Кто же такой Борис Васильев?
Наверное, вы очень удивитесь, но вопрос этот вовсе не риторический, как может показаться на первый взгляд. Да, «живой классик» отечественной словесности, которому на днях исполнилось 86 лет, представитель блестящей плеяды писателей-фронтовиков, вошедших в литературу в 50-60-е годы. Да, ряд его произведений проходят в школах. Да и экранизировали прозу Васильева как мало кого другого. Если к сему добавить, что Борис Львович писал и обычные киносценарии, то в общем-то понятно, что свою тогдашнюю всесоюзную известность он не растерял и в наше время, когда главными отцами-устроителями популярности являются кино и телевидение, решительно оттеснившие литературу на зады.
Наверное, вы очень удивитесь, но вопрос этот вовсе не риторический, как может показаться на первый взгляд. Да, «живой классик» отечественной словесности, которому на днях исполнилось 86 лет, представитель блестящей плеяды писателей-фронтовиков, вошедших в литературу в 50-60-е годы. Да, ряд его произведений проходят в школах. Да и экранизировали прозу Васильева как мало кого другого. Если к сему добавить, что Борис Львович писал и обычные киносценарии, то в общем-то понятно, что свою тогдашнюю всесоюзную известность он не растерял и в наше время, когда главными отцами-устроителями популярности являются кино и телевидение, решительно оттеснившие литературу на зады. Но вот именно поэтому наше знакомство с творчеством одного из лучших современных прозаиков оказалось не скажу однобоким, но явно несколько неравномерным. Будем честны – основная часть народонаселения на территории бывшего СССР смотрела, помнит и обычно любит фильмы «А зори здесь тихие», «Офицеры», «Аты-баты, шли солдаты», «Иванов катер», «Не стреляйте в белых лебедей», «Я – русский солдат», но зачастую понятия не имеет об имени их творца-автора: как сценариев, так и книг, по которым сняты фильмы. На всякий случай уточню, что проверял это не раз.
Как вы понимаете, в школьную программу попадают вещи выверенные, устоявшиеся, то есть в общем-то те же самые, которые экранизированы. Так, у меня в школе во внеклассное чтение был включен роман «В списках не значился» – об обороне Брестской крепости, и в результате помимо накрепко запомнившегося содержания самой книги в памяти еще остался рассказ о том, как в период создания произведения автор, проверяя достоверность каждой описываемой им детали, специально ездил в Брест и собственноручно (здесь следовало бы сказать – собственноножно) замерял в крепости все расстояния, проверял, за сколько секунд-минут можно было добраться от одного пункта обороны к другому – бегом, шагом, ползком и т.д.
Еще одна любопытная деталь: из уже упоминавшегося списка фильмов (который, кстати, далеко не полон, я здесь упомянул лишь о самых известных) первое место по популярности, бесспорно, держат «Зори», «Офицеры» и «Я – русский солдат», посвященные Великой Отечественной, плюс «А завтра была война» – о мужественном противостоянии того же поколения молодежи уже совсем другому противнику – собственной власти.
И как ни странно, подобное упорное преобладание зрительско-читательского интереса как раз к данным удачам писателя (пусть даже при общем склерозе его имени) у меня лично никакого возмущения не вызывает. Так уж сложилось, что в великой русской литературе всегда не хватало интересных, талантливых произведений именно героико-патриотической направленности – если, конечно, иметь в виду подлинную, настоящую словесность, а не массовый ширпотреб, которого, наоборот, всегда (при любой власти и при любом строе) было в переизбытке.
Что, кстати, подтверждается и тем, что снятый в середине 90-х годов по роману «В списках не значился» фильм «Я – русский солдат» сразу твердо встал в один ряд с киноклассикой советской. И тем, что к пользующимся огромной популярностью в Китае «Зорям» был сделан в 2005 году одноименный 19-серийный (в русской версии их на 7 меньше) ремейк с русскими актерами, который при первом же показе по телевидению посмотрело более 400 миллионов человек.
