Поле, русское поле…
Двадцать лет назад Съезд народных депутатов СССР разрешил создание частных крестьянских хозяйств. Оказавшееся в свое время обычным блефом ленинское «Земля – крестьянам!», казалось, начало обретать реальные очертания. Вот оно – бери, хозяйствуй, богатей, становись вольным хлебопашцем! Прошло два десятилетия. Что же сейчас происходит на российской земле?
Двадцать лет назад Съезд народных депутатов СССР разрешил создание частных крестьянских хозяйств. Оказавшееся в свое время обычным блефом ленинское «Земля – крестьянам!», казалось, начало обретать реальные очертания. Вот оно – бери, хозяйствуй, богатей, становись вольным хлебопашцем! Прошло два десятилетия. Что же сейчас происходит на российской земле? «Во имя Святой Руси и памяти предков»
Тогда, в девяностом, мало кто в это поверил. За долгие годы народ привык относиться к барабанным декларациям с горних высей настороженно. Но время было сумасшедше-предреволюционное, и в душах по привычке осторожно сомневавшихся людей все прочнее утверждался червячок надежды – «чем черт не шутит?..».
Одним из тех, кто поверил сразу и бесповоротно, был Сергей Иванович Касаткин, обычный инженер-полиграфист из крупного московского газетно-книжного издательства. Чего, казалось бы, человеку не хватало? Хорошая стабильная работа, квартира в пяти минутах ходьбы, жена, трое детей. А вот поди ж ты, как говорится, «запал» на провозглашенную земельную вольницу! Дело в том, что Сергей – горожанин только в первом поколении. Отец и мать – урожденные деревенские. Судьба стандартная: мама сразу после войны, совсем девчонкой, приехала в Первопрестольную из разоренной, разрушенной войной Смоленщины в поисках лучшей доли. Так и стала городской. Думала, что и сын, рожденный уже в Москве, тоже городским и останется. Но, видимо, все ж есть оно, неведомое, что называется генетической памятью, или зовом земли.
Снились, снились Сергею по ночам те неизменные поездки к бабушке на каникулы, на все лето, прилепившаяся к склону пологого холма смоленская деревенька, важные крутобокие грибы в глухих борах, бегущее по ромашковым росам звонкоголосое детство…
Называлась та маленькая деревенька – Федюково. Ко времени съезда, принявшего судьбоносные аграрные решения, она уже, увы, упокоилась. Как и тысячи других огоньков-островков лесной деревенской жизни по всей России. Кто-то не дождался своих полегших на войне Иванов да Петров, кто-то попал под паровой каток хрущевских реформенных «укрупнений», кто-то, не сумев удержать разбегавшуюся по городам молодежь, тихо почил в смолистых слезах смоленских сосен.
В восемьдесят четвертом мужики из соседского Клушина снесли на погост последнюю федюковскую бабушку, и широкая лесная луговина перешла во власть тишины, тетеревиных токов, ковыльного ветра да наведывавшегося порой сюда из темного бора вечного, как само время, черного ворона. Казалось, что эта земля умерла...
На работе Сергея многие посчитали сумасшедшим. Бросить все – годами отлаженный быт, квартиру в центре и даже (о Боже!) выписаться из Москвы! А он невозмутимо привинчивал к старенькому «луазику» новенькие, «шестьдесят седьмые» номера, словно начиная с них новую жизнь.
И в районе, и в ближайшей обитаемой деревне к новоявленному фермеру тоже отнеслись поначалу как к блаженному. Люди вон полжизни кладут, чтобы в Москву попасть, а этот, эвон, сам на Федюковское болото просится!.. «Мужики, да моя же это земля, моя, родная, я на ней работать хочу! – воем взвыл в конце концов поселенец, – здесь же и деды мои, и прадеды лежат!..» «Ну ладно, коли так – пускай пробует», – неуверенно разрешил район. «А мы что, против?..» – тут же поддакнул совхоз.
Оказалось, что первое дело после всех регистраций-кадастров-разрешений для вольного хлебопашца – печать. Сергей заказал особенную. По ободку, как на графском каком-нибудь гербе, бегут слова девиза: «Во имя Святой Руси и памяти предков».
Под жилье, обшив изнутри бревнами, приспособил старый строительный вагончик-бытовку. Дядька, директор совхоза из Псковской области, помог на первых порах с техникой – Сергей обзавелся по божеским ценам вполне приличным трактором, плугами, боронами. Купил лошадь, телочку и, как говорится, глубоко вздохнув и перекрестившись, принялся за дело. Так на карте Смоленской области появилось новое фермерское хозяйство Федюково о сорока семи гектарах земли. Время на дворе стояло смутное и непонятное. Колхозы и совхозы, носившие еще вчера «политкорректные» названия типа «Путь Ильича» или «Имени XXII партсъезда», спешно становились какими-нибудь безвестными ООО «Ивановскими», а то и просто распадались на паи, которыми наделяли зачастую не знавших, что с ними делать, вчерашних колхозников.
Но оставим на время нашего героя в начале девяностых и перенесемся в наши дни. А к нему мы еще вернемся.
