Воины 1-й гильдии
Русское купечество и Отечественная война 1812 года Через два с небольшим месяца наша страна отметит 65-летие Победы в третьей Отечественной войне, по праву названной Великой. Да, именно в третьей. Ведь до утверждения Советской власти в России Первую мировую войну также называли Отечественной… А через два года планируются большие торжества в память о 200-летии победы России в Отечественной войне 1812 года. Даже соответствующий Указ Президента РФ уже издан. «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд» – поговорка эта актуальна во все времена.
Русское купечество и Отечественная война 1812 года
Через два с небольшим месяца наша страна отметит 65-летие Победы в третьей Отечественной войне, по праву названной Великой. Да, именно в третьей. Ведь до утверждения Советской власти в России Первую мировую войну также называли Отечественной… А через два года планируются большие торжества в память о 200-летии победы России в Отечественной войне 1812 года. Даже соответствующий Указ Президента РФ уже издан. «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд» – поговорка эта актуальна во все времена. Трудовой подвиг нашего народа в Великой Отечественной войне нашел широкое отражение и в научных трудах историков, и в произведениях писателей, и в кинематографе. Что касается 1812 года, то скрупулезное изучение сражений той войны и подвигов русских воинов на поле боя совершенно заслонило собой деятельность «тружеников тыла» начала позапрошлого века, а ведь они тоже имеют право на гордое имя «защитников Отечества». Каждый из нас еще по репродукциям в школьных учебниках истории помнит гордый профиль Багратиона, хитрый прищур Кутузова, бесшабашную улыбку Дениса Давыдова. А как выглядел наш герой – КУПЕЦ, в первую очередь московский?
Уже к началу царствования Екатерины Великой русское купечество, если так можно сказать, обросло весьма солидным экономическим «жирком». А Манифестом 1775 года купечество освободили от ненавистной подушной подати. Теперь оно платило ежегодный налог в размере 1% с «объявленного по совести» (!!!) капитала. В 1785 году купцы всех трех гильдий освобождались от натуральной рекрутской повинности, а 1-й и 2-й гильдий – от телесных наказаний. В составе купцов 1-й гильдии свыше трети уже были владельцами фабрик и заводов. Само же количество промышленных предприятий за время правления Екатерины Великой выросло с 984 до 3161.
С воцарением Александра I под «государственной крышей» таможенных ограничений на ввоз многих товаров начался «золотой век» отечественной индустрии. Ранее главным заказчиком было государство, которое устанавливало фиксированные, выгодные для себя цены, что сдерживало производство на существующих предприятиях и тормозило открытие новых. Теперь производители ориентировались на частных покупателей. К примеру, количество суконных фабрик за период с 1804 по 1814 год выросло со 156 до 235. А парусину делали настолько отменного качества, что ее охотно покупали даже в Америке. Полотняно-ткацкое производство особенно было развито в Московской, Ярославской, Владимирской и Калужской губерниях, в последней – 2/3 продукции шло на экспорт. Быстрыми темпами развивалось железочугунное производство.
Главным внешнеторговым партнером России была Англия, где традиционно большим спросом пользовалось русское сырье. Насколько Туманный Альбион был заинтересован в торговле с Россией, говорят следующие цифры. В 1803 году в русские порты прибыло из Англии 319 судов с грузом и 993 – без груза (!). Отбыло на родину с грузом 1227 кораблей, а без груза – только 17. В 1800 году из Англии ввезли товаров на сумму 46 500 тыс. рублей, а вывезли – на 61 470 тыс. рублей. Положительный баланс впечатляет. Основные экспортные товары: зерно, мука, лен, семена, лес, скот, щетина, волос.
В конце июня 1807 года Россия была вынуждена подписать мирный договор с Францией в Тильзите и присоединиться к континентальной блокаде Англии. Так военные неудачи привели к тому, что был потерян колоссальный рынок сбыта российских товаров. Прекращение торговли с Англией не замедлило сказаться на внешнеторговом обороте, который уже к концу 1807 года упал с 107 445 тыс. рублей до 31 819 тыс. рублей. В то же время внешнеторговый счет с Францией был 1511:257 (в тыс. руб.) не в нашу пользу. Потерпев три года, Россия ввела высокие пошлины на ввоз в страну предметов роскоши. В 1810 году Франция ввезла в Россию товаров лишь на 306 тыс. рублей.