Так что, повторю, любовь и знание у нас этого («военного») направления в творчестве Бориса Васильева, с моей точки зрения, абсолютно правильно и справедливо. В конце концов кино тоже имеет право на существование. Вот только… слишком много им создано произведений сверх того и после того – важных, значимых, неординарных, с позиций справедливости заслуживающих самого широкого и пристального читательского внимания. Из вещей того же советского периода практически не замеченным и критикой, и читателями прошел весь «страшный» (другого слова тут не подберешь) цикл Бориса Львовича, включающий повесть «Вы чье, старичье?» (и это несмотря на две ее экранизации), и несколько рассказов, посвященных современности (той, разумеется, конца 70-х годов), – о нарастающих массовом озверении и одичании человека на тогдашней 1/6 части земного шара. И кто знает, не это ли направление в его творчестве будет считаться в глазах потомков главным и наиболее продуктивным? По крайней мере, писатель Алесь Адамович неоднократно восхищался повестью «Вы чье, старичье?» и ставил ее значительно выше всей его военной прозы. Для не читавших цикл, чтобы не показаться голословным и, одновременно, не заниматься таким странным занятием, как пересказ, приведу сюжет рассказа Бориса Львовича, им так и не написанного, но по замыслу безусловно примыкавшего к упомянутой «страшной» серии. «Некоторые пионерлагеря покупали на сезон лисят и медвежат для своих зооуголков во исполнение инструкции о воспитании у детей любви к родной природе. Когда дети разъезжались, оставшиеся вожатые убивали медвежат на шашлык».
Что же касается последующих за развалом Советского Союза практически двух десятилетий – все это время писатель работал, и, похоже, производительность его труда с годами только возрастала. Поэтому сильно сомневаюсь, что смогу здесь перечислить хотя бы основные произведения из созданных за последние годы.
Итак, издательство «Вагриус» в серии «Мой 20 век» выпустило книгу мемуаров Бориса Львовича «Век необычайный». Это воспоминания не столько о себе, сколько о той эпохе, в которую довелось родиться и жить писателю, исследуемой с самых ее истоков – то есть с начала века. Добавим, что отдельная часть книги посвящена собственному участию писателя в Великой Отечественной, причем война здесь описана совсем другая, чем в его предшествующих произведениях. Тот же «Вагриус» скромным тиражом в 1 тыс. экземпляров издал сборник публицистики Васильева, где собраны его серьезнейшие, интереснейшие размышления о тысячелетней истории России, об ее обретениях и утратах, о возможных иных путях развития страны, о множестве фальсификаций и искажений ряда событий прошлого, казалось бы, с детства знакомых по книгам и учебникам.
Наверное, именно из небольших статей этого сборника «И таинственный конунг Олег», «Чудь начудила да меря намерила», «Последний варяг» постепенно стал прорастать замысел уже художественного исторического цикла – о зарождении Руси: романов «Вещий Олег», «Ольга, королева русов», «Князь Святослав», «Владимир Красное Солнышко». И аккурат сейчас появился на прилавках книжных магазинов пятый роман серии «Владимир Мономах». (Где, на каком эпизоде автор собирается завершить повествование о нашем далеком прошлом, сказать трудно, но вполне возможно – доведя развитие действия до стоящего пока в его творчестве особняком романа о конце Киевской Руси «Князь Ярослав и его сыновья».)
И наконец, хочу упомянуть о главном, с моей точки зрения, еще совершенно недооцененном двадцатилетнем труде писателя «Сага об Олексиных», «серии романов о столетней истории одной семьи, а точнее – столетней истории возникновения, торжества и гибели русской дворянской интеллигенции», прототипами героев коей послужили предки Васильева. Сага охватывает историю России с начала XIX века по Гражданскую войну включительно.