Двадцать лет спустя
Недавно в Москве состоялся XXI съезд АККОР – Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России. Этот форум можно назвать Всероссийским крестьянским собранием.
Отмечалось, что в минувшем году сельское хозяйство России показало результаты даже лучшие, чем в докризисном 2008-м, что и было отмечено Президентом Д. Медведевым в Послании Федеральному Собранию.
На сегодняшний день численность крестьянских фермерских хозяйств в России составляет 285 тысяч, фермерский клин занимает 29,4 миллиона гектаров сельхозугодий. За последние 10 лет увеличился почти вдвое и средний размер фермерского хозяйства.
Вот только некоторые цифры, приведенные на съезде, как итог развития российского фермерства за последнее десятилетие. Сбор зерновых увеличился в 4 раза и составил 21% всего российского зерна. Производство сахарной свеклы возросло в 3,4 раза, картофеля – в 4,6, овощей – в 5,1 раза. Рост животноводства составил: по коровам – в 2,4 раза, по свиньям – в 2, а по овцам – вообще в 8 раз. В 2,5 раза стала объемней и фермерская молочная цистерна. Если бы так же динамично развивалась и государственная поддержка!..
– Львиная доля господдержки в сельском хозяйстве идет мимо фермерских крестьянских хозяйств, – заявил президент АККОР Владимир Плотников. – В прошлом году только 8,8% ФКХ получили субсидированные кредиты. Основной поток по инерции направляется в крупное производство, в мега-фермы. Председатель Правительства РФ Владимир Путин между тем выдвинул совершенно справедливый тезис: «господдержка – в обмен на эффективность».
Участники съезда отметили три главные существующие ныне проблемы глубинного характера. Это – ценообразование на сельхозпродукцию, нерешенность земельного вопроса и неразвитость сельскохозяйственной кооперации. Возьмем, к примеру, зерно. По справедливым ценам продать урожай зачастую попросту нельзя, так же, как и невозможно обслуживать нынешние баснословно дорогие банковские кредиты для абсолютного большинства фермеров. Вместе с тем стабильно растут тарифы на железнодорожные перевозки, цены на технику, запчасти, горючее, удобрения. В прошлом году, правда, удалось на период посевной кампании заморозить цены на топливо и удобрения. Вот это стало действительно реальной поддержкой со стороны государства. Зерно мертвым грузом лежит на складах, особенно в Сибири. Его надо немедленно запустить в оборот и прежде всего под него выделять доступные кредиты, причем минимум на полтора-два года.
Сегодня земля зачастую передана крестьянам только формально. Фактически же в собственность оформлено лишь около 25% земельных долей. Остальные попросту «зависли», ведь оформление порой обходится дороже, чем сама земля. В результате миллионы гектаров пашни пустуют, зарастают чертополохом. Кто выиграл от такой реформы? Спекулянты, коррумпированные чиновники, латифундисты. Кто проиграл? Вся крестьянская Россия.
Возникает извечный российский вопрос – что делать? Среди приоритетных мер фермеры выделяют следующие. Первое. Обеспечить фермеру реальное право собственности на землю не на бумаге, а на деле. Второе. Обеспечить крестьянину приоритет на земельном рынке, то есть гарантировать ему право выкупа арендуемой земли. Третье. Наладить контроль за целевым использованием земель. В этих целях ввести прогрессивный налог и механизмы, препятствующие латифундизму.
Сложное чувство оставляют эти два прошедших десятилетия. С одной стороны, вольное хлебопашество в который раз доказало свою состоятельность. С другой стороны, многое стало возможным снова не «благодаря», а «вопреки». Вопреки ставшей притчей во языцех косности и неповоротливости российского чиновничьего аппарата и неодолимому желанию коммерческо-финансовых институтов, как говорят в народе, «топить сало из комаров». Как итог – тормоз в деле создания на селе крепкого среднего класса труженика-собственника, основы основ общественного благоденствия и стабильности. Петр Аркадьевич Столыпин еще более века назад говорил, что «крепкое, проникнутое идеей собственности, богатое крестьянство служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия». Сколько лет еще должно пройти, чтобы мы наконец восприняли эту истину?..
Больше работы, хорошей и пыльной!..
Сравнительные размышления всегда интересны. Как там у них? Не будем сейчас обращаться к опыту США или Германии. Заглянем на поля братьев-славян, белорусов.
Сорокашестилетний Сергей Мельников когда-то окончил престижный московский институт и начал работать инженером на процветающем «Беларуськалии». Работа непыльная да и денежная. Поэтому однажды известие о том, что старательный грамотный инженер собрался поменять офис на вилы и лопату, повергло коллег в настоящий шок. Сергей уходил на колхозную ферму выращивать бычков.
– Наверное, фамилия позвала, – улыбается сегодня Сергей Леонидович, – да и предки все были потомственными земледельцами. Мама с отцом всю жизнь трудились в колхозе, я им сызмальства помогал. А тут еще объявили о реформах в сельском хозяйстве, вот и захотелось испытать себя в перспективном, относительно самостоятельном деле... Что и говорить, нелегко пришлось, но о том своем решении не жалею никогда.
