зимнего сна речке. Льдины грохочут, со скрежетом наползают одна на другую, стараясь сохранить свое место на открывшейся черной воде. Это ощущение не покидает даже здесь, в неуютном лязгающем тамбуре вагона пассажирского поезда Москва – Севастополь...
Невысокий мужичок неторопливо покуривает возле темного окна. В классической поездной курилке чего-то неуловимо не хватает. Ага, так и есть – настенных пепельниц. Вместо них – пришпиленный скотчем листок. На нем – с перечислением целой кучи номеров, приказов, циркуляров – подытожен вердикт: Верховная рада Украины постановлением таким-то от такого-то запретила курение в поездах дальнего следования. О чем листок уважаемых пассажиров и уведомляет. Причем исключительно на «державной мове». Проходивший по вагонам украинский милиционер замедлил шаг скорее для проформы: «Мужчина, а вы почему курите? Здесь же написано...» Настал звездный час курильщика. Он молча и торжественно воздел над собой российский паспорт. Страж порядка выказал усталое удивление. «А я не понимаю, что там написано», – насмешливо заявил мужичок. Действительно, в Костроме украинский как-то не учат...
Миграционная карточка – еще одна отрыжка тотальной украинизации по-ющенковски, когда функциональная целесообразность тупо подменяется нелепо-павлиньим «патриотизмом». Вопросы этой анкеты, которая не должна попадать в руки гражданина Украины по умолчанию, а предназначена исключительно для заполнения иностранцами, заданы по-английски и по-украински. Первое, видимо, чтобы придать документу европейскую значимость, а второе – чтобы подчеркнуть исключительную «незалежность». При полном наплевательстве на собственно функциональное назначение – для 99% тех, кому она адресована, анкета имеет «полное право» быть непонятной. В этом клочке бумаге – квинтэссенция обанкротившейся и с беспрецедентным для современной истории треском лопнувшей политики команды Ющенко.
За темным окном тамбура – Харьков. Огромный город-труженик уже спит. Город, который привык не болтать, а делать. Трактора, турбины, танки, электротехнику, химию, все. Поезд тихонько трогается. За окнами проплывает могучее монументальное здание спящего вокзала, светящаяся буква «М» над задремавшим до утра метро. Спи, трудяга Харьков. Мы к тебе еще вернемся...
Стучат колеса, наматывая железнодорожные версты к югу. Сереющий рассвет холодком пробирается в вагон через трепещущие на ветру оконные занавески вагонного коридора. По нитке стального пути – парад украинских городов. Ежащихся под одеялом, уже позевывающих в преддверии нового дня. Что ни город – то имя, да нет, веха нашей общей истории. Трагической, радостной, задумчивой...
Лозовая. Отсюда страшной осенью сорок второго начиналась Харьковская катастрофа, одна из самых чудовищных мясорубок Великой Отечественной.
Синельниково. Рабочий пригород Днепропетровска, славного града Екатеринослава, откуда по велению государыни Екатерины пошла промышленно-металлургическая индустриализация Юга.
Павлоград. «Война и мир». Николенька Ростов, юный корнет Павлоградского гусарского. Да-да, полк квартировал именно здесь, может быть, вон за той тополиной рощей...
Совсем рассвело. Поезд погромыхивает на подъездных стрелках большого города. Запорожье. Художественная графика тянущихся вдоль путей серых заборов. «Ющенко! Запорожье – не гамбургер, подавишься!» (это уже не актуально, просто замазать у вольных художников руки не дошли). «Мы – не янки, мы – славяне! Наши братья – россияне!» «Бандера – герой Галиции!»