Здесь же я хотел бы более подробно остановиться еще на одном прошедшем практически мимо нашего массового читателя произведении Бориса Васильева: романе о герое Плевны и покорителе Туркестана, генерале Михаиле Дмитриевиче Скобелеве (1843-1882) – «Есть только миг». Самое интересное, что, по идее, этой книги вообще не должно было быть. Ведь Васильев уже писал о «белом генерале» в своей «семейной хронике». В романе «Были и небыли», посвященном русско-турецкой войне 1877-1878 годов, обойти вниманием личность крупнейшего русского полководца того времени, естественно, было нельзя.
Но вторичное обращение к нему писателя требует некоторых объяснений. По своим убеждениям Васильев – человек ориентации сугубо демократической и воззрений ни славянофильства, одним из знамен которого является Скобелев, ни поклонников русской монархии не разделяет. Отсюда и его отношение к выигранным сражениям и победоносным полководцам, за исключением, конечно, сражений в войнах за свободу – свою и чужую («честь родины – нести свободу народам, а не завоевывать их»).
Таковых войн в нашей истории за последние 200 лет писатель, насколько я понимаю, насчитывает только три: 1812 года, уже упомянутую за освобождение Болгарии и Великую Отечественную. Причем Васильев не столько гордится и восхищается ими, сколько принимает их необходимость и неизбежность. Бывший фронтовик, он всегда отдает себе отчет в высокой цене, которую приходится платить за день победы, – человеческими жизнями, болью и страданиями.
Так что освещающие видную роль Скобелева главы в романе о русско-турецкой войне – вещь для Васильева вполне органичная. Но посвятить произведение участнику войн в Средней Азии и на Кавказе, чуть ли не главному виновнику покорения Туркестана! Причем нельзя сказать, что позиция автора в его последнем творении изменилась, стала мягче. Ничего подобного. «Его (Скобелева. – П.Н.) новая должность давала возможность детально ознакомиться с Кавказской войной, которая тянулась со времен Петра Великого, оказавшись самой длинной в русской истории. Она, как и война в Туркестане, была войной завоевательной, войной за всемерное расширение и без того необъятной империи». Казалось бы, все должно было произойти согласно Грибоедову: «Лицом и голосом герой…» – «Не моего романа».
Конечно, можно выдвинуть и такое объяснение: Васильев хотел разобраться в психологии человека, ему внутренне чуждого, хотя и благородного, мужественного, обладающего блестящим воинским талантом, понять в соответствии с традицией русской классической литературы, как хорошие люди творят плохие дела.
Ан нет! Книга буквально пронизана от первой и до последней строчки сочувствием и симпатией автора к своему герою. Крупнейший современный писатель, имея свои четкие и определенные взгляды на нашу историю, тем не менее признает возможность существования и других, которые переданы им и как мыслителем, и как художником с максимальной объективностью. Вот она, моя точка зрения, моя Правда, а вот – другая, читайте, думайте, выбирайте.
А то, что за Скобелевым такая Правда стоит, у Васильева сомнений не вызывает. «Белый генерал» для него – один из наиболее ярких представителей большого и интереснейшего общественного слоя, с давних пор сложившегося на Руси. И этот слой, это явление автор сценария к фильму «Офицеры» изучает тщательно и с любовью чуть ли не с самого начала творческого пути. «Созданный Петром Великим русский офицерский корпус был уникальным по своему многонациональному составу. В этом корпусе, спаянном дружбой, обостренным чувством долга и кастовой честью, никто не интересовался, откуда родом офицер, – интересовались его мужеством и отвагой, доблестью и благородством. И солдаты шли за ним в любой огонь, потому что огонь врага уравнивал солдата и офицера, создавая тот необычайный сплав, который никогда не могли понять иноземные специалисты».
