Свой крест
Борис и Валентина Цитовичи по своей инициативе обустраивают кладбище, на котором покоятся белорусы и русские, павшие на полях сражений Первой мировой войны Цитовичи – известные в белорусской творческой среде люди. Он – скульптор и график, она – режиссер. На заре творческой биографии – еще в 1974 году – семейная пара переехала из столицы в крохотную, на 14 дворов, деревушку Забродье Вилейского района. И вот уже тридцать с лишним лет они возвращают историческую память.
Борис и Валентина Цитовичи по своей инициативе обустраивают кладбище, на котором покоятся белорусы и русские, павшие на полях сражений Первой мировой войны
Цитовичи – известные в белорусской творческой среде люди. Он – скульптор и график, она – режиссер. На заре творческой биографии – еще в 1974 году – семейная пара переехала из столицы в крохотную, на 14 дворов, деревушку Забродье Вилейского района. И вот уже тридцать с лишним лет они возвращают историческую память. Первая мировая война продолжалась долгие 1568 дней. В нее было вовлечено 38 из существовавших в то время 59 независимых государств с населением более миллиарда человек. По приблизительным оценкам, в белорусской земле покоятся останки более 600 тысяч русских воинов и порядка 250 тысяч солдат и офицеров из Германии, Австрии, Венгрии и других европейских стран. Многие из них для родных и близких навсегда остались пропавшими без вести. Некоторые, благодаря таким энтузиастам, как чета Цитовичи, возвращаются из небытия почти через столетие.
В лесу близ Забродья Вилейского района вы натолкнетесь на ухоженное лазаретное кладбище времен Первой мировой войны. Аккуратные надмогильные холмики, каменные кресты и сложенная из камней каплица. Все выглядит так, словно родственники погибших солдат исправно навещают их.
Братское лазаретное кладбище 29-й пехотной дивизии вернул из небытия один человек – житель Забродья Борис Цитович. Как-то, присмотревшись к четкому ритму поросших травой бугорков на поляне, понял, что стоит на месте воинского захоронения. Долго переписывался с архивами, выясняя, кто мог быть похоронен в здешнем лесу. Очень помогла обнаруженная в архивах летопись протоиерея Павла Сосновского, служившего в соседней деревне Нарочь и погибшего от рук полицаев во время Второй мировой войны. По некоторым данным, в братских могилах у Забродья находится прах двух с половиной тысяч русских солдат.
Сегодня память о них хранят не только камни, но и недавно возведенная деревянная часовня святых Бориса и Глеба. В 2004 году Борис Цитович стал лауреатом премии Президента Беларуси в области изобразительного искусства. На эти деньги началось, а на добровольные пожертвования окончилось строительство часовни-музея. Рядом с ней уже возвышается колокольня и «подрастает» парк Победы.
А каменные кресты на лазаретном кладбище близ Забродья поставлены уже на российские деньги. Это подарок администрации города Можайска – побратима белорусской Вилейки. Так продолжается белорусско-российское братство, скрепленное кровью, пролитой здесь еще во время Первой мировой: фронт держался на линии Мядель – Вилейка – Сморгонщина почти три года. За это время иные воины успели не только пожениться, но и увидеть первые самостоятельные шаги своих детей. В деревянной часовне святых Бориса и Глеба есть интересный документ – разрешение на женитьбу. По специальному указу начальника Генерального штаба генерала Алексеева солдатские браки заключались законно и очень быстро. Во избежание двоеженства по линии церкви и костела шел запрос о семейном статусе жениха. Если тот был свободен, вел суженую под венец. Если нет – отправлялся на гауптвахту.
– В каждой российской дивизии по раскладу было два госпиталя и несколько перевязочных пунктов, – рассказывает Борис Цитович. – В Поповцах Нарочанского сельсовета работал такой пункт, и умерших от ран солдат хоронили прямо на деревенском погосте. Там тоже недавно открылся памятник семнадцати павшим российским солдатам. Близ Русского Села, которое всего в 5 километрах от Забродья, – мемориал на месте кладбища 20-го армейского корпуса 2-й русской армии.
Мемориалы в окрестностях Вилейки выросли во многом благодаря деревенским жителям.
– Однажды, еще в 70-х, женщина из Нарочи принесла необычную находку, – продолжает Борис Цитович. – «Борисович, – говорит, – я орден на огороде нашла». Правда, не орден оказался, а полковой знак 5-го гусарского Александрийского императорского полка. По спискам он здесь не числится, но через Нарочь проходит железная дорога, и кто-то мог попросту потерять знак случайно. Например, я давно интересуюсь судьбой поэта Николая Гумилева, участника Первой мировой, обладателя двух Георгиевских крестов. Так вот среди его биографических данных нашел прошение о зачислении в кавалерию того самого 5-го гусарского Александрийского полка…
Бывал ли Гумилев здесь – неизвестно, но то, что с Вилейщиной незримыми нитями связаны судьбы других известных россиян, – это факт. Здесь, например, воевали будущие писатели Валентин Катаев и Михаил Зощенко. Зощенко к тому же пострадал во время немецкой газовой атаки. Отравляющие вещества человечество изобрело раньше, чем противогазы, поэтому первые газовые атаки стали для их участников настоящим адом: большинство выживших навсегда подорвали свое здоровье. Младшая дочь Льва Толстого в чине полковника возглавляла в Залесье полковой госпиталь. Константин Паустовский был на той войне санитаром, ездил по всему фронту.