В любой войне шелест денежных купюр заглушает порой гром пушек. Отечественная война с самого начала приняла ясно выраженный экономический характер, и русскому купечеству пришлось смотреть на нее как на источник возможных экономических обогащений или разорения. К тому же армия Наполеона была нацелена в самое сердце купеческой Руси. Именно в Москве бился пульс торгово-промышленной жизни всей России, и из нее по всей стране разливалась экономическая энергия.
Надо сказать, русскому обществу – прежде всего, разумеется, дворянству – купечество рисовалось в мало лестном виде толстосумов, которых горячим словом патриотического убеждения надо было подвигнуть на дело щедрой благо-
творительности. Купечеству отводилась роль как бы финансистов патриотической войны. Уже в первые дни войны московское купечество и дворянство предоставили субсидии в 1 млн рублей на покупку для армии тягловых волов.
Вот как описывает генерал-губернатор Москвы Ф.В. Ростопчин реакцию московских купцов на чтение царского манифеста о войне: «Сначала обнаружился гнев, но когда Шишков (государственный секретарь) дошел до того места, где говорится, что враг идет с лестью на устах, но с цепями в руке – тогда негодование прорвалось наружу и достигло своего апогея, присутствующие ударяли себя по голове, рвали на себе волосы, ломали руки, видно было, как слезы ярости текли по этим лицам, напоминающим лица древних. За шумом не слышно было, что говорили эти люди, но то были угрозы, крики ярости и стоны. Это было единственное в своем роде зрелище, потому что русский человек выражал свои чувства свободно, забывая, что он раб, приходил в негодование, когда ему угрожали цепями, которые готовил чужеземец, и предпочитал смерть позору быть побежденным».
Далее к собравшимся купцам вышел прибывший в Москву Александр I, «сказал им несколько лестных слов» и известил о решении формировать народное ополчение. Тут же начался сбор пожертвований, и уже в первые полчаса было собрано 2 400 000 рублей. Многие жертвовали 20, 30, порой 50 тыс. Расставаясь с деньгами, говорили: «Получил я их от Бога, а отдаю Родине». Впрочем, было бы ошибкой считать, что русское купечество только жертвовало и пассивно ожидало развязки грандиозных исторических событий. Из этой пассивности оно было выбито прежде всего тем жгучим экономическим интересом, который представляла для него война. Война привела к резкому сокращению импорта, да и внутри страны перемещение товаров было затруднено по причине занятия неприятелем значительной территории. Это не могло не вызвать скачка цен буквально на все товары.
Простому обывателю, не отягощенному чтением трудов Адама Смита, трудно было разобраться, где кончается ответственность русских купцов и начинается влияние стихийных экономических факторов. Разумеется, пользуясь своим монопольным положением, купцы не преминули поиметь свой процент в сложившихся экономических условиях. Один из офицеров, возмущаясь корыстолюбием московских торговцев, писал, что ежели до войны сабля стоила 6 рублей, пара тульских пистолетов – 7-8 рублей, ружье – 11-12 рублей, а карабин – 15 рублей, то после воззвания императора по учреждению ополчения сабля стала стоить 30-40 рублей, пистолеты – 35-50 рублей, а ружье или карабин дешевле 80 рублей и не укупишь. На поставках в ополчение обмундирования и обуви нажились портные и сапожники, подняв цены в 3-4 раза. Может быть, тогда и появилась поговорка: «Кому война, а кому мать родна».
Сильный патриотический подъем, вызванный в русском обществе Отечественной войной, был как нельзя более на руку российскому купечеству. Развитие и усиление русской национальной торговли и промышленности было объявлено делом патриотическим и рассматривалось как крупный козырь в борьбе с Наполеоном. Правительство осыпает русских купцов и промышленников знаками милости и внимания. Журнал «Северная пчела» с восторгом пишет, что купцы теперь не стыдятся своего «русского торга» и не только не выдают, как делали раньше, русские товары за заграничные, но, наоборот, выставляют и подчеркивают, что они торгуют только русскими товарами. В высшем русском обществе становится признаком хорошего патриотического тона покупать только русские товары и только в русских лавках. Иноземным товарам и иноземным купцам объявляется патриотический бойкот.
