Роль Бетховена в разрушении семьи Ньютона
В наши дни много говорится и пишется о том, сколь осторожными надо быть, покупая продукты в магазинах и на рынках. Но вот отдаем ли мы себе отчет, какую духовную пищу мы поглощаем, сидя вечер за вечером у телевизора и, главное, приобщая (приучая) к ней своих детей? Понимаем ли мы, какими грядущими катастрофами (в том числе и семейными) чревата для нас наша культурно-нравственная всеядность?
В наши дни много говорится и пишется о том, сколь осторожными надо быть, покупая продукты в магазинах и на рынках. Но вот отдаем ли мы себе отчет, какую духовную пищу мы поглощаем, сидя вечер за вечером у телевизора и, главное, приобщая (приучая) к ней своих детей? Понимаем ли мы, какими грядущими катастрофами (в том числе и семейными) чревата для нас наша культурно-нравственная всеядность? Хотелось бы остановиться на таком вроде бы безобиднейшем явлении, как детская киноклассика, так называемых фильмах для семейного просмотра, которые мы не просто покупаем детям в подарок, а еще и сами смотрим неизвестно в какой раз и с новым удовольствием. Потому что на деле далеко не все они столь смешны и неопасны для здоровья, как кажутся. И подремывая над той или иной лентой, лучше не отключать мозги для отдыха, а постараться понять, какую систему ценностей данная конкретная картина пропагандирует и какие идеалы пытается внедрить в наши души.
Для такого анализа я выбрал фильм «Бетховен» по одной простой причине – именно как вещь устоявшуюся, общепризнанную, на которой выросло уже несколько поколений детей, вдобавок имевшую столь громкий успех по всему миру, что был снят ряд продолжений, кажется, по «Бетховен-5» включительно, которые все чохом крутят время от времени по телевидению. Впрочем, для понимания сути явления вполне достаточно и разбора первого фильма из цикла.
Сюжет его прост – перед нами типичная семейная драма. В обычную американскую семью (мама, папа, трое детей) заходит с улицы беспризорный щенок сенбернара. Отец пытается убедить остальных членов семейства, что щенок им, Ньютонам, не нужен (у них «есть золотые рыбки, есть муравейник»), но тщетно. Дети и мама неумолимы. Ньютоны-младшие обещают ухаживать за собакой, но, естественно, свое обещание не выполняют. Дом приходит в полуразрушенное состояние, отец после работы затирает лужи, скребет ковры, гуляет с собакой по ночам, а детишки в свободное от других игр время катаются со щенком по траве возле дома. Все воспитание животного сводится к тому, что ему дают имя Бетховен и пес, естественно, совсем отбивается от рук.
Самым массовым потребителем голливудской продукции сейчас является молодежь. А ее надо заинтересовать чем-то новым и неожиданным. Конечно, посмотрев фильм, можно решить, что основная его идея восходит к заповедям христианства: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Но в переложении Голливуда эта заповедь приобрела несколько иной, рискну предположить – прямо противоположный смысл: «без мозгов комфортнее».
И здесь мы возвращаемся к главному герою фильма – сенбернару Бетховену. Именно он отвечает основному требованию своих создателей – полному отсутствию так надоевшего людям искусства человеческого интеллекта, плюс к этому у него нет никакой, в общем-то, неизбежной для собаки выучки и дрессировки. Зато у него есть кое-что поважнее воспитания – интуиция.
Собственно, на этой пресловутой интуиции весь фильм и держится – потому что чем бы он был без нее? Комедией детских нравов, в конце которой выясняется неизбежность таких скучных вещей, как работа по дому, занятия в школе, дисциплинированность, необходимость не только поощрений, но и наказаний? Ведь в правдивой ленте с более-менее нормальными, не извергами родителями дети оказываются в заведомо невыгодном положении, их опыт меньше, ошибаются они в среднем чаще, ситуации воспринимают неадекватно и все сложности жизни охватить не могут даже в таких нечастых случаях, когда подобное желание у них есть.
