Максимушка
Пулемет на все времена Один из фронтовиков однажды заметил: «Война – это не только свист пуль на передовой и штыковые атаки. Война – это тяжелая работа на пределе сил человеческих». Многие ветераны-пехотинцы до сих пор не могут без содрогания вспоминать об изнурительных марш-переходах по бесконечным фронтовым дорогам, истертым, казалось, до центра земли.
Пулемет на все времена
Один из фронтовиков однажды заметил: «Война – это не только свист пуль на передовой и штыковые атаки. Война – это тяжелая работа на пределе сил человеческих». Многие ветераны-пехотинцы до сих пор не могут без содрогания вспоминать об изнурительных марш-переходах по бесконечным фронтовым дорогам, истертым, казалось, до центра земли. Сорок верст без привала – поди прошагай. На каждом бойце снаряжения разного понавешано – ужас сколько. И скатка шинельная, и вещмешок, и противогаз, и каска, и лопатка саперная, и котелок, и сумка полевая, и два подсумка с патронами. Ну и конечно, винтовка или автомат. Так и шли – утирали заливавший глаза пот и поминали на чем свет войну и треклятого Гитлера.
Злее других матерились станковые пулеметчики. Каждый «максим» – это еще четыре пуда веса в придачу к остальной амуниции. Четыре пуда, поделенные на каждого из трех бойцов расчета. Одному станину на закорки. Второму – ствол. Третьему – цинковый короб с пулеметными лентами. Тащили, матерились, но при этом знали, что в бою «максимушка» не подведет. Отстучит свое смертоносное соло без единой запинки. Причешет на пробор порядки фашисткой пехоты. А если надо, то и самолет собьет.
В начале войны, когда зениток катастрофически не хватало, на основе «максима» была создана счетверенная зенитная установка. Гвардеец-сержант Александр Прокофьев летом 1942 года прикрывал переправу на Волге. На палубе пассажирского парохода установили три счетверенные зенитки, две «сорокапятки» – получалась плавучая батарея. Первые дни было тихо. А потом начался сущий ад. «Юнкерсы» шли волна за волной. Вой их сирен выворачивал душу. «Я менял ленту, когда на нас спикировали два «лапотника», – вспоминает ветеран. – Бомбы подняли фонтаны воды и песка по правому борту. Пароход сильно тряхнуло, а «Юнкерсы», продолжая снижаться, неслись прямо на нас, открыв огонь из своих пулеметов. Один самолет, закончив пикирование, с ревом полез набирать высоту. До него было метров сто. Я дал длинную очередь. Броню «Юнкерсов» «максим» не брал, но, видимо, пули хлестнули по кабине пилота. Самолет кувырнулся, врезался в воду и мгновенно исчез...»
Вот так бил врага пулемет-ветеран, на котором незадолго до начала войны, казалось, поставили крест. «Максим» был создан в 1887 году. Первая мировая. Гражданская. Испания. Хасан. Халхин-Гол. Хватит – навоевался. Командование РККА посчитало, что «максим» больше не отвечает боевым реалиям – громоздкий, тяжелый, не шибко скорострельный – и решило снять его с производства. Но катастрофа лета 41-го и чудовищная нехватка автоматического оружия в войсках заставили вспомнить об отправленном в отставку «старичке». Выпуск «максимов» был возобновлен и не прекращался вплоть до окончания войны.
Да, старомодный. Да, неказистый. Зато безотказный. И страшно неприхотливый. Когда кожух пробивали пули, бойцы затыкали отверстия тряпками и продолжали стрелять. Не было воды под рукой – охлаждали естественным способом. «Максимушка» все терпел, все прощал и продолжал тарахтеть деловито. Такой у него был характер...
Борис ОРЕХОВ
Один из фронтовиков однажды заметил: «Война – это не только свист пуль на передовой и штыковые атаки. Война – это тяжелая работа на пределе сил человеческих». Многие ветераны-пехотинцы до сих пор не могут без содрогания вспоминать об изнурительных марш-переходах по бесконечным фронтовым дорогам, истертым, казалось, до центра земли. Сорок верст без привала – поди прошагай. На каждом бойце снаряжения разного понавешано – ужас сколько. И скатка шинельная, и вещмешок, и противогаз, и каска, и лопатка саперная, и котелок, и сумка полевая, и два подсумка с патронами. Ну и конечно, винтовка или автомат. Так и шли – утирали заливавший глаза пот и поминали на чем свет войну и треклятого Гитлера.
Злее других матерились станковые пулеметчики. Каждый «максим» – это еще четыре пуда веса в придачу к остальной амуниции. Четыре пуда, поделенные на каждого из трех бойцов расчета. Одному станину на закорки. Второму – ствол. Третьему – цинковый короб с пулеметными лентами. Тащили, матерились, но при этом знали, что в бою «максимушка» не подведет. Отстучит свое смертоносное соло без единой запинки. Причешет на пробор порядки фашисткой пехоты. А если надо, то и самолет собьет.
В начале войны, когда зениток катастрофически не хватало, на основе «максима» была создана счетверенная зенитная установка. Гвардеец-сержант Александр Прокофьев летом 1942 года прикрывал переправу на Волге. На палубе пассажирского парохода установили три счетверенные зенитки, две «сорокапятки» – получалась плавучая батарея. Первые дни было тихо. А потом начался сущий ад. «Юнкерсы» шли волна за волной. Вой их сирен выворачивал душу. «Я менял ленту, когда на нас спикировали два «лапотника», – вспоминает ветеран. – Бомбы подняли фонтаны воды и песка по правому борту. Пароход сильно тряхнуло, а «Юнкерсы», продолжая снижаться, неслись прямо на нас, открыв огонь из своих пулеметов. Один самолет, закончив пикирование, с ревом полез набирать высоту. До него было метров сто. Я дал длинную очередь. Броню «Юнкерсов» «максим» не брал, но, видимо, пули хлестнули по кабине пилота. Самолет кувырнулся, врезался в воду и мгновенно исчез...»
Вот так бил врага пулемет-ветеран, на котором незадолго до начала войны, казалось, поставили крест. «Максим» был создан в 1887 году. Первая мировая. Гражданская. Испания. Хасан. Халхин-Гол. Хватит – навоевался. Командование РККА посчитало, что «максим» больше не отвечает боевым реалиям – громоздкий, тяжелый, не шибко скорострельный – и решило снять его с производства. Но катастрофа лета 41-го и чудовищная нехватка автоматического оружия в войсках заставили вспомнить об отправленном в отставку «старичке». Выпуск «максимов» был возобновлен и не прекращался вплоть до окончания войны.
Да, старомодный. Да, неказистый. Зато безотказный. И страшно неприхотливый. Когда кожух пробивали пули, бойцы затыкали отверстия тряпками и продолжали стрелять. Не было воды под рукой – охлаждали естественным способом. «Максимушка» все терпел, все прощал и продолжал тарахтеть деловито. Такой у него был характер...
Борис ОРЕХОВ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