Вплоть до совета в Филях большинство москвичей, в том числе и купцы, были уверены – Москву не сдадут. И когда началась массовая эвакуация, большинство телег было конфисковано для вывоза раненых и ценного казенного груза. Купцы бросали свое имущество и уходили, забрав только то, что можно было унести в руках. Цифры убытков, понесенных московским купечеством, поражают воображение. Каждый из них, возвратившись на пепелище, подавал на имя генерал-губернатора перечень уничтоженного имущества и его стоимость. Листаем документы того времени. Купцы 1-й гильдии: А.А. Ценкер – потеряно имущества на 787 057 рублей 50 копеек;
А. Корзинкин – 388 542 рублей 37 копеек; Макай Абдулов – 373 580 рублей; П. Кожевников – 1 524 800 рублей. Скрупулезность в подсчете копеек вызывает уважение. Кстати, по распоряжению генерал-губернатора Москвы
Ф.В. Ростопчина жителям, «разоренным неприятелем», полагалось содержание в сумме: 25 копеек – благородным и 15 копеек – разночинцам. Так что копеечка дорогой была. Государство, истощенное войной, не могло в полной мере компенсировать купеческие убытки. К примеру, купец Кузнецов, оценив свои убытки в 120 тыс. рублей («...сие показую по долгу присяги и чистой совести»), получил компенсацию от казны всего 8 тыс. рублей. Была «отлита и медаль за труд». Вот выдержка из царского манифеста: «Именитое купечество, принимавшее во всеобщей ревности и рвении знатное участие, да примет из уст Наших благоволение и благодарность. В ознаменование же тех из них, которые принесли отличные и важные заслуги, повелим Мы рассмотреть оные, и по представлении вознаградим их бронзовою медалию на ленте ордена Святыя Анны».
Не прошло и года с момента страшного московского пожара, и вот что пишет в июле 1813 года своей родственнице фрейлина императрицы М.А. Волкова (ее мемуары были использованы Львом Толстым при работе над романом «Война и мир»): «Вчера и третьего дня я побывала в разных концах города. Везде идут постройки. Я ходила по лавкам. Они стали гораздо богаче, чем прежде. Можно достать вещи, каких в прежнее время нельзя было купить ни за какие деньги. Больше всего удивили меня фабрики, находящиеся как в городе, так и в окрестностях. Можно подумать, что посещение французов способствовало процветанию Москвы. Теперь здесь приготовляют материи не хуже заграничных».
Игорь КРЫЛОВ
Через два с небольшим месяца наша страна отметит 65-летие Победы в третьей Отечественной войне, по праву названной Великой. Да, именно в третьей. Ведь до утверждения Советской власти в России Первую мировую войну также называли Отечественной… А через два года планируются большие торжества в память о 200-летии победы России в Отечественной войне 1812 года. Даже соответствующий Указ Президента РФ уже издан. «Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд» – поговорка эта актуальна во все времена. Трудовой подвиг нашего народа в Великой Отечественной войне нашел широкое отражение и в научных трудах историков, и в произведениях писателей, и в кинематографе. Что касается 1812 года, то скрупулезное изучение сражений той войны и подвигов русских воинов на поле боя совершенно заслонило собой деятельность «тружеников тыла» начала позапрошлого века, а ведь они тоже имеют право на гордое имя «защитников Отечества». Каждый из нас еще по репродукциям в школьных учебниках истории помнит гордый профиль Багратиона, хитрый прищур Кутузова, бесшабашную улыбку Дениса Давыдова. А как выглядел наш герой – КУПЕЦ, в первую очередь московский?
Уже к началу царствования Екатерины Великой русское купечество, если так можно сказать, обросло весьма солидным экономическим «жирком». А Манифестом 1775 года купечество освободили от ненавистной подушной подати. Теперь оно платило ежегодный налог в размере 1% с «объявленного по совести» (!!!) капитала. В 1785 году купцы всех трех гильдий освобождались от натуральной рекрутской повинности, а 1-й и 2-й гильдий – от телесных наказаний. В составе купцов 1-й гильдии свыше трети уже были владельцами фабрик и заводов. Само же количество промышленных предприятий за время правления Екатерины Великой выросло с 984 до 3161.