Но такую историю продать детишкам будет непросто. Поэтому отнюдь не одним только кинематографом, но и всем массовым, ориентированным на молодежь искусством созидается еще в конце ХХ века фундаментальное открытие – о некоем младенческом празнании, которое выше этого дурацкого опыта, работы и т.д. Обладающие им дети, совершенно не напрягаясь, что называется влегкую, оказываются и умнее, и мудрее, лучше разбираются в жизни, чем их родители.
Детство – это священная дойная корова искусства, священная именно потому, что молодежь и глупее, и наивнее, и доверчивее их все-таки имеющих определенный жизненный опыт родителей. Но чушь мало провозгласить, ее надо доказать силами искусства. И тут приходится весь остальной мир перевернуть с ног на голову, чтобы самим создателям ленты остаться на ногах.
Обратите внимание: все не-Ньютоны фильма оказываются негодяями и мерзавцами, в лучшем случае просто людьми недобросовестными. Негодяи – деловые партнеры отца, и пусть сам он этого не понимает, но дети-то знают (интуитивно) и потому увлеченно хамят взрослым людям. А Бетховен, как наимудрейший в семье, идет на крайние меры и спасает недотепу-отца от нечестных компаньонов.
Но вернемся к общей системе ценностей фильма. На высшей, недостижимой для других ступени познания добра и зла находится пес, который хотя и не может в силу ряда физиологических особенностей объяснить окружающим, что такое хорошо и что такое плохо, но готов в соответствии со своими убеждениями действовать и к лучшему влиять на окружающий мир.
Следующая, промежуточная ступень от собаки к взрослому человеку – дети, которые тоже, как и пес, все понимают в этой жизни, но преображать ее не осмеливаются, то есть никого не обвязывают и не кусают, максимум, который могут себе позволить, – просто не слушаться, хамить и рыдать.
Еще ниже на древе эволюции… Кстати, обратили ли вы внимание, что, когда дело касается полного непонимания окружающего мира, я упоминаю только одну взрослую особь – отца. Тому есть вполне разумные и финансово обоснованные объяснения.
В американском телесериале «Грейс в огне» у сценариста устами актера вырвалось: «Не приведи Бог быть сейчас в Америке белым мужчиной средних лет». Потому что у всех остальных слоев американского населения есть свои агрессивно-активные представители-защитники. И шутки в их, этих слоев, адрес чреваты многомиллионными судебными исками, массовым остракизмом, прямой физической расправой. Есть такие защитники у животных. Есть у цветного населения. У молодежи. У секс-меньшинств. Наконец, есть они и у женщин.
Лишив женщину права на высшее знание, создатели картины внимательно следят за тем, чтобы все иные ее права были соблюдены. А что подразумевается под правами американской женщины? Это ее образ жизни, который она сама для себя выбрала при том обязательном условии, что обеспечивать его будут существа даже не второго, а низшего порядка – мужчины.
В нашем случае она хочет заниматься детьми. Вероятно, все-таки имеется в виду, что она что-то делает по дому, готовит, убирает, проверяет, как дети подготовили уроки и т.д., хотя в фильме этого нет (в отличие от без перерыва суетящегося после работы по хозяйству отца). А в единственном показанном конкретном деле, когда она ведает приемом гостей, этим не ограничивается, а плюет в их напитки, хочется верить, не потому, что ее заставили готовить. По крайней мере, когда она сама определяет круг своих семейных обязанностей, то звучит сие так: «Мне нравится быть дома, когда дети приходят из школы, я не хочу, чтобы их встречал чужой человек».
Изверг-муж, наплевав на святые материнские чувства, требует от нее совсем другого – чтобы она все бросила и пошла помогать ему в его бизнесе. Естественно, нежное создание сначала поддается на его уговоры и соглашается на то, чтобы за детьми присматривала няня.
Суровая штука жизнь все расставляет по местам. Няня, естественно, оказывается недобросовестной. Младшая девочка, играя с мячом возле бассейна, падает в него и чуть не тонет, и если бы не вездесущий Бетховен, который вытаскивает ее из воды… Тут уж жена не выдерживает: «Если бы я была дома вместо того, чтобы очаровывать вместе с тобой эту парочку, Эмили не упала бы в бассейн. Я не вернусь на работу. Справляйся с ней сам».