...Юра Куманец – фрезеровщик. Работает на флагмане украинского авиапрома – Запорожском авиамоторостроительном объединении «Мотор Сич». Предприятие связано с Россией кровными узами. В сорок первом из пылающего Запорожья эшелоны с оборудованием и людьми уходили в Сибирь, в Омск. Через считанные месяцы из таежной глуши, из-под непокрытых кровлей новых цехов Запорожский моторный дал фронту первые авиадвигатели. В лондонах и вашингтонах в это не поверили, сочли коммунистической пропагандой. Стоявшие на подставных ящиках у суппортов токарных станков четырнадцатилетние омские и запорожские мальчишки об этом не знали. Им было некогда. Они делали моторы для своих батек, ушедших на единый фронт. И омские солдатки, шлепая в одну большую миску «карточковую» кашу для вихрастых, не по-детски засыпавших за столом моторостроителей, не делили их на «своих» и «чужих». Такое не забывается. Такое уходит в генетическую память.
Было дело в Новороссии
Веселый город Запорожье! Только что, прыснув в кулак, прочитал объявление в местной маршрутке: «Уважаемые пассажиры! Просьба не орать. Водитель – не осьминог, сдачу получат все» – и вот уже «неосьминог», чертыхаясь, возится с пробитым колесом, а мы с Юркой в ожидании треплемся на так кстати подвернувшейся лавочке.
– Все, кончилась померанчевая чума («померанчевая» – «оранжевая» (укр.). – А.Ч.), теперь все на лад пойдет, – Юрка щелчком, словно ту самую «чуму», отправляет в придорожные кусты окурок. – Не сразу, конечно, страна-то разграблена, казна пуста. Только эти все равно не успокоятся. Они ж теперь – оппозиция. У нас это так понимают: продолжай гадить, только теперь не из киевских кабинетов, а исподтишка. Потому что как же, президент теперь – с Востока! Схидняк – значит, по-ихнему, это хуже москаля, бо москали – це вороги открытые, а мы, схидняки («схид» – «восток» (укр.). – А.Ч.), запроданци, москалям продались. И после этого еще имеют наглость к нам переться, перед выборами агитировать. Мы тут с одними пообщались. Приехали с флагами, на размалеванном автобусе. На лобовом стекле табличка: «Ивано-Франковск. Экскурсионный». Ну хлопцы им и говорят: «На экскурсию приехали? Будь ласка! Езжайте на Хортицу, к козацькому дубу, посмотрите памятники Андрею Первозванному и Святославу Хороброму. На наши, заводские средства, кстати, поставленные. А вот Бандере памятника, звыняйте, нема. Нечего ему тут делать. Как и вам, если своими флагами махать хотите». Ничего, укатили как миленькие...
– Юр, и чего теперь будет после выборов? Чего ждете?
– Да думаю, что дурдом закончится. Только уж и вы не тупите. Это я про «старшего» и «младшего» братов. Браты – они и есть браты, без всяких-яких. И еще: с газом тоже не надо палку перегибать, он нам в промышленности как кровь нужен. Это этим, на Западной, только кофе по утрам на плите варить, у них же монстров типа нашей «Мотор Сичи» и «Запорожстали» нет... А то, что «померанчевые» натворили за пять лет своей влады, ты на селе узнай. Вот где засада, как они там вообще выживают!..
Наверное, именно здесь понимаешь, что история действительно движется по кругу. Или по спирали. Северная Таврия. Вот они, рукой подать – крымские перешейки, петляющие среди водных стихий Азова, Черноморья и Сиваша. Чья она была, Северная Таврия? Да ничья. Так и называлась – Дикое Поле. Первыми хозяевами, насколько это определение можно отнести к кочевому народу, были скифы, оставившие после себя разве что до сих пор будоражащие воображение мифическими богатствами курганы. Столетиями здесь перехлестывались саблями степная метелица запорожской конницы и косматые таборы крымских Гиреев. А в восемнадцатом веке здесь появилась Новороссия. Забегая вперед, скажем, что название это после 1917 года было вышвырнуто из употребления по личному указанию товарища Ленина. А тогда, в век золотой Екатерины и при державном усердии ныне полузабытого российского гения Потемкина Таврического, в Причерноморье (Новороссии) поднялись города-жемчужины – Екатеринослав, Херсон, Николаев, Одесса. И еще – село Новодмитриевка...
