Громовержец
Недалеко от белорусского города Молодечно стоит памятник, у которого всегда живые цветы. Здесь в годы войны экипаж капитана Николая Францевича Гастелло совершил свой подвиг.
Недалеко от белорусского города Молодечно стоит памятник, у которого всегда живые цветы. Здесь в годы войны экипаж капитана Николая Францевича Гастелло совершил свой подвиг. «Четверых сожгли. Сейчас будут жечь меня. Задание выполнили, мост разбомблен. Гибнем за Родину, прощайте!..»
Последнее радио с последнего из всей пятерки бомбардировщика в том страшном июне сорок первого. Они, огромные и тихоходные ТБ-3, уходили на задания днем. Уходили без прикрытия истребителей, которых… попросту уже не было. Спасибо товарищу Сталину, приказавшему «не поддаваться на провокации» и запретившему рассредоточить истребительную авиацию по полевым аэродромам. В первый же день войны на земле горели сотни (!) МиГов и Яков, так и не успевших взлететь. Но даже в этом ужасе наша славная авиация все же отбивалась. Под бомбежкой, часто поперек старта, как придется, пары И-16 поднимались из Кобрина и Каунаса, из Лиепаи и Слонима. Но, увы, всего этого было мало, ничтожно мало. И все же наши летчики с первых минут войны проявили чудеса героизма. Немцы уже тогда, в этот день, понесли ощутимые потери. Первый воздушный таран (немцы, кстати, никогда на такое не шли) совершил наш летчик, рубанувший винтом своего «ишачка» Ю-88 под Гродно в 4 часа 25 минут. И звали того летчика Иван Иванов. Правда, есть в этом что-то символическое?..
Враг ожесточенно рвался вглубь страны. И поэтому над уже обагренными первой кровью и опаленными Беларусью и Украиной плыли наши бомбардировщики. Чтобы бить мосты, чтобы бить врага на коммуникациях. Летчики, после «от винта!» на своих аэродромах, понимали, что шансов вернуться с задания почти нет.
Понимал это и капитан Николай Гастелло, командир эскадрильи 207-го дальнебомбардировочного полка, когда на взлете разогревались двигатели их ДБ-3Ф. Тогда, 26 июня, он повел в бой звено, три машины. Была поставлена задача нанести бомбовый удар по немецким колоннам, продвигавшимся в районе Молодечно. Ведомыми шли самолеты лейтенантов Воробьева и Рыбаса.
На дороге Молодечно – Радошковичи звено обнаружило смешанную колонну противника – танки, бензоцистерны, грузовики с пехотой. Самолеты снизились до четырехсот метров и сбросили бомбы. Потом развернулись и прошлись над загоревшейся колонной из пулеметов.
Ведомые, опустошив боекомплект, отвалили в стороны, а самолет Гастелло пошел над проселочной дорогой, по которой тянулась еще одна немецкая колонна. И здесь в его самолет попали снаряды вражеских зениток. Объятая пламенем машина стала плохо управляться. Едкий дым все больше заполнял кабину.
Командир, стиснув в руках штурвал, вывел самолет на высоту. «Экипажу – покинуть машину!» Молчание. У всех были парашюты. Но они все были настоящими мужиками и не могли бросить своего командира одного в пылающем самолете. Это ли не подвиг!
Не могу понять, почему еще даже в тех, советских школах не назывались имена героев, разделивших судьбу капитана Николая Францевича Гастелло? Вот их имена, имена огненного и интернационального экипажа, кусочка Советского Союза.
Командир – капитан Гастелло Николай Францевич, белорус.
Штурман – лейтенант Бурденюк Анатолий Акимович, украинец.
Люковый стрелок – лейтенант Скоробогатый Григорий Николаевич, русский.
Стрелок-радист – старший сержант Калинин Алексей Александрович, ненец.
…Пылающий бомбардировщик сделал свой последний боевой разворот и пошел на немецкую колонну. Мощный взрыв разметал танки и цистерны. Как громовержец, карающий молнией с небес.
Через месяц капитану Гастелло было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его именем по всей стране назывались улицы, школы, пионерские дружины. Были названы даже московская электричка и теплоход на Волге. Но не могу понять, почему даже мы, тогдашние советские школьники (про нынешних я и не говорю), не знали, что Гастелло был не один?
Появилось такое слово – «гастелловцы». Так называли летчиков, повторивших подвиг героического экипажа. За время войны 14 наших морских летчиков таранили вражеские корабли. Всего же официально зафиксировано 600 воздушных и 506 наземных таранов. Причем 34 летчика таранили вражеские самолеты дважды. Среди них – Леонид Борисов, Владимир Матвеев, Николай Терехин, Алексей Хлобыстов, которые совершили этот подвиг трижды, а Борис Ковзан сбивал фашистские самолеты ударом своей машины четырежды!
И было-то им всем тогда по двадцать с небольшим лет. Комэску Николаю Гастелло – тридцать три.
Сейчас недалеко от Молодечно, на том месте, где экипаж капитана Гастелло совершил свой подвиг, стоит памятник, у которого всегда живые цветы. Молодожены приезжают сюда в день своей свадьбы – как к Вечному огню. Есть у нас такая традиция, многим иностранцам непонятная.