Здесь, правда, у меня закрался вопрос: а зачем детям нужна такая мать? И что она будет с ними – тремя – делать? Потому что ощущения, что детей, скажем, воспитывают, не возникает. Эмили, выбравшись из бассейна, совсем не чувствует своей вины в происшедшем, а лишь во всем обвиняет няню: «Я упала. Я чуть не погибла». А может, мать просто ходит за детьми 24 часа в сутки на расстоянии вытянутой руки, не отвлекаясь на другие дела?
Да и отца не попросишь подменить ее – и потому, что он будет это делать без материнской ласки, и потому, что он занят хоть и менее важными, но все-таки в какой-то степени необходимыми обязанностями. Как бы само собой разумеющееся в фильме есть двухэтажный особняк, в котором все живут, сад, в котором играют дети, компьютеры, на которых играют дети, машина, на которой увозят Бетховена к ветеринару.
А попробуйте-ка выньте все это из кадра, и окажется, что папа существует не только для того, чтобы было кого перевоспитывать детям и собаке. И даже предполагаемое расширение фирмы, так возмущающее окружающих, может вдруг неожиданно понадобиться подрастающей молодежи, которая захочет – каждый свою машину, деньги на учебу, дурацкую, но дорогую модную одежду, спиртное, наркотики и т.д.
Другое дело, что надо же киношникам иметь, помимо преходящих негодяев, постоянный объект для осмеяния, и тут никого лучшего, чем отец, не придумаешь. И вправду получилось смешно. Вот только вполне ли мы улавливаем за пошлыми шутками общий пафос главных культуроформирующих сил нашего времени – кино и телевидения?
Тихо и незаметно потеснив в жизни человечества литературу, они упорно внедряют в наши головы («Бетховен» здесь использован не как уникальное, а как типическое явление – включите телевизор, им несть числа) два опасных жизненных стереотипа.
Во-первых, отцы (матерей, судя по кинематографу, уже оболванили до нужной кондиции) обязаны как можно меньше работать и как можно больше времени уделять детям, дабы не наносить глубоких душевных травм подрастающей смене. В идеале они, наверное, должны перестать работать вообще, чтобы вместе с матерями быть дома, когда дети приходят из школы. Во-вторых, та семья, которая сейчас у нас существует, далека от совершенства, однако ничего лучшего пока не придумано.
Поставить во главу угла безгрешное незнание мира, стереть с лица земли всю предшествующую систему воспитания и образования, координат для неокрепших умов в мире человеческих взаимоотношений, убедить детей в том, что они умнее и прозорливее, что надо не тянуться вверх, а перевоспитывать старших!
А так ли уж нам с вами это по жизни требуется, вот в чем вопрос.
Павел НУЙКИН,
член Союза писателей
Москвы
Для такого анализа я выбрал фильм «Бетховен» по одной простой причине – именно как вещь устоявшуюся, общепризнанную, на которой выросло уже несколько поколений детей, вдобавок имевшую столь громкий успех по всему миру, что был снят ряд продолжений, кажется, по «Бетховен-5» включительно, которые все чохом крутят время от времени по телевидению. Впрочем, для понимания сути явления вполне достаточно и разбора первого фильма из цикла.
Сюжет его прост – перед нами типичная семейная драма. В обычную американскую семью (мама, папа, трое детей) заходит с улицы беспризорный щенок сенбернара. Отец пытается убедить остальных членов семейства, что щенок им, Ньютонам, не нужен (у них «есть золотые рыбки, есть муравейник»), но тщетно. Дети и мама неумолимы. Ньютоны-младшие обещают ухаживать за собакой, но, естественно, свое обещание не выполняют. Дом приходит в полуразрушенное состояние, отец после работы затирает лужи, скребет ковры, гуляет с собакой по ночам, а детишки в свободное от других игр время катаются со щенком по траве возле дома. Все воспитание животного сводится к тому, что ему дают имя Бетховен и пес, естественно, совсем отбивается от рук.