С воцарением Александра I под «государственной крышей» таможенных ограничений на ввоз многих товаров начался «золотой век» отечественной индустрии. Ранее главным заказчиком было государство, которое устанавливало фиксированные, выгодные для себя цены, что сдерживало производство на существующих предприятиях и тормозило открытие новых. Теперь производители ориентировались на частных покупателей. К примеру, количество суконных фабрик за период с 1804 по 1814 год выросло со 156 до 235. А парусину делали настолько отменного качества, что ее охотно покупали даже в Америке. Полотняно-ткацкое производство особенно было развито в Московской, Ярославской, Владимирской и Калужской губерниях, в последней – 2/3 продукции шло на экспорт. Быстрыми темпами развивалось железочугунное производство.
Главным внешнеторговым партнером России была Англия, где традиционно большим спросом пользовалось русское сырье. Насколько Туманный Альбион был заинтересован в торговле с Россией, говорят следующие цифры. В 1803 году в русские порты прибыло из Англии 319 судов с грузом и 993 – без груза (!). Отбыло на родину с грузом 1227 кораблей, а без груза – только 17. В 1800 году из Англии ввезли товаров на сумму 46 500 тыс. рублей, а вывезли – на 61 470 тыс. рублей. Положительный баланс впечатляет. Основные экспортные товары: зерно, мука, лен, семена, лес, скот, щетина, волос.
В конце июня 1807 года Россия была вынуждена подписать мирный договор с Францией в Тильзите и присоединиться к континентальной блокаде Англии. Так военные неудачи привели к тому, что был потерян колоссальный рынок сбыта российских товаров. Прекращение торговли с Англией не замедлило сказаться на внешнеторговом обороте, который уже к концу 1807 года упал с 107 445 тыс. рублей до 31 819 тыс. рублей. В то же время внешнеторговый счет с Францией был 1511:257 (в тыс. руб.) не в нашу пользу. Потерпев три года, Россия ввела высокие пошлины на ввоз в страну предметов роскоши. В 1810 году Франция ввезла в Россию товаров лишь на 306 тыс. рублей.
В любой войне шелест денежных купюр заглушает порой гром пушек. Отечественная война с самого начала приняла ясно выраженный экономический характер, и русскому купечеству пришлось смотреть на нее как на источник возможных экономических обогащений или разорения. К тому же армия Наполеона была нацелена в самое сердце купеческой Руси. Именно в Москве бился пульс торгово-промышленной жизни всей России, и из нее по всей стране разливалась экономическая энергия.
Надо сказать, русскому обществу – прежде всего, разумеется, дворянству – купечество рисовалось в мало лестном виде толстосумов, которых горячим словом патриотического убеждения надо было подвигнуть на дело щедрой благо-
творительности. Купечеству отводилась роль как бы финансистов патриотической войны. Уже в первые дни войны московское купечество и дворянство предоставили субсидии в 1 млн рублей на покупку для армии тягловых волов.
Вот как описывает генерал-губернатор Москвы Ф.В. Ростопчин реакцию московских купцов на чтение царского манифеста о войне: «Сначала обнаружился гнев, но когда Шишков (государственный секретарь) дошел до того места, где говорится, что враг идет с лестью на устах, но с цепями в руке – тогда негодование прорвалось наружу и достигло своего апогея, присутствующие ударяли себя по голове, рвали на себе волосы, ломали руки, видно было, как слезы ярости текли по этим лицам, напоминающим лица древних. За шумом не слышно было, что говорили эти люди, но то были угрозы, крики ярости и стоны. Это было единственное в своем роде зрелище, потому что русский человек выражал свои чувства свободно, забывая, что он раб, приходил в негодование, когда ему угрожали цепями, которые готовил чужеземец, и предпочитал смерть позору быть побежденным».
Далее к собравшимся купцам вышел прибывший в Москву Александр I, «сказал им несколько лестных слов» и известил о решении формировать народное ополчение. Тут же начался сбор пожертвований, и уже в первые полчаса было собрано 2 400 000 рублей. Многие жертвовали 20, 30, порой 50 тыс. Расставаясь с деньгами, говорили: «Получил я их от Бога, а отдаю Родине». Впрочем, было бы ошибкой считать, что русское купечество только жертвовало и пассивно ожидало развязки грандиозных исторических событий. Из этой пассивности оно было выбито прежде всего тем жгучим экономическим интересом, который представляла для него война. Война привела к резкому сокращению импорта, да и внутри страны перемещение товаров было затруднено по причине занятия неприятелем значительной территории. Это не могло не вызвать скачка цен буквально на все товары.
