Игорь ШАДХАН:

Будьте добры, Власть, ответьте…

Одним из событий XII Евразийского телефорума, который состоялся в конце уходящего года в Москве, был показ нового фильма известного питерского документалиста Игоря Шадхана «Дело Суворовой». Взрослое население страны помнит его трогательный сериал «Контрольная для взрослых» – один из первых опытов отечественного «реалити-шоу». Несколько лет видеокамера наблюдала за развитием и становлением маленьких граждан – мальчишек и девчонок из обычной школы, которые из недели в неделю вели диалоги с Шадханом о своей жизни и своем понимании нашего мира. Были у него фильмы о ГУЛАГе и питерских чекистах начала 90-х. А потом, много лет спустя, зрители Российского ТВ встретились с мэтром в «Вечернем разговоре» с Владимиром Путиным. Вот такие зигзаги творческого пути. Хотя на самом деле путь Шадхана достаточно прямолинеен. Он во всех сюжетах ищет одно и то же – Человека. Мы встретились с Игорем Шадханом после показа фильма «Дело Суворовой» в Доме кино. Фильм рассказывает о судьбе жены командира подводной лодки, затонувшей у берегов Камчатки в 1983 году. Военный трибунал Тихоокеанского флота решил, что отвечать за гибель 16 моряков из 120, находившихся на лодке, должен именно командир – Николай Михайлович Суворов. Его приговорили к десяти годам лишения свободы. Но насколько справедлив был суд? Игорь Шадхан пытается разобраться в обстоятельствах этого происшествия. А главной фигурой в его фильме остается Зинаида Суворова, посвятившая свою жизнь реабилитации мужа. Режиссер сам представил свой фильм и принял участие в обсуждении после показа. Зрителей тронула судьба женщины, не опустившей голову после несправедливого приговора и в течение многих лет не оставляющей попытки добиться справедливости. В фильме не проводится явная параллель между событиями 1983 года и гибелью подводной лодки «Курск», но связь эта подразумевается, что и было отмечено зрителями. После этого просмотра Игорь Абрамович ответил на вопросы «СВ».
– Почему вы выбрали для показа на Евразийском форуме именно этот фильм?
– Он – последний из снятых мной. Но я мог бы показать много фильмов своих. Кстати, поскольку у вас российско-белорусское издание, напомню, что я снимал в Витебске пару лет назад фильм о Марке Шагале по заказу шведов.
– А с точки зрения процессов интеграции подобные форумы играют какую-то роль?
– Процесс интеграции мне в общем-то достаточно близок. Так или иначе – это будущее человечества. Люди будут входить в какое-то новое незнакомое пространство и в этом пространстве ассимилироваться, заводить дружбу с другими народами. А есть ли другой выход? И я – сторонник Европейского Союза. Появилось интегрированное сообщество людей – и это очень здорово. Можно говорить о каких-то там отрицательных последствиях интеграции, но это не значит, что мы были бы застрахованы от них, если бы интеграции не было. Человек должен научиться жить с человеком другой национальности, другой культуры.
– А если рассуждать не об интеграции вообще, а об объединении стран бывшего СССР, у которых, как принято считать, гораздо больше общего?
– Распад СССР доказал, что не так уж много общего, потому что Казахстан устремился к Казахстану, украинцы – к украинцам и так далее. И получается, что все было шито белыми нитками на самом деле. И только подлинное желание, исходящее даже не от власти, а от условий жизни и от потребности человека, может подтолкнуть истинную интеграцию. А как иначе?
– Чувствуете ли вы подобное желание у народов бывших стран СССР?
– Нельзя говорить о народе вообще… Мне кажется, что это не все поддерживают. Путь к себе после Советского Союза, особенно у таких стран, как Казахстан, Украина, которые были нивелированы единым советским государством, достаточно труден и долог. Нужно время. Это не значит, что так будет продолжаться всегда. Все равно экономика, потребности той же торговли, движения культуры заставят интегрироваться. Без этого не может быть развития. Мы не можем повесить сегодня с вами на ворота какие-то замки.
– Перейдем к состоянию современного телевидения. Как вы его оцениваете?
– У меня такая категоричная точка зрения, что российское телевидение в целом – я беру все каналы – опустило Россию лет на 15. Опустило в своем развитии, своей культуре, своем интеллекте. И принизило народ. Развивая в нем прежде всего непотребное отношение к себе самому. На экране невероятные бесконечные шоу и пошлость. Ничего достойного телевидение для страны не сделало, кроме одного: помогло пережить стране трудное время. Это тоже противоречиво, тоже парадоксально.
– Психотерапия такая, да?
– Да, психотерапия, если хотите, которая во многом унизила человека, безусловно. Но я надеюсь, что телевидение начнет подниматься потихоньку в интеллектуальном смысле, в культурном смысле и так далее…
– Вы сделали два фильма о Владимире Путине с перерывом в 11 лет… Чем вам был интересен этот опыт?
– Во всем был интересен. Когда-то в Норильске я брал интервью у Косыгина. Потом спустя много лет – у молодого человека из администрации Собчака. Он мне был интересен, поскольку это была довольно прогрессивная администрация в начале 90-х, когда все переворачивалось. Он мне был интересен как человек, участвовавший в этом времени. И кстати говоря, не я его, а он меня нашел и предложил провести эту съемку. На вопрос, «почему – я», ответил – «потому что видел «Контрольную для взрослых». И мне было с ним интересно. Я старался сделать его на экране человеком, вызывающим надежду, чувство опоры, чувство веры. И то же самое делал в 2002 году в «Вечернем разговоре», когда Путину исполнилось 50 лет.
– Как-нибудь изменилось ваше отношение к герою во втором фильме?
– Я отношусь к нему так, как к своему герою прежде всего. Как к тому человеку, которого я вывел на экран телевидения, а потому несу за него определенную ответственность. Но это не значит, что не может быть острых вопросов и дискуссии с героем.
– А отношение к Владимиру Путину до и после съемок как-то изменилось? Открылся он вам с какой-то незнакомой стороны как личность, как человек?
– Безусловно, открылся. Первый раз я его снимал в роли небольшого административного чиновника. Но в Петербурге это был достаточно высокий уровень. Потом – уже в должности президента. Но главное ощущение, которое у меня каждый раз возникало, – что это человек, который верен своим постулатам и свои принципы не предаст.
– Вечный вопрос – отношения художника и власти. Когда вы делаете фильм о людях во власти, это накладывает какие-то ограничения? Насколько художник свободен в такой ситуации?
– Хотите спросить, буду ли я славословить? Для меня власть остается – как это ни парадоксально – персонажем моих фильмов. Если уж власть приходит ко мне, тогда уж будьте добры, Власть, ответьте. Я этого не боюсь и считаю, что в этом мое колоссальное преимущество. Это не всегда понимает власть, но что делать, будем жить дальше.

Даниил ИЛЬИН