– В деревне Порса поисковики нашли Георгиевский крест на кусочке шинели, – говорит Борис Цитович. – Перед боем солдаты снимали награды и клали их в карман, чтобы случайно не потерять, поэтому завернутый в платок крест хорошо сохранился. При помощи сотрудников Российского исторического архива удалось установить имя владельца награды: Михаил Клабуков из Тобольской губернии. Все эти годы он числился без вести пропавшим воином Венденского полка. Получил своего Георгия четвертой степени в августе 1915 года, а в сентябре погиб в бою под Вилейкой.
В часовне-музее хранится и уникальная фотография времен Первой мировой: с пожелтевшей бумаги браво смотрит полный Георгиевский кавалер. Кавалеров солдатских Георгиевских крестов всех четырех степеней в Первую мировую войну насчитывалось более 30 тысяч. И того из них, кто воевал под Вилейкой, звали Иваном, фамилия которого, как в сказке, – Царевич. Как сложилась Царевичева судьба после той съемки?
– Пока не знаем, – сожалеет Борис Цитович. – И вообще для поисковиков в наших краях непочатый край работы…
– Есть ли что-то, чего вам с супругой не хватает в деревне? – спрашиваем мы на прощание у Бориса Цитовича.
– Покоя, – смеется он. – А если серьезно, не хватает больше в самом себе – терпения и смирения. А в деревне благодатно: общение с природой рядом, даже с лестничной площадки спускаться не надо. Кажется, наблюдаешь каждый день привычные пейзажи, но они каждый день новые. И звезды отсюда ближе: вон, посмотрите, Большая Медведица над хатой...
Два последних лета по местам боев Первой мировой пешими походами ходили местные школьники. Они встретились с краеведами, сняли фильм – словно протоптали маршрут, который, по замыслу Бориса Цитовича, будет организован для туристов. Пока средства на поисковые работы, перезахоронение солдат и строительство мемориалов собирались с миру по нитке. Но не за горами столетие с начала Первой мировой войны – и, может, для власть имущих разных стран оно станет хорошим поводом к тому, чтобы увековечить память тех, кто сложил головы на Белорусской земле, на государственном уровне?
Ирина ДЕРГАЧ
Цитовичи – известные в белорусской творческой среде люди. Он – скульптор и график, она – режиссер. На заре творческой биографии – еще в 1974 году – семейная пара переехала из столицы в крохотную, на 14 дворов, деревушку Забродье Вилейского района. И вот уже тридцать с лишним лет они возвращают историческую память. Первая мировая война продолжалась долгие 1568 дней. В нее было вовлечено 38 из существовавших в то время 59 независимых государств с населением более миллиарда человек. По приблизительным оценкам, в белорусской земле покоятся останки более 600 тысяч русских воинов и порядка 250 тысяч солдат и офицеров из Германии, Австрии, Венгрии и других европейских стран. Многие из них для родных и близких навсегда остались пропавшими без вести. Некоторые, благодаря таким энтузиастам, как чета Цитовичи, возвращаются из небытия почти через столетие.
В лесу близ Забродья Вилейского района вы натолкнетесь на ухоженное лазаретное кладбище времен Первой мировой войны. Аккуратные надмогильные холмики, каменные кресты и сложенная из камней каплица. Все выглядит так, словно родственники погибших солдат исправно навещают их.
Братское лазаретное кладбище 29-й пехотной дивизии вернул из небытия один человек – житель Забродья Борис Цитович. Как-то, присмотревшись к четкому ритму поросших травой бугорков на поляне, понял, что стоит на месте воинского захоронения. Долго переписывался с архивами, выясняя, кто мог быть похоронен в здешнем лесу. Очень помогла обнаруженная в архивах летопись протоиерея Павла Сосновского, служившего в соседней деревне Нарочь и погибшего от рук полицаев во время Второй мировой войны. По некоторым данным, в братских могилах у Забродья находится прах двух с половиной тысяч русских солдат.
Сегодня память о них хранят не только камни, но и недавно возведенная деревянная часовня святых Бориса и Глеба. В 2004 году Борис Цитович стал лауреатом премии Президента Беларуси в области изобразительного искусства. На эти деньги началось, а на добровольные пожертвования окончилось строительство часовни-музея. Рядом с ней уже возвышается колокольня и «подрастает» парк Победы.