Основателями этого села нынешней Херсонской области стали потомки запорожских казаков и крестьяне-переселенцы из Курской губернии. Никогда не считались, кто русский, а кто украинец, – не до того было землепашцам, веками отвоевывавшим раскаленную землю от общего врага – сивашских солончаков, грозивших превратить ее в марсианский пейзаж. Шли годы, сливались в десятилетия и века. Поднялись на когда-то бросовых солончаках Дикого Поля персиковые и черешневые сады, затрещали на приморском ветру тугобокие арбузы-кавуны, заколосилась золотыми волнами знаменитая херсонская пшеница. Руками Гусевых и Шинкаренко, Кушнаревых и Яченко.
А потом была страшная война. Вырубленные фашистами сады, разоренные поля, оставшиеся навеки где-то далеко-далеко, на «безымянных высотах» новодмитровские мужики. После Победы дмитровцы приняли в свою дружную семью гомельских белорусов. Дубаделы, Слепцовы, Скорины... В растерзанной Беларуси, под Калинковичами, остались сожженные печи их деревень, покинутых аистами, и убитая довоенная жизнь. «Примете, мужики?..» Молча обнялись с ними дмитровчане, вместе вытерли слезы и вместе же взялись за плуги и бороны.
...Собравшиеся в Беловежье вершители судеб великой державы не спрашивали мнения маленьких человечков-хлебопашцев из маленького украинского села. Взвились незалежные флаги, захрустели купюры национальных валют, пролегли по живому нелепые границы. Вот только тут, на старинном дмитровском погосте, лежат они под степными сивашскими ветрами бок о бок, как и трудились на этой грустной земле, украинцы, русские и белорусы...
Думы под старой вишней
А нет ее больше, моей вишни в бабушкином саду. Сожрал ее солончак. Вместе с моей юностью, со старой скамеечкой, с ночным стрекотом цикад, с глазами моей первой босоногой богини Вальки, что были глубиною в Черное море. Теперь я тут – иностранец. «Все разбилось, поломалось, нам осталась только малость – только боль одна с позором пополам...»
В тяжелую пору встал у кормила государственной власти Украины Виктор Янукович, ох и в тяжелую! Честно говоря, искренне ему сочувствую. Прежде всего за необходимось «сохранения территориальной целостности украинского государства», им задекларированную. Понятно, что иного президент сказать и не может. А вот что люди говорят? Вот хотя бы два мнения, противоположных по всему – фонетике, миропониманию, взглядам на будущее.
Олеся Вдовиченко, учительница, Харьковская область: «Мы и дальше будем разделяться по языковым, культурным, религиозным признакам. У нас разные герои. У них – Бандера и эсэсовец Шухевич. У меня дома на стенке – пожелтевшее фото моего дедушки, минометчика в пилотке, с орденом Славы, погибшего в бою за Витебск. Я не хочу, чтобы бандеры и шухевичи паскудили мою историю, позорили светлую память моего деда. Мирный развод с западенцами – это единственный путь избежать гражданской войны».
Отвечает Орест Конив, Ивано-Франковск: «Даже как-то жаль вас, дураков. Мы пойдем в Европу, а ваша Донецкая зона вместе с вашей любимой «рашей» – на парашу! И «герои» ваши туда же – прислужники москалей. Скорей бы с вами разбежаться...»
Такое вот наследство досталось Януковичу от прежней, «оранжевой» власти. Какую геометрию выстраивать, чтобы сохранить «соборность» и неделимость пятидесятимиллионной страны? Например, известный украинский политолог и писатель Олесь Бузина считает, что Януковича никогда не полюбят во Львове даже за очень большие деньги. Равно как и Юго-Восток не намерен менять свой многовековой интернационализм на гипотетические «общеевропейские» блага.
...Водитель-«неосьминог» наконец-то присобачил сменное колесо к своей «Газели». Моторостроитель Юрка, усаживаясь на сиденье, обозначил свое видение нынешней ситуации.