Самым массовым потребителем голливудской продукции сейчас является молодежь. А ее надо заинтересовать чем-то новым и неожиданным. Конечно, посмотрев фильм, можно решить, что основная его идея восходит к заповедям христианства: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Но в переложении Голливуда эта заповедь приобрела несколько иной, рискну предположить – прямо противоположный смысл: «без мозгов комфортнее».
И здесь мы возвращаемся к главному герою фильма – сенбернару Бетховену. Именно он отвечает основному требованию своих создателей – полному отсутствию так надоевшего людям искусства человеческого интеллекта, плюс к этому у него нет никакой, в общем-то, неизбежной для собаки выучки и дрессировки. Зато у него есть кое-что поважнее воспитания – интуиция.
Собственно, на этой пресловутой интуиции весь фильм и держится – потому что чем бы он был без нее? Комедией детских нравов, в конце которой выясняется неизбежность таких скучных вещей, как работа по дому, занятия в школе, дисциплинированность, необходимость не только поощрений, но и наказаний? Ведь в правдивой ленте с более-менее нормальными, не извергами родителями дети оказываются в заведомо невыгодном положении, их опыт меньше, ошибаются они в среднем чаще, ситуации воспринимают неадекватно и все сложности жизни охватить не могут даже в таких нечастых случаях, когда подобное желание у них есть.
Но такую историю продать детишкам будет непросто. Поэтому отнюдь не одним только кинематографом, но и всем массовым, ориентированным на молодежь искусством созидается еще в конце ХХ века фундаментальное открытие – о некоем младенческом празнании, которое выше этого дурацкого опыта, работы и т.д. Обладающие им дети, совершенно не напрягаясь, что называется влегкую, оказываются и умнее, и мудрее, лучше разбираются в жизни, чем их родители.
Детство – это священная дойная корова искусства, священная именно потому, что молодежь и глупее, и наивнее, и доверчивее их все-таки имеющих определенный жизненный опыт родителей. Но чушь мало провозгласить, ее надо доказать силами искусства. И тут приходится весь остальной мир перевернуть с ног на голову, чтобы самим создателям ленты остаться на ногах.
Обратите внимание: все не-Ньютоны фильма оказываются негодяями и мерзавцами, в лучшем случае просто людьми недобросовестными. Негодяи – деловые партнеры отца, и пусть сам он этого не понимает, но дети-то знают (интуитивно) и потому увлеченно хамят взрослым людям. А Бетховен, как наимудрейший в семье, идет на крайние меры и спасает недотепу-отца от нечестных компаньонов.
Но вернемся к общей системе ценностей фильма. На высшей, недостижимой для других ступени познания добра и зла находится пес, который хотя и не может в силу ряда физиологических особенностей объяснить окружающим, что такое хорошо и что такое плохо, но готов в соответствии со своими убеждениями действовать и к лучшему влиять на окружающий мир.
Следующая, промежуточная ступень от собаки к взрослому человеку – дети, которые тоже, как и пес, все понимают в этой жизни, но преображать ее не осмеливаются, то есть никого не обвязывают и не кусают, максимум, который могут себе позволить, – просто не слушаться, хамить и рыдать.
Еще ниже на древе эволюции… Кстати, обратили ли вы внимание, что, когда дело касается полного непонимания окружающего мира, я упоминаю только одну взрослую особь – отца. Тому есть вполне разумные и финансово обоснованные объяснения.
В американском телесериале «Грейс в огне» у сценариста устами актера вырвалось: «Не приведи Бог быть сейчас в Америке белым мужчиной средних лет». Потому что у всех остальных слоев американского населения есть свои агрессивно-активные представители-защитники. И шутки в их, этих слоев, адрес чреваты многомиллионными судебными исками, массовым остракизмом, прямой физической расправой. Есть такие защитники у животных. Есть у цветного населения. У молодежи. У секс-меньшинств. Наконец, есть они и у женщин.
Лишив женщину права на высшее знание, создатели картины внимательно следят за тем, чтобы все иные ее права были соблюдены. А что подразумевается под правами американской женщины? Это ее образ жизни, который она сама для себя выбрала при том обязательном условии, что обеспечивать его будут существа даже не второго, а низшего порядка – мужчины.