И то, что о Скобелеве пишет человек, далеко не во всем его взгляды разделяющий, лишь придает произведению дополнительные широту и объем. Обычно наибольший вред любому явлению, событию, человеку оказывает именно их бездумная восторженная апологетика. Как это было с самим Скобелевым при жизни, когда общероссийская нерассуждающая любовь к нему напугала Александра III, увидевшего в прославленном полководце грядущего Бонапарта. И не в результате ли этого «генерал от инфантерии Михаил Дмитриевич Скобелев внезапно скончался при весьма загадочных обстоятельствах, так и не дожив до сорока лет»?
Если кому-то из читателей романа вдруг покажется, что такое крупнейшее событие нашей истории, как война 1877-1878 годов, освещено в «Скобелеве» недостаточно полно, то настоятельно рекомендую его вниманию вторую книгу «Саги» – «Были и небыли». Если же по прочтении «Былей» он заинтересуется уже всей «историей рода Олексиных», то начинать ее надо с романа «Картежник и бретер, игрок и дуэлянт». Ну а тем, кто заинтересовался творчеством Бориса Васильева в целом, от всей души советую внимательно перечитать еще раз эту статью.
Павел НУЙКИН,
член Союза
писателей Москвы
Как вы понимаете, в школьную программу попадают вещи выверенные, устоявшиеся, то есть в общем-то те же самые, которые экранизированы. Так, у меня в школе во внеклассное чтение был включен роман «В списках не значился» – об обороне Брестской крепости, и в результате помимо накрепко запомнившегося содержания самой книги в памяти еще остался рассказ о том, как в период создания произведения автор, проверяя достоверность каждой описываемой им детали, специально ездил в Брест и собственноручно (здесь следовало бы сказать – собственноножно) замерял в крепости все расстояния, проверял, за сколько секунд-минут можно было добраться от одного пункта обороны к другому – бегом, шагом, ползком и т.д.
Еще одна любопытная деталь: из уже упоминавшегося списка фильмов (который, кстати, далеко не полон, я здесь упомянул лишь о самых известных) первое место по популярности, бесспорно, держат «Зори», «Офицеры» и «Я – русский солдат», посвященные Великой Отечественной, плюс «А завтра была война» – о мужественном противостоянии того же поколения молодежи уже совсем другому противнику – собственной власти.
И как ни странно, подобное упорное преобладание зрительско-читательского интереса как раз к данным удачам писателя (пусть даже при общем склерозе его имени) у меня лично никакого возмущения не вызывает. Так уж сложилось, что в великой русской литературе всегда не хватало интересных, талантливых произведений именно героико-патриотической направленности – если, конечно, иметь в виду подлинную, настоящую словесность, а не массовый ширпотреб, которого, наоборот, всегда (при любой власти и при любом строе) было в переизбытке.
Что, кстати, подтверждается и тем, что снятый в середине 90-х годов по роману «В списках не значился» фильм «Я – русский солдат» сразу твердо встал в один ряд с киноклассикой советской. И тем, что к пользующимся огромной популярностью в Китае «Зорям» был сделан в 2005 году одноименный 19-серийный (в русской версии их на 7 меньше) ремейк с русскими актерами, который при первом же показе по телевидению посмотрело более 400 миллионов человек.
Так что, повторю, любовь и знание у нас этого («военного») направления в творчестве Бориса Васильева, с моей точки зрения, абсолютно правильно и справедливо. В конце концов кино тоже имеет право на существование. Вот только… слишком много им создано произведений сверх того и после того – важных, значимых, неординарных, с позиций справедливости заслуживающих самого широкого и пристального читательского внимания. Из вещей того же советского периода практически не замеченным и критикой, и читателями прошел весь «страшный» (другого слова тут не подберешь) цикл Бориса Львовича, включающий повесть «Вы чье, старичье?» (и это несмотря на две ее экранизации), и несколько рассказов, посвященных современности (той, разумеется, конца 70-х годов), – о нарастающих массовом озверении и одичании человека на тогдашней 1/6 части земного шара. И кто знает, не это ли направление в его творчестве будет считаться в глазах потомков главным и наиболее продуктивным? По крайней мере, писатель Алесь Адамович неоднократно восхищался повестью «Вы чье, старичье?» и ставил ее значительно выше всей его военной прозы. Для не читавших цикл, чтобы не показаться голословным и, одновременно, не заниматься таким странным занятием, как пересказ, приведу сюжет рассказа Бориса Львовича, им так и не написанного, но по замыслу безусловно примыкавшего к упомянутой «страшной» серии. «Некоторые пионерлагеря покупали на сезон лисят и медвежат для своих зооуголков во исполнение инструкции о воспитании у детей любви к родной природе. Когда дети разъезжались, оставшиеся вожатые убивали медвежат на шашлык».