Простому обывателю, не отягощенному чтением трудов Адама Смита, трудно было разобраться, где кончается ответственность русских купцов и начинается влияние стихийных экономических факторов. Разумеется, пользуясь своим монопольным положением, купцы не преминули поиметь свой процент в сложившихся экономических условиях. Один из офицеров, возмущаясь корыстолюбием московских торговцев, писал, что ежели до войны сабля стоила 6 рублей, пара тульских пистолетов – 7-8 рублей, ружье – 11-12 рублей, а карабин – 15 рублей, то после воззвания императора по учреждению ополчения сабля стала стоить 30-40 рублей, пистолеты – 35-50 рублей, а ружье или карабин дешевле 80 рублей и не укупишь. На поставках в ополчение обмундирования и обуви нажились портные и сапожники, подняв цены в 3-4 раза. Может быть, тогда и появилась поговорка: «Кому война, а кому мать родна».
Сильный патриотический подъем, вызванный в русском обществе Отечественной войной, был как нельзя более на руку российскому купечеству. Развитие и усиление русской национальной торговли и промышленности было объявлено делом патриотическим и рассматривалось как крупный козырь в борьбе с Наполеоном. Правительство осыпает русских купцов и промышленников знаками милости и внимания. Журнал «Северная пчела» с восторгом пишет, что купцы теперь не стыдятся своего «русского торга» и не только не выдают, как делали раньше, русские товары за заграничные, но, наоборот, выставляют и подчеркивают, что они торгуют только русскими товарами. В высшем русском обществе становится признаком хорошего патриотического тона покупать только русские товары и только в русских лавках. Иноземным товарам и иноземным купцам объявляется патриотический бойкот.
Вплоть до совета в Филях большинство москвичей, в том числе и купцы, были уверены – Москву не сдадут. И когда началась массовая эвакуация, большинство телег было конфисковано для вывоза раненых и ценного казенного груза. Купцы бросали свое имущество и уходили, забрав только то, что можно было унести в руках. Цифры убытков, понесенных московским купечеством, поражают воображение. Каждый из них, возвратившись на пепелище, подавал на имя генерал-губернатора перечень уничтоженного имущества и его стоимость. Листаем документы того времени. Купцы 1-й гильдии: А.А. Ценкер – потеряно имущества на 787 057 рублей 50 копеек;
А. Корзинкин – 388 542 рублей 37 копеек; Макай Абдулов – 373 580 рублей; П. Кожевников – 1 524 800 рублей. Скрупулезность в подсчете копеек вызывает уважение. Кстати, по распоряжению генерал-губернатора Москвы
Ф.В. Ростопчина жителям, «разоренным неприятелем», полагалось содержание в сумме: 25 копеек – благородным и 15 копеек – разночинцам. Так что копеечка дорогой была. Государство, истощенное войной, не могло в полной мере компенсировать купеческие убытки. К примеру, купец Кузнецов, оценив свои убытки в 120 тыс. рублей («...сие показую по долгу присяги и чистой совести»), получил компенсацию от казны всего 8 тыс. рублей. Была «отлита и медаль за труд». Вот выдержка из царского манифеста: «Именитое купечество, принимавшее во всеобщей ревности и рвении знатное участие, да примет из уст Наших благоволение и благодарность. В ознаменование же тех из них, которые принесли отличные и важные заслуги, повелим Мы рассмотреть оные, и по представлении вознаградим их бронзовою медалию на ленте ордена Святыя Анны».
Не прошло и года с момента страшного московского пожара, и вот что пишет в июле 1813 года своей родственнице фрейлина императрицы М.А. Волкова (ее мемуары были использованы Львом Толстым при работе над романом «Война и мир»): «Вчера и третьего дня я побывала в разных концах города. Везде идут постройки. Я ходила по лавкам. Они стали гораздо богаче, чем прежде. Можно достать вещи, каких в прежнее время нельзя было купить ни за какие деньги. Больше всего удивили меня фабрики, находящиеся как в городе, так и в окрестностях. Можно подумать, что посещение французов способствовало процветанию Москвы. Теперь здесь приготовляют материи не хуже заграничных».
Игорь КРЫЛОВ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