Четверо друзей взяли в аренду в пригородном колхозе целую ферму – выращивать бычков. Как могли механизировали тяжелый труд. Покопались в литературе по вопросам технологии содержания и кормления животных. Молодая энергия, трудолюбие, поиск не замедлили дать результат: на суточные привесы подопечных молодых животноводов в 700-750 граммов вскоре стали равняться чуть ли не все фермы Солигорщины.
Но три года назад дружный солигорский квартет распался. Нет, не из-за разногласий или дележа прибыли. Начали массово создаваться фермерские хозяйства, и мужики решили испытать каждый себя в новом статусе вольного хлебопашца. Благо им как членам колхоза полагались земельные долевые паи.
Случилось это 18 лет назад. С тех пор на земле Солигорской появились десятки фермеров, столько же и исчезло... А крестьянское хозяйство Сергея Мельникова не только здравствует, но и процветает. Вместе с отцом в поле вышли сыновья, Дмитрий и Юрий. Ребята сами попросились к отцу в помощники. Да, труд от зари и до сумерек. Зато современная техника, два мощных трактора – а вскоре появится еще один – дают возможность применить молодую энергию и знания. Да и разве не приятно ежегодно, ежедневно видеть результаты своего труда? Да какие! В прошлом году, например, с гектара накопали по 260 центнеров картофеля, нарубили почти по 800 центнеров капусты. Всего же с 31 гектара отец и сыновья Мельниковы собрали около тысячи тонн овощей.
– Наверное, склады продукцией просто завалили?
– У нас нет ни одного склада, все овощи осенью разлетаются, как говорится, как горячие пирожки, – поясняет Сергей Леонидович. – Часть по договорам с удовольствием берут торговые организации, что-то сами реализуем на осенних ярмарках.
С реализацией продукции у крестьянского хозяйства Сергея Мельникова проблем нет в принципе. Кочаны капусты – сочные, ядреные, морковка – одна к одной, даже в сетки уложена аккуратно, словно шпроты в банках. И что очень важно – разумная цена, готовность доставить продукт покупателю прямо на дом. Действительно, европейский уровень и качества, и обслуживания. Бюджет получил от трудолюбивого семейства 100 миллионов белорусских рублей в виде налогов, да и сами Мельниковы, понятно, внакладе не остались.
– К слову, от местных властей ничего, кроме поддержки, не видел, – говорит Мельников-старший. – Получил, к примеру, товарный кредит, рассчитался за удобрения осенью, когда реализовал овощи. А фосфорные мне вообще оплатили за бюджетные средства...
Но овощехранилище Сергею Леонидовичу, наверное, строить все же придется. Дело в том, что собирается расширить земельные угодья еще на полсотни гектаров. Такую уйму продукции сразу вряд ли реализуешь. Да и обработать 80 гектаров отцу с сыновьями будет непросто. Значит, появятся новые рабочие места, которые вакантными оставаться будут недолго. Те, кто трудится в этом крестьянском хозяйстве на уборке урожая, отмечают, что Мельников не скупится на оплату добросовестного труда, внимательно и доброжелательно относится к людям.
– В вашем хозяйстве ведь нет фермы. Откуда же берутся удобрения на эти немалые площади?
– Районные специалисты регулярно проводят анализ плодородия наших почв. Так вот, сейчас гумуса, других полезных веществ в ней значительно больше, чем когда мы начинали работать. Широко применяем сидеральные удобрения: запахиваем в почву все отходы от производства овощей, картофеля, даем научно обоснованные дозы минеральных удобрений. И еще строжайше выдерживаем требования севооборота. Поэтому земля наша, давая хорошие урожаи, чрезмерного напряжения не испытывает, не работает на износ...
Кстати, руководство Солигорщины просьбу фермера расширить сельхозугодья выполнило без всяких условий и проволочек.
– С такими людьми, как Сергей Леонидович, приятно работать, – рассказывает заместитель начальника районного управления сельского хозяйства Степан Бода. – Лишнего ничего не требует, стремится все сделать сам, внедряет передовые технологии, прислушивается к советам специалистов. Поэтому и щедра земля его на отдачу. В районе 18 крестьянских хозяйств, но таких показателей эффективности нет ни у кого. И выделили ему дополнительные площади без лишних вопросов. Потому что знаем: на земле Сергей Мельников всерьез и надолго.
– На начало 2009 года в Беларуси имелось 1995 крестьянских хозяйств, – рассказывает заместитель начальника Управления совершенствования экономического механизма хозяйствования Минсельхозпрода Беларуси Владимир Красовский, – им выделено 118,2 тыс. га земли, в том числе 103 тыс. га сельхозугодий, из которых 79,8 га занимает пашня. В среднем по республике на одно фермерское хозяйство приходится свыше 59 га земли. Земля по решению местных органов власти может быть предоставлена фермеру в пожизненное владение с правом наследования либо в аренду на срок до 99 лет.