– Честно говоря, уже достало. И дело даже не в личностях. По крупному счету, Запорожье голоснуло за Януковича, как за надежду на союз с Россией и Беларусью. За наши будущие моторы, за нашу достойную зарплату и достойную жизнь. А дальше терпеть Галичину, которая только и способна драить польские сортиры да орать песни про Бандеру, мы не будем. Не поможет даже федерализация. Это – только первый шаг к разводу. Нехай депутаты нашей Рады съездят в Прагу и Братиславу и переймут опыт чехов и словаков, которые разошлись цивилизованно, без мордобоя. И ничего – солнце на землю не упало...
Итак, федерализация Украины. При федеративной форме государственного устройства подразумевается несколько государственных образований, юридически обладающих определенной политической самостоятельностью. Первой федерацией из ныне здравствующих на земном шаре в 1787 году стали США. В современном мире – пятнадцать федеративных государств, среди которых – Россия, ФРГ, Швейцария, Австрия, Канада, Австралия, Бразилия. Как видим, компания вполне достойная. Следующая ступень отталкивания лодок друг от друга – конфедерация, фактически подразумевающая образование лимитрофов – новообразованных независимых государств. В странах конфедерации уже нет многих государственных атрибутов единой державы. Вместо единой территории – совокупность территорий, входящих в конфедерацию государств. Нет единой армии, единой валюты, единых налогов, единого гражданства. В общем, это – «развод и девичья фамилия» с сохранением лица.
Насколько оправданна и обоснованна подобная перспектива?
Думается, прежде всего нужно избежать деления на «плохих» и «хороших» парней, как в дешевых американских боевиках. Существует куда более спокойное и взвешенное определение – «разные». Так вот, Восток и Запад Украины разные во всем. Прежде всего в ментальности населения, основанной на сложнейших и запутаннейших исторических реалиях. С одной стороны – вековые «кресы» (окраины) Речи Посполитой, а затем – Австро-Венгерской империи, с другой – империи Российской, чью политику в отношении присоединяемых территорий даже самый взыскательный исследователь не сможет назвать традиционно колониальной. Нигде в мире метрополия не жила хуже колоний, как, например, какая-нибудь «посконно-исконная» Тамбовская губерния в сравнении с российскими приобретениями, а потом и советскими «новоделами» – Польшей, Финляндией, всевозможными автономиями, веселящимся Кавказом, чопорно поджавшей губы Прибалтикой, той же самой Западной Украиной, наконец. Такими вот мы были странными империалистами. Смешными с точки зрения колониальной классики Туманного Альбиона. Потом мы сообща придумали «новую историческую общность – советский народ», с полной нивелировкой национальной компоненты, что-то библейское – «нет ни эллина, ни иудея». Такая вот попытка воплощения в жизнь утопического «города солнца» Томмазо Кампанеллы – «морально наг, морально бос, родителей проклятье, я все же верую, как Бернс, – все люди станут братья».
Совсем другое – имперская ментальность австро-венгерского образца. Понятие «унтерменш» – это оттуда. Право по утрам пить кофе со взбитыми сливками и горячими булочками, а вечерами наслаждаться неземной венской оперой принадлежало далеко не всем гражданам. Кто-то должен и «арбайтн» от зари до зари за миску похлебки. И мечтать о том, что «когда-нибудь, может быть, и я...». В польском же варианте, где в любой деревне каждый второй – шляхтич, а каждый десятый – магнат, мечты инородного труженика на лучшую долю были еще более призрачными. Да и на что он мог рассчитывать, если даже в варшавских газетах его вера и язык объявлялись «пескими» (собачьими)?..
В конце прошлого столетия, после вековых исторических пертурбаций, вся эта гремучая смесь к востоку и западу от Днепра стала независимой единой Украиной, причудливым геометрическим контуром на карте новой Европы.
Всевозможные украинские выборы последних лет проводят по карте практически неизменную черту, делящую страну на две половинки – синюю и оранжевую. Они удивительно монолитны, если не считать в «оранжевой» части традиционно вольнодумные многонациональные Черновцы, «пофигистское» к «великой национальной идее» полувенгерское-полусловацкое Закарпатье да постоянно голосующий на грани фола Житомир.