В нашем случае она хочет заниматься детьми. Вероятно, все-таки имеется в виду, что она что-то делает по дому, готовит, убирает, проверяет, как дети подготовили уроки и т.д., хотя в фильме этого нет (в отличие от без перерыва суетящегося после работы по хозяйству отца). А в единственном показанном конкретном деле, когда она ведает приемом гостей, этим не ограничивается, а плюет в их напитки, хочется верить, не потому, что ее заставили готовить. По крайней мере, когда она сама определяет круг своих семейных обязанностей, то звучит сие так: «Мне нравится быть дома, когда дети приходят из школы, я не хочу, чтобы их встречал чужой человек».
Изверг-муж, наплевав на святые материнские чувства, требует от нее совсем другого – чтобы она все бросила и пошла помогать ему в его бизнесе. Естественно, нежное создание сначала поддается на его уговоры и соглашается на то, чтобы за детьми присматривала няня.
Суровая штука жизнь все расставляет по местам. Няня, естественно, оказывается недобросовестной. Младшая девочка, играя с мячом возле бассейна, падает в него и чуть не тонет, и если бы не вездесущий Бетховен, который вытаскивает ее из воды… Тут уж жена не выдерживает: «Если бы я была дома вместо того, чтобы очаровывать вместе с тобой эту парочку, Эмили не упала бы в бассейн. Я не вернусь на работу. Справляйся с ней сам».
Здесь, правда, у меня закрался вопрос: а зачем детям нужна такая мать? И что она будет с ними – тремя – делать? Потому что ощущения, что детей, скажем, воспитывают, не возникает. Эмили, выбравшись из бассейна, совсем не чувствует своей вины в происшедшем, а лишь во всем обвиняет няню: «Я упала. Я чуть не погибла». А может, мать просто ходит за детьми 24 часа в сутки на расстоянии вытянутой руки, не отвлекаясь на другие дела?
Да и отца не попросишь подменить ее – и потому, что он будет это делать без материнской ласки, и потому, что он занят хоть и менее важными, но все-таки в какой-то степени необходимыми обязанностями. Как бы само собой разумеющееся в фильме есть двухэтажный особняк, в котором все живут, сад, в котором играют дети, компьютеры, на которых играют дети, машина, на которой увозят Бетховена к ветеринару.
А попробуйте-ка выньте все это из кадра, и окажется, что папа существует не только для того, чтобы было кого перевоспитывать детям и собаке. И даже предполагаемое расширение фирмы, так возмущающее окружающих, может вдруг неожиданно понадобиться подрастающей молодежи, которая захочет – каждый свою машину, деньги на учебу, дурацкую, но дорогую модную одежду, спиртное, наркотики и т.д.
Другое дело, что надо же киношникам иметь, помимо преходящих негодяев, постоянный объект для осмеяния, и тут никого лучшего, чем отец, не придумаешь. И вправду получилось смешно. Вот только вполне ли мы улавливаем за пошлыми шутками общий пафос главных культуроформирующих сил нашего времени – кино и телевидения?
Тихо и незаметно потеснив в жизни человечества литературу, они упорно внедряют в наши головы («Бетховен» здесь использован не как уникальное, а как типическое явление – включите телевизор, им несть числа) два опасных жизненных стереотипа.
Во-первых, отцы (матерей, судя по кинематографу, уже оболванили до нужной кондиции) обязаны как можно меньше работать и как можно больше времени уделять детям, дабы не наносить глубоких душевных травм подрастающей смене. В идеале они, наверное, должны перестать работать вообще, чтобы вместе с матерями быть дома, когда дети приходят из школы. Во-вторых, та семья, которая сейчас у нас существует, далека от совершенства, однако ничего лучшего пока не придумано.
Поставить во главу угла безгрешное незнание мира, стереть с лица земли всю предшествующую систему воспитания и образования, координат для неокрепших умов в мире человеческих взаимоотношений, убедить детей в том, что они умнее и прозорливее, что надо не тянуться вверх, а перевоспитывать старших!
А так ли уж нам с вами это по жизни требуется, вот в чем вопрос.
Павел НУЙКИН,
член Союза писателей
Москвы
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