Удельный вес фермерских крестьянских хозяйств в общем объеме производства основных видов сельхозпродукции в Беларуси составляет около 1%, в том числе 0,3% по молоку, 0,45 – по мясу, 1,2 – по зерну, 1,5 – по картофелю и 5,7% – по овощам. В хозяйствах содержится около 10 тыс. голов крупного рогатого скота, почти 30 тыс. голов свиней, 600 лошадей, 3,3 тыс. овец и коз.
В течение трех лет со дня государственной регистрации белорусские фермеры освобождаются от уплаты всех видов налогов, кроме налогов на доходы от деятельности, не связанной с сельхозпроизводством. Фермерские крестьянские хозяйства имеют равные права с другими производителями сельхозпродукции на поставку товаров для государственных нужд.
Один в поле не воин
и формула земли
Но вернемся на Смоленщину. За прошедшие почти двадцать лет Сергей почти не изменился – то ли воздух здесь какой-то особенный, то ли просто некогда стареть. Разве что серебра в волосах поприбавилось, лицо еще больше пообветрилось, да кожу на ладонях с солдатской кирзой спутать можно. Мы сидим с ним на порожке вагончика, что на самой плоской «крыше» федюковского холма, а вокруг в панорамном разнообразном великолепии раскинулись касаткинские владения: вон через тот веселый березняк можно добрести за полдня в безлюдную деревушку Хмельники, а вон за теми темными борами – ныне тоже упокоившиеся Груздево, Клячино да Плиски.
– Много чего было за эти годы, всего и не перескажешь, – затягивается сигаретой Сергей, – но самый главный итог – что я отсюда уже никуда не уйду. Все. Врос. Пережил же и, как сейчас принято их называть, «лихие» девяностые, и непонятные нулевые...
Главный вывод, который Сергей вынес из всех этих лет своего федюковского затворничества, состоит в том, что один в поле не воин. «Каждый сильный ему господин, и даже слабые. Если двое...», – словно рефреном звучит Маяковский. Ну с пресловутыми «слабыми» справился. Являлись такие поначалу, и не раз. Была такая троица алкашей-бездельников из соседней деревни, что за лесом. Вот и к нему раз припожаловали. Злоба через пьяный угар так и сочилась. У одного вилы, у двоих других ножи. Не бить пришли, нет. Убивать. Вышел навстречу с топором. «Значит, так, скоты. Слушайте внимательно. Одного-двоих порешить успею, мне терять нечего...» Потоптались, пробухтели что-то матерное, да и поплелись восвояси.
– Земля, как и всякое другое производство, требует инвестиций, – убежден Касаткин, – причем это не «стрельнуть сотню до получки». Сколько вложишь, столько и получишь. Причем под конкретный, обоснованный бизнес-план. У меня такой был, причем в разных вариантах – от зернового до системы прудового хозяйства. А вот инвестора не было. И еще. Везде в мире сельское хозяйство дотируется, ну кроме, может быть, каких-нибудь Арабских Эмиратов, где лопату в землю воткнешь – и фонтан нефти забил. Есть очень простая формула, формула земли: литр молока не может быть дешевле литра солярки. Иначе – труба, на волах паши.
Пахал Сергей от рассвета до заката. И картошка, и свекла, и лук, и чеснок. Мужиком он всегда был основательным во всем: качество да и внешний вид овощей такими получались – ни на одном рынке не сыщешь. Вскоре «подтянул» и животноводство: коров стало уже пять да две нетели. Овцы появились. Да вот беда, со всем этим добром на рынок поди сунься. Перекупщики держали рынок жестко, а порой и просто жестоко. Да вы и сами знаете: на любом московском рынке на вопрос, откуда товар, совсем не похожий на природного крестьянина продавец охотно ответит: «лыпецкы картошк», «разанскы картошк». Так вот, упертый Сергей не хотел, чтоб его пот и сгорбленная спина превращались в «смалэнск картошк», а воевать с многочисленным племенем, как пишут в милицейских протоколах, «выходцев» и «уроженцев» силенок не хватало. Нашел выход: стал сам возить на своем стареньком «луазике» продукцию к стенам родного издательства. Двести двадцать верст в один конец, а что поделаешь... Народ в очередь выстраивался, сметал все подчистую. Спрос, как говорится, в разы стал превышать предложение.
Однако денег на развитие катастрофически не хватало. От кредитов в их тогдашнем виде пришлось отказаться, не раздумывая – «не потяну». Однажды, как показалось, озарило. А что, если самому выпустить акции-обязательства? Опять же для своих, издательских, которые его, Сергея Касаткина, знают долгие годы и доверяют полностью. Такой вот краткосрочный закрытый кредит-займ. Суть в чем: желающий получает в конце апреля скрепленную фермерской печатью и подписью бумагу-обязательство и вписывает в соответствующие графы количество продуктов, которые желал бы получить в конце лета, и тут же их оплачивает наличными. Цены – смешные. Качество – отменное, все уже распробовали. Доставка – к издательству. Казалось, схема должна благополучно сработать. Но нет: из всего многотысячного коллектива решились только... четверо! Почему? Поди узнай!..