«Они во Львове даже борщ варят с сосисками...»
Этой пренебрежительной фразой запорожского фрезеровщика Юрки можно определить всю глубину пропасти между двумя Украинами. Сторонница европейской интеграции, экс-премьерша и кандидатша в президенты Юлия Тимошенко в запале политической риторики неоднократно допускала такие пассажи, которые сделали ее на Юго-Востоке ненавистной «смертью с косой» и «караваем с ушами». Например, «рацпредложения» по забетонированию Донбасса, «обнесению этой зоны» колючей проволокой и даже... стирилизации жен шахтеров!.. И про «горняцкое быдло» тоже... И это при том, что одна Донецкая область дает около 24 процентов ВВП всей Украины! Отсюда и понятное возмущение дончан «майданствующими» национально-ориентированными интеллектуалами с Запада: «Идите работать! Хватит прожирать наши налоги!» А словесная эквилибристика пани Тимошенко в отношении Донбасса смертельно опасна. Тутошний народ привык воевать (читайте «Сказание о шахтерских полках» замечательного журналиста Виктора Андриянова), вкалывать, любить, ненавидеть – все только на полную катушку. Здесь нет полутонов. Здесь бабы каждый день провожают своих мужиков в забой как на фронт. Люди здесь не искушены в политической болтовне. Но и оскорбления помнят крепко, по-шахтерски. Поэтому итог президентского правления пана Ющенко определяется хотя бы одним штрихом: за появление на улице Донецка в оранжевой футболке можно легко схлопотать по морде.
Итак, извечное «Что делать?».
Похоже, что деления по федеративному или даже конфедеративному принципу Украине не избежать. На сегодня видятся даже не два, а три новых государства.
Галиция со столицей во Львове, объединяющая западные области без Черновицкой и Закарпатья, которые и рады бы «у Эуропу», но не под львовским флагом.
Собственно Украина, то есть нынешний Центр со столичным Киевом. Кстати, и самый чистый, «шевченковский» украинский язык – именно здесь, в селах Полтавщины и Черкащины.
Ну и наконец, индустриальный Юго-Восток, Новороссия, девять регионов, где столичный статус Харькова – вне конкуренции. Собственно, он и был столицей всей Украины почти два десятилетия – до июля 1934 года. Вот эта геометрическая фигура и представляется самой успешной в смысле экономики и внутренней политической стабильности: мощное машиностроение, металлургия, химия, уголь, сельскохозяйственные житницы, морские порты. Плюс действительно интернациональное население, не привыкшее определять достоинства человека процентом «титульной» крови.
Одним из таких людей был сельский труженик Сергей Логвинович Шашинок, председатель колхоза. Человек в Новодмитриевке пришлый, с белорусскими корнями. Дмитровская земля стала для него по-настоящему «ридной». Он поднимал после военного лихолетья колхоз, пропуская каждый пшеничный колосок, каждый черешневый саженец через свое сердце. При нем поднялись новые фермы, мельница, лучший в районе сельский клуб, а за местными караваями прикатывало даже областное начальство. При Сергее Логвиновиче «Червоный Сиваш» стал колхозом-миллионером, а лучшим комбайнерам на праздниках урожая под музыку-туш выкатывали новенькие мотоциклы и «Жигули». И никто никогда даже словом не обмолвился, что к рукам председателя прилипла хоть одна копейка. Не нажил он ни дворцов, ни хором каменных. Только глоток степного ветра и кусочек земли, в которой завещал себя похоронить. И еще – добрую людскую память.
Сейчас сельчане собирают по гривне деньги на памятник в центре села Сергею Логвиновичу Шашинку, «человеку, который не воровал». Этого нельзя купить ни за какие деньги. Хотя и надо вроде совсем немного – просто очень любить свой народ и свою землю.
Такая вот геометрия...
Александр ЧУДАКОВ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