Во дворе же московской школы №270, где учился когда-то Николай Гастелло, установлен его бюст, на котором высечено: «Ты в наших делах, ты в наших сердцах, ты жив, капитан Гастелло!»
Александр ЧУДАКОВ
Последнее радио с последнего из всей пятерки бомбардировщика в том страшном июне сорок первого. Они, огромные и тихоходные ТБ-3, уходили на задания днем. Уходили без прикрытия истребителей, которых… попросту уже не было. Спасибо товарищу Сталину, приказавшему «не поддаваться на провокации» и запретившему рассредоточить истребительную авиацию по полевым аэродромам. В первый же день войны на земле горели сотни (!) МиГов и Яков, так и не успевших взлететь. Но даже в этом ужасе наша славная авиация все же отбивалась. Под бомбежкой, часто поперек старта, как придется, пары И-16 поднимались из Кобрина и Каунаса, из Лиепаи и Слонима. Но, увы, всего этого было мало, ничтожно мало. И все же наши летчики с первых минут войны проявили чудеса героизма. Немцы уже тогда, в этот день, понесли ощутимые потери. Первый воздушный таран (немцы, кстати, никогда на такое не шли) совершил наш летчик, рубанувший винтом своего «ишачка» Ю-88 под Гродно в 4 часа 25 минут. И звали того летчика Иван Иванов. Правда, есть в этом что-то символическое?..
Враг ожесточенно рвался вглубь страны. И поэтому над уже обагренными первой кровью и опаленными Беларусью и Украиной плыли наши бомбардировщики. Чтобы бить мосты, чтобы бить врага на коммуникациях. Летчики, после «от винта!» на своих аэродромах, понимали, что шансов вернуться с задания почти нет.
Понимал это и капитан Николай Гастелло, командир эскадрильи 207-го дальнебомбардировочного полка, когда на взлете разогревались двигатели их ДБ-3Ф. Тогда, 26 июня, он повел в бой звено, три машины. Была поставлена задача нанести бомбовый удар по немецким колоннам, продвигавшимся в районе Молодечно. Ведомыми шли самолеты лейтенантов Воробьева и Рыбаса.
На дороге Молодечно – Радошковичи звено обнаружило смешанную колонну противника – танки, бензоцистерны, грузовики с пехотой. Самолеты снизились до четырехсот метров и сбросили бомбы. Потом развернулись и прошлись над загоревшейся колонной из пулеметов.
Ведомые, опустошив боекомплект, отвалили в стороны, а самолет Гастелло пошел над проселочной дорогой, по которой тянулась еще одна немецкая колонна. И здесь в его самолет попали снаряды вражеских зениток. Объятая пламенем машина стала плохо управляться. Едкий дым все больше заполнял кабину.
Командир, стиснув в руках штурвал, вывел самолет на высоту. «Экипажу – покинуть машину!» Молчание. У всех были парашюты. Но они все были настоящими мужиками и не могли бросить своего командира одного в пылающем самолете. Это ли не подвиг!
Не могу понять, почему еще даже в тех, советских школах не назывались имена героев, разделивших судьбу капитана Николая Францевича Гастелло? Вот их имена, имена огненного и интернационального экипажа, кусочка Советского Союза.
Командир – капитан Гастелло Николай Францевич, белорус.
Штурман – лейтенант Бурденюк Анатолий Акимович, украинец.
Люковый стрелок – лейтенант Скоробогатый Григорий Николаевич, русский.
Стрелок-радист – старший сержант Калинин Алексей Александрович, ненец.
…Пылающий бомбардировщик сделал свой последний боевой разворот и пошел на немецкую колонну. Мощный взрыв разметал танки и цистерны. Как громовержец, карающий молнией с небес.
Через месяц капитану Гастелло было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его именем по всей стране назывались улицы, школы, пионерские дружины. Были названы даже московская электричка и теплоход на Волге. Но не могу понять, почему даже мы, тогдашние советские школьники (про нынешних я и не говорю), не знали, что Гастелло был не один?
Появилось такое слово – «гастелловцы». Так называли летчиков, повторивших подвиг героического экипажа. За время войны 14 наших морских летчиков таранили вражеские корабли. Всего же официально зафиксировано 600 воздушных и 506 наземных таранов. Причем 34 летчика таранили вражеские самолеты дважды. Среди них – Леонид Борисов, Владимир Матвеев, Николай Терехин, Алексей Хлобыстов, которые совершили этот подвиг трижды, а Борис Ковзан сбивал фашистские самолеты ударом своей машины четырежды!
И было-то им всем тогда по двадцать с небольшим лет. Комэску Николаю Гастелло – тридцать три.
Сейчас недалеко от Молодечно, на том месте, где экипаж капитана Гастелло совершил свой подвиг, стоит памятник, у которого всегда живые цветы. Молодожены приезжают сюда в день своей свадьбы – как к Вечному огню. Есть у нас такая традиция, многим иностранцам непонятная.
Во дворе