Конечно, сегодня Сергей не может похвастаться масштабами и достижениями своего солигорского тезки и коллеги. Но – живет и трудится на этой земле, в которую уже врос. А еще надеется и радуется тому, что на людей от земли наконец начинают обращать внимание не на словах, а на деле. А значит – будем жить!..
Александр ЧУДАКОВ,
Владимир БЫЧЕНЯ
Тогда, в девяностом, мало кто в это поверил. За долгие годы народ привык относиться к барабанным декларациям с горних высей настороженно. Но время было сумасшедше-предреволюционное, и в душах по привычке осторожно сомневавшихся людей все прочнее утверждался червячок надежды – «чем черт не шутит?..».
Одним из тех, кто поверил сразу и бесповоротно, был Сергей Иванович Касаткин, обычный инженер-полиграфист из крупного московского газетно-книжного издательства. Чего, казалось бы, человеку не хватало? Хорошая стабильная работа, квартира в пяти минутах ходьбы, жена, трое детей. А вот поди ж ты, как говорится, «запал» на провозглашенную земельную вольницу! Дело в том, что Сергей – горожанин только в первом поколении. Отец и мать – урожденные деревенские. Судьба стандартная: мама сразу после войны, совсем девчонкой, приехала в Первопрестольную из разоренной, разрушенной войной Смоленщины в поисках лучшей доли. Так и стала городской. Думала, что и сын, рожденный уже в Москве, тоже городским и останется. Но, видимо, все ж есть оно, неведомое, что называется генетической памятью, или зовом земли.
Снились, снились Сергею по ночам те неизменные поездки к бабушке на каникулы, на все лето, прилепившаяся к склону пологого холма смоленская деревенька, важные крутобокие грибы в глухих борах, бегущее по ромашковым росам звонкоголосое детство…
Называлась та маленькая деревенька – Федюково. Ко времени съезда, принявшего судьбоносные аграрные решения, она уже, увы, упокоилась. Как и тысячи других огоньков-островков лесной деревенской жизни по всей России. Кто-то не дождался своих полегших на войне Иванов да Петров, кто-то попал под паровой каток хрущевских реформенных «укрупнений», кто-то, не сумев удержать разбегавшуюся по городам молодежь, тихо почил в смолистых слезах смоленских сосен.
В восемьдесят четвертом мужики из соседского Клушина снесли на погост последнюю федюковскую бабушку, и широкая лесная луговина перешла во власть тишины, тетеревиных токов, ковыльного ветра да наведывавшегося порой сюда из темного бора вечного, как само время, черного ворона. Казалось, что эта земля умерла...
На работе Сергея многие посчитали сумасшедшим. Бросить все – годами отлаженный быт, квартиру в центре и даже (о Боже!) выписаться из Москвы! А он невозмутимо привинчивал к старенькому «луазику» новенькие, «шестьдесят седьмые» номера, словно начиная с них новую жизнь.
И в районе, и в ближайшей обитаемой деревне к новоявленному фермеру тоже отнеслись поначалу как к блаженному. Люди вон полжизни кладут, чтобы в Москву попасть, а этот, эвон, сам на Федюковское болото просится!.. «Мужики, да моя же это земля, моя, родная, я на ней работать хочу! – воем взвыл в конце концов поселенец, – здесь же и деды мои, и прадеды лежат!..» «Ну ладно, коли так – пускай пробует», – неуверенно разрешил район. «А мы что, против?..» – тут же поддакнул совхоз.
Оказалось, что первое дело после всех регистраций-кадастров-разрешений для вольного хлебопашца – печать. Сергей заказал особенную. По ободку, как на графском каком-нибудь гербе, бегут слова девиза: «Во имя Святой Руси и памяти предков».
Под жилье, обшив изнутри бревнами, приспособил старый строительный вагончик-бытовку. Дядька, директор совхоза из Псковской области, помог на первых порах с техникой – Сергей обзавелся по божеским ценам вполне приличным трактором, плугами, боронами. Купил лошадь, телочку и, как говорится, глубоко вздохнув и перекрестившись, принялся за дело. Так на карте Смоленской области появилось новое фермерское хозяйство Федюково о сорока семи гектарах земли. Время на дворе стояло смутное и непонятное. Колхозы и совхозы, носившие еще вчера «политкорректные» названия типа «Путь Ильича» или «Имени XXII партсъезда», спешно становились какими-нибудь безвестными ООО «Ивановскими», а то и просто распадались на паи, которыми наделяли зачастую не знавших, что с ними делать, вчерашних колхозников.
Но оставим на время нашего героя в начале девяностых и перенесемся в наши дни. А к нему мы еще вернемся.
Двадцать лет спустя
Недавно в Москве состоялся XXI съезд АККОР – Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России. Этот форум можно назвать Всероссийским крестьянским собранием.
Отмечалось, что в минувшем году сельское хозяйство России показало результаты даже лучшие, чем в докризисном 2008-м, что и было отмечено Президентом Д. Медведевым в Послании Федеральному Собранию.