А каменные кресты на лазаретном кладбище близ Забродья поставлены уже на российские деньги. Это подарок администрации города Можайска – побратима белорусской Вилейки. Так продолжается белорусско-российское братство, скрепленное кровью, пролитой здесь еще во время Первой мировой: фронт держался на линии Мядель – Вилейка – Сморгонщина почти три года. За это время иные воины успели не только пожениться, но и увидеть первые самостоятельные шаги своих детей. В деревянной часовне святых Бориса и Глеба есть интересный документ – разрешение на женитьбу. По специальному указу начальника Генерального штаба генерала Алексеева солдатские браки заключались законно и очень быстро. Во избежание двоеженства по линии церкви и костела шел запрос о семейном статусе жениха. Если тот был свободен, вел суженую под венец. Если нет – отправлялся на гауптвахту.
– В каждой российской дивизии по раскладу было два госпиталя и несколько перевязочных пунктов, – рассказывает Борис Цитович. – В Поповцах Нарочанского сельсовета работал такой пункт, и умерших от ран солдат хоронили прямо на деревенском погосте. Там тоже недавно открылся памятник семнадцати павшим российским солдатам. Близ Русского Села, которое всего в 5 километрах от Забродья, – мемориал на месте кладбища 20-го армейского корпуса 2-й русской армии.
Мемориалы в окрестностях Вилейки выросли во многом благодаря деревенским жителям.
– Однажды, еще в 70-х, женщина из Нарочи принесла необычную находку, – продолжает Борис Цитович. – «Борисович, – говорит, – я орден на огороде нашла». Правда, не орден оказался, а полковой знак 5-го гусарского Александрийского императорского полка. По спискам он здесь не числится, но через Нарочь проходит железная дорога, и кто-то мог попросту потерять знак случайно. Например, я давно интересуюсь судьбой поэта Николая Гумилева, участника Первой мировой, обладателя двух Георгиевских крестов. Так вот среди его биографических данных нашел прошение о зачислении в кавалерию того самого 5-го гусарского Александрийского полка…
Бывал ли Гумилев здесь – неизвестно, но то, что с Вилейщиной незримыми нитями связаны судьбы других известных россиян, – это факт. Здесь, например, воевали будущие писатели Валентин Катаев и Михаил Зощенко. Зощенко к тому же пострадал во время немецкой газовой атаки. Отравляющие вещества человечество изобрело раньше, чем противогазы, поэтому первые газовые атаки стали для их участников настоящим адом: большинство выживших навсегда подорвали свое здоровье. Младшая дочь Льва Толстого в чине полковника возглавляла в Залесье полковой госпиталь. Константин Паустовский был на той войне санитаром, ездил по всему фронту.
– В деревне Порса поисковики нашли Георгиевский крест на кусочке шинели, – говорит Борис Цитович. – Перед боем солдаты снимали награды и клали их в карман, чтобы случайно не потерять, поэтому завернутый в платок крест хорошо сохранился. При помощи сотрудников Российского исторического архива удалось установить имя владельца награды: Михаил Клабуков из Тобольской губернии. Все эти годы он числился без вести пропавшим воином Венденского полка. Получил своего Георгия четвертой степени в августе 1915 года, а в сентябре погиб в бою под Вилейкой.
В часовне-музее хранится и уникальная фотография времен Первой мировой: с пожелтевшей бумаги браво смотрит полный Георгиевский кавалер. Кавалеров солдатских Георгиевских крестов всех четырех степеней в Первую мировую войну насчитывалось более 30 тысяч. И того из них, кто воевал под Вилейкой, звали Иваном, фамилия которого, как в сказке, – Царевич. Как сложилась Царевичева судьба после той съемки?
– Пока не знаем, – сожалеет Борис Цитович. – И вообще для поисковиков в наших краях непочатый край работы…
– Есть ли что-то, чего вам с супругой не хватает в деревне? – спрашиваем мы на прощание у Бориса Цитовича.
– Покоя, – смеется он. – А если серьезно, не хватает больше в самом себе – терпения и смирения. А в деревне благодатно: общение с природой рядом, даже с лестничной площадки спускаться не надо. Кажется, наблюдаешь каждый день привычные пейзажи, но они каждый день новые. И звезды отсюда ближе: вон, посмотрите, Большая Медведица над хатой...
Два последних лета по местам боев Первой мировой пешими походами ходили местные школьники. Они встретились с краеведами, сняли фильм – словно протоптали маршрут, который, по замыслу Бориса Цитовича, будет организован для туристов. Пока средства на поисковые работы, перезахоронение солдат и строительство мемориалов собирались с миру по нитке. Но не за горами столетие с начала Первой мировой войны – и, может, для власть имущих разных стран оно станет хорошим поводом к тому, чтобы увековечить память тех, кто сложил головы на Белорусской земле, на государственном уровне?
Ирина ДЕРГАЧ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