Что же касается последующих за развалом Советского Союза практически двух десятилетий – все это время писатель работал, и, похоже, производительность его труда с годами только возрастала. Поэтому сильно сомневаюсь, что смогу здесь перечислить хотя бы основные произведения из созданных за последние годы.
Итак, издательство «Вагриус» в серии «Мой 20 век» выпустило книгу мемуаров Бориса Львовича «Век необычайный». Это воспоминания не столько о себе, сколько о той эпохе, в которую довелось родиться и жить писателю, исследуемой с самых ее истоков – то есть с начала века. Добавим, что отдельная часть книги посвящена собственному участию писателя в Великой Отечественной, причем война здесь описана совсем другая, чем в его предшествующих произведениях. Тот же «Вагриус» скромным тиражом в 1 тыс. экземпляров издал сборник публицистики Васильева, где собраны его серьезнейшие, интереснейшие размышления о тысячелетней истории России, об ее обретениях и утратах, о возможных иных путях развития страны, о множестве фальсификаций и искажений ряда событий прошлого, казалось бы, с детства знакомых по книгам и учебникам.
Наверное, именно из небольших статей этого сборника «И таинственный конунг Олег», «Чудь начудила да меря намерила», «Последний варяг» постепенно стал прорастать замысел уже художественного исторического цикла – о зарождении Руси: романов «Вещий Олег», «Ольга, королева русов», «Князь Святослав», «Владимир Красное Солнышко». И аккурат сейчас появился на прилавках книжных магазинов пятый роман серии «Владимир Мономах». (Где, на каком эпизоде автор собирается завершить повествование о нашем далеком прошлом, сказать трудно, но вполне возможно – доведя развитие действия до стоящего пока в его творчестве особняком романа о конце Киевской Руси «Князь Ярослав и его сыновья».)
И наконец, хочу упомянуть о главном, с моей точки зрения, еще совершенно недооцененном двадцатилетнем труде писателя «Сага об Олексиных», «серии романов о столетней истории одной семьи, а точнее – столетней истории возникновения, торжества и гибели русской дворянской интеллигенции», прототипами героев коей послужили предки Васильева. Сага охватывает историю России с начала XIX века по Гражданскую войну включительно.
Здесь же я хотел бы более подробно остановиться еще на одном прошедшем практически мимо нашего массового читателя произведении Бориса Васильева: романе о герое Плевны и покорителе Туркестана, генерале Михаиле Дмитриевиче Скобелеве (1843-1882) – «Есть только миг». Самое интересное, что, по идее, этой книги вообще не должно было быть. Ведь Васильев уже писал о «белом генерале» в своей «семейной хронике». В романе «Были и небыли», посвященном русско-турецкой войне 1877-1878 годов, обойти вниманием личность крупнейшего русского полководца того времени, естественно, было нельзя.
Но вторичное обращение к нему писателя требует некоторых объяснений. По своим убеждениям Васильев – человек ориентации сугубо демократической и воззрений ни славянофильства, одним из знамен которого является Скобелев, ни поклонников русской монархии не разделяет. Отсюда и его отношение к выигранным сражениям и победоносным полководцам, за исключением, конечно, сражений в войнах за свободу – свою и чужую («честь родины – нести свободу народам, а не завоевывать их»).