На сегодняшний день численность крестьянских фермерских хозяйств в России составляет 285 тысяч, фермерский клин занимает 29,4 миллиона гектаров сельхозугодий. За последние 10 лет увеличился почти вдвое и средний размер фермерского хозяйства.
Вот только некоторые цифры, приведенные на съезде, как итог развития российского фермерства за последнее десятилетие. Сбор зерновых увеличился в 4 раза и составил 21% всего российского зерна. Производство сахарной свеклы возросло в 3,4 раза, картофеля – в 4,6, овощей – в 5,1 раза. Рост животноводства составил: по коровам – в 2,4 раза, по свиньям – в 2, а по овцам – вообще в 8 раз. В 2,5 раза стала объемней и фермерская молочная цистерна. Если бы так же динамично развивалась и государственная поддержка!..
– Львиная доля господдержки в сельском хозяйстве идет мимо фермерских крестьянских хозяйств, – заявил президент АККОР Владимир Плотников. – В прошлом году только 8,8% ФКХ получили субсидированные кредиты. Основной поток по инерции направляется в крупное производство, в мега-фермы. Председатель Правительства РФ Владимир Путин между тем выдвинул совершенно справедливый тезис: «господдержка – в обмен на эффективность».
Участники съезда отметили три главные существующие ныне проблемы глубинного характера. Это – ценообразование на сельхозпродукцию, нерешенность земельного вопроса и неразвитость сельскохозяйственной кооперации. Возьмем, к примеру, зерно. По справедливым ценам продать урожай зачастую попросту нельзя, так же, как и невозможно обслуживать нынешние баснословно дорогие банковские кредиты для абсолютного большинства фермеров. Вместе с тем стабильно растут тарифы на железнодорожные перевозки, цены на технику, запчасти, горючее, удобрения. В прошлом году, правда, удалось на период посевной кампании заморозить цены на топливо и удобрения. Вот это стало действительно реальной поддержкой со стороны государства. Зерно мертвым грузом лежит на складах, особенно в Сибири. Его надо немедленно запустить в оборот и прежде всего под него выделять доступные кредиты, причем минимум на полтора-два года.
Сегодня земля зачастую передана крестьянам только формально. Фактически же в собственность оформлено лишь около 25% земельных долей. Остальные попросту «зависли», ведь оформление порой обходится дороже, чем сама земля. В результате миллионы гектаров пашни пустуют, зарастают чертополохом. Кто выиграл от такой реформы? Спекулянты, коррумпированные чиновники, латифундисты. Кто проиграл? Вся крестьянская Россия.
Возникает извечный российский вопрос – что делать? Среди приоритетных мер фермеры выделяют следующие. Первое. Обеспечить фермеру реальное право собственности на землю не на бумаге, а на деле. Второе. Обеспечить крестьянину приоритет на земельном рынке, то есть гарантировать ему право выкупа арендуемой земли. Третье. Наладить контроль за целевым использованием земель. В этих целях ввести прогрессивный налог и механизмы, препятствующие латифундизму.
Сложное чувство оставляют эти два прошедших десятилетия. С одной стороны, вольное хлебопашество в который раз доказало свою состоятельность. С другой стороны, многое стало возможным снова не «благодаря», а «вопреки». Вопреки ставшей притчей во языцех косности и неповоротливости российского чиновничьего аппарата и неодолимому желанию коммерческо-финансовых институтов, как говорят в народе, «топить сало из комаров». Как итог – тормоз в деле создания на селе крепкого среднего класса труженика-собственника, основы основ общественного благоденствия и стабильности. Петр Аркадьевич Столыпин еще более века назад говорил, что «крепкое, проникнутое идеей собственности, богатое крестьянство служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия». Сколько лет еще должно пройти, чтобы мы наконец восприняли эту истину?..
Больше работы, хорошей и пыльной!..
Сравнительные размышления всегда интересны. Как там у них? Не будем сейчас обращаться к опыту США или Германии. Заглянем на поля братьев-славян, белорусов.
Сорокашестилетний Сергей Мельников когда-то окончил престижный московский институт и начал работать инженером на процветающем «Беларуськалии». Работа непыльная да и денежная. Поэтому однажды известие о том, что старательный грамотный инженер собрался поменять офис на вилы и лопату, повергло коллег в настоящий шок. Сергей уходил на колхозную ферму выращивать бычков.
– Наверное, фамилия позвала, – улыбается сегодня Сергей Леонидович, – да и предки все были потомственными земледельцами. Мама с отцом всю жизнь трудились в колхозе, я им сызмальства помогал. А тут еще объявили о реформах в сельском хозяйстве, вот и захотелось испытать себя в перспективном, относительно самостоятельном деле... Что и говорить, нелегко пришлось, но о том своем решении не жалею никогда.
Четверо друзей взяли в аренду в пригородном колхозе целую ферму – выращивать бычков. Как могли механизировали тяжелый труд. Покопались в литературе по вопросам технологии содержания и кормления животных. Молодая энергия, трудолюбие, поиск не замедлили дать результат: на суточные привесы подопечных молодых животноводов в 700-750 граммов вскоре стали равняться чуть ли не все фермы Солигорщины.
Но три года назад дружный солигорский квартет распался. Нет, не из-за разногласий или дележа прибыли. Начали массово создаваться фермерские хозяйства, и мужики решили испытать каждый себя в новом статусе вольного хлебопашца. Благо им как членам колхоза полагались земельные долевые паи.
Случилось это 18 лет назад. С тех пор на земле Солигорской появились десятки фермеров, столько же и исчезло... А крестьянское хозяйство Сергея Мельникова не только здравствует, но и процветает. Вместе с отцом в поле вышли сыновья, Дмитрий и Юрий. Ребята сами попросились к отцу в помощники. Да, труд от зари и до сумерек. Зато современная техника, два мощных трактора – а вскоре появится еще один – дают возможность применить молодую энергию и знания. Да и разве не приятно ежегодно, ежедневно видеть результаты своего труда? Да какие! В прошлом году, например, с гектара накопали по 260 центнеров картофеля, нарубили почти по 800 центнеров капусты. Всего же с 31 гектара отец и сыновья Мельниковы собрали около тысячи тонн овощей.
– Наверное, склады продукцией просто завалили?
– У нас нет ни одного склада, все овощи осенью разлетаются, как говорится, как горячие пирожки, – поясняет Сергей Леонидович. – Часть по договорам с удовольствием берут торговые организации, что-то сами реализуем на осенних ярмарках.
С реализацией продукции у крестьянского хозяйства Сергея Мельникова проблем нет в принципе. Кочаны капусты – сочные, ядреные, морковка – одна к одной, даже в сетки уложена аккуратно, словно шпроты в банках. И что очень важно – разумная цена, готовность доставить продукт покупателю прямо на дом. Действительно, европейский уровень и качества, и обслуживания. Бюджет получил от трудолюбивого семейства 100 миллионов белорусских рублей в виде налогов, да и сами Мельниковы, понятно, внакладе не остались.
– К слову, от местных властей ничего, кроме поддержки, не видел, – говорит Мельников-старший. – Получил, к примеру, товарный кредит, рассчитался за удобрения осенью, когда реализовал овощи. А фосфорные мне вообще оплатили за бюджетные средства...
Но овощехранилище Сергею Леонидовичу, наверное, строить все же придется. Дело в том, что собирается расширить земельные угодья еще на полсотни гектаров. Такую уйму продукции сразу вряд ли реализуешь. Да и обработать 80 гектаров отцу с сыновьями будет непросто. Значит, появятся новые рабочие места, которые вакантными оставаться будут недолго. Те, кто трудится в этом крестьянском хозяйстве на уборке урожая, отмечают, что Мельников не скупится на оплату добросовестного труда, внимательно и доброжелательно относится к людям.
– В вашем хозяйстве ведь нет фермы. Откуда же берутся удобрения на эти немалые площади?
– Районные специалисты регулярно проводят анализ плодородия наших почв. Так вот, сейчас гумуса, других полезных веществ в ней значительно больше, чем когда мы начинали работать. Широко применяем сидеральные удобрения: запахиваем в почву все отходы от производства овощей, картофеля, даем научно обоснованные дозы минеральных удобрений. И еще строжайше выдерживаем требования севооборота. Поэтому земля наша, давая хорошие урожаи, чрезмерного напряжения не испытывает, не работает на износ...
Кстати, руководство Солигорщины просьбу фермера расширить сельхозугодья выполнило без всяких условий и проволочек.
– С такими людьми, как Сергей Леонидович, приятно работать, – рассказывает заместитель начальника районного управления сельского хозяйства Степан Бода. – Лишнего ничего не требует, стремится все сделать сам, внедряет передовые технологии, прислушивается к советам специалистов. Поэтому и щедра земля его на отдачу. В районе 18 крестьянских хозяйств, но таких показателей эффективности нет ни у кого. И выделили ему дополнительные площади без лишних вопросов. Потому что знаем: на земле Сергей Мельников всерьез и надолго.
– На начало 2009 года в Беларуси имелось 1995 крестьянских хозяйств, – рассказывает заместитель начальника Управления совершенствования экономического механизма хозяйствования Минсельхозпрода Беларуси Владимир Красовский, – им выделено 118,2 тыс. га земли, в том числе 103 тыс. га сельхозугодий, из которых 79,8 га занимает пашня. В среднем по республике на одно фермерское хозяйство приходится свыше 59 га земли. Земля по решению местных органов власти может быть предоставлена фермеру в пожизненное владение с правом наследования либо в аренду на срок до 99 лет.
Удельный вес фермерских крестьянских хозяйств в общем объеме производства основных видов сельхозпродукции в Беларуси составляет около 1%, в том числе 0,3% по молоку, 0,45 – по мясу, 1,2 – по зерну, 1,5 – по картофелю и 5,7% – по овощам. В хозяйствах содержится около 10 тыс. голов крупного рогатого скота, почти 30 тыс. голов свиней, 600 лошадей, 3,3 тыс. овец и коз.