Таковых войн в нашей истории за последние 200 лет писатель, насколько я понимаю, насчитывает только три: 1812 года, уже упомянутую за освобождение Болгарии и Великую Отечественную. Причем Васильев не столько гордится и восхищается ими, сколько принимает их необходимость и неизбежность. Бывший фронтовик, он всегда отдает себе отчет в высокой цене, которую приходится платить за день победы, – человеческими жизнями, болью и страданиями.
Так что освещающие видную роль Скобелева главы в романе о русско-турецкой войне – вещь для Васильева вполне органичная. Но посвятить произведение участнику войн в Средней Азии и на Кавказе, чуть ли не главному виновнику покорения Туркестана! Причем нельзя сказать, что позиция автора в его последнем творении изменилась, стала мягче. Ничего подобного. «Его (Скобелева. – П.Н.) новая должность давала возможность детально ознакомиться с Кавказской войной, которая тянулась со времен Петра Великого, оказавшись самой длинной в русской истории. Она, как и война в Туркестане, была войной завоевательной, войной за всемерное расширение и без того необъятной империи». Казалось бы, все должно было произойти согласно Грибоедову: «Лицом и голосом герой…» – «Не моего романа».
Конечно, можно выдвинуть и такое объяснение: Васильев хотел разобраться в психологии человека, ему внутренне чуждого, хотя и благородного, мужественного, обладающего блестящим воинским талантом, понять в соответствии с традицией русской классической литературы, как хорошие люди творят плохие дела.
Ан нет! Книга буквально пронизана от первой и до последней строчки сочувствием и симпатией автора к своему герою. Крупнейший современный писатель, имея свои четкие и определенные взгляды на нашу историю, тем не менее признает возможность существования и других, которые переданы им и как мыслителем, и как художником с максимальной объективностью. Вот она, моя точка зрения, моя Правда, а вот – другая, читайте, думайте, выбирайте.
А то, что за Скобелевым такая Правда стоит, у Васильева сомнений не вызывает. «Белый генерал» для него – один из наиболее ярких представителей большого и интереснейшего общественного слоя, с давних пор сложившегося на Руси. И этот слой, это явление автор сценария к фильму «Офицеры» изучает тщательно и с любовью чуть ли не с самого начала творческого пути. «Созданный Петром Великим русский офицерский корпус был уникальным по своему многонациональному составу. В этом корпусе, спаянном дружбой, обостренным чувством долга и кастовой честью, никто не интересовался, откуда родом офицер, – интересовались его мужеством и отвагой, доблестью и благородством. И солдаты шли за ним в любой огонь, потому что огонь врага уравнивал солдата и офицера, создавая тот необычайный сплав, который никогда не могли понять иноземные специалисты».
И то, что о Скобелеве пишет человек, далеко не во всем его взгляды разделяющий, лишь придает произведению дополнительные широту и объем. Обычно наибольший вред любому явлению, событию, человеку оказывает именно их бездумная восторженная апологетика. Как это было с самим Скобелевым при жизни, когда общероссийская нерассуждающая любовь к нему напугала Александра III, увидевшего в прославленном полководце грядущего Бонапарта. И не в результате ли этого «генерал от инфантерии Михаил Дмитриевич Скобелев внезапно скончался при весьма загадочных обстоятельствах, так и не дожив до сорока лет»?
Если кому-то из читателей романа вдруг покажется, что такое крупнейшее событие нашей истории, как война 1877-1878 годов, освещено в «Скобелеве» недостаточно полно, то настоятельно рекомендую его вниманию вторую книгу «Саги» – «Были и небыли». Если же по прочтении «Былей» он заинтересуется уже всей «историей рода Олексиных», то начинать ее надо с романа «Картежник и бретер, игрок и дуэлянт». Ну а тем, кто заинтересовался творчеством Бориса Васильева в целом, от всей души советую внимательно перечитать еще раз эту статью.
Павел НУЙКИН,
член Союза
писателей Москвы
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