В течение трех лет со дня государственной регистрации белорусские фермеры освобождаются от уплаты всех видов налогов, кроме налогов на доходы от деятельности, не связанной с сельхозпроизводством. Фермерские крестьянские хозяйства имеют равные права с другими производителями сельхозпродукции на поставку товаров для государственных нужд.
Один в поле не воин
и формула земли
Но вернемся на Смоленщину. За прошедшие почти двадцать лет Сергей почти не изменился – то ли воздух здесь какой-то особенный, то ли просто некогда стареть. Разве что серебра в волосах поприбавилось, лицо еще больше пообветрилось, да кожу на ладонях с солдатской кирзой спутать можно. Мы сидим с ним на порожке вагончика, что на самой плоской «крыше» федюковского холма, а вокруг в панорамном разнообразном великолепии раскинулись касаткинские владения: вон через тот веселый березняк можно добрести за полдня в безлюдную деревушку Хмельники, а вон за теми темными борами – ныне тоже упокоившиеся Груздево, Клячино да Плиски.
– Много чего было за эти годы, всего и не перескажешь, – затягивается сигаретой Сергей, – но самый главный итог – что я отсюда уже никуда не уйду. Все. Врос. Пережил же и, как сейчас принято их называть, «лихие» девяностые, и непонятные нулевые...
Главный вывод, который Сергей вынес из всех этих лет своего федюковского затворничества, состоит в том, что один в поле не воин. «Каждый сильный ему господин, и даже слабые. Если двое...», – словно рефреном звучит Маяковский. Ну с пресловутыми «слабыми» справился. Являлись такие поначалу, и не раз. Была такая троица алкашей-бездельников из соседней деревни, что за лесом. Вот и к нему раз припожаловали. Злоба через пьяный угар так и сочилась. У одного вилы, у двоих других ножи. Не бить пришли, нет. Убивать. Вышел навстречу с топором. «Значит, так, скоты. Слушайте внимательно. Одного-двоих порешить успею, мне терять нечего...» Потоптались, пробухтели что-то матерное, да и поплелись восвояси.
– Земля, как и всякое другое производство, требует инвестиций, – убежден Касаткин, – причем это не «стрельнуть сотню до получки». Сколько вложишь, столько и получишь. Причем под конкретный, обоснованный бизнес-план. У меня такой был, причем в разных вариантах – от зернового до системы прудового хозяйства. А вот инвестора не было. И еще. Везде в мире сельское хозяйство дотируется, ну кроме, может быть, каких-нибудь Арабских Эмиратов, где лопату в землю воткнешь – и фонтан нефти забил. Есть очень простая формула, формула земли: литр молока не может быть дешевле литра солярки. Иначе – труба, на волах паши.
Пахал Сергей от рассвета до заката. И картошка, и свекла, и лук, и чеснок. Мужиком он всегда был основательным во всем: качество да и внешний вид овощей такими получались – ни на одном рынке не сыщешь. Вскоре «подтянул» и животноводство: коров стало уже пять да две нетели. Овцы появились. Да вот беда, со всем этим добром на рынок поди сунься. Перекупщики держали рынок жестко, а порой и просто жестоко. Да вы и сами знаете: на любом московском рынке на вопрос, откуда товар, совсем не похожий на природного крестьянина продавец охотно ответит: «лыпецкы картошк», «разанскы картошк». Так вот, упертый Сергей не хотел, чтоб его пот и сгорбленная спина превращались в «смалэнск картошк», а воевать с многочисленным племенем, как пишут в милицейских протоколах, «выходцев» и «уроженцев» силенок не хватало. Нашел выход: стал сам возить на своем стареньком «луазике» продукцию к стенам родного издательства. Двести двадцать верст в один конец, а что поделаешь... Народ в очередь выстраивался, сметал все подчистую. Спрос, как говорится, в разы стал превышать предложение.
Однако денег на развитие катастрофически не хватало. От кредитов в их тогдашнем виде пришлось отказаться, не раздумывая – «не потяну». Однажды, как показалось, озарило. А что, если самому выпустить акции-обязательства? Опять же для своих, издательских, которые его, Сергея Касаткина, знают долгие годы и доверяют полностью. Такой вот краткосрочный закрытый кредит-займ. Суть в чем: желающий получает в конце апреля скрепленную фермерской печатью и подписью бумагу-обязательство и вписывает в соответствующие графы количество продуктов, которые желал бы получить в конце лета, и тут же их оплачивает наличными. Цены – смешные. Качество – отменное, все уже распробовали. Доставка – к издательству. Казалось, схема должна благополучно сработать. Но нет: из всего многотысячного коллектива решились только... четверо! Почему? Поди узнай!..
Конечно, сегодня Сергей не может похвастаться масштабами и достижениями своего солигорского тезки и коллеги. Но – живет и трудится на этой земле, в которую уже врос. А еще надеется и радуется тому, что на людей от земли наконец начинают обращать внимание не на словах, а на деле. А значит – будем жить!..
Александр ЧУДАКОВ,
Владимир БЫЧЕНЯ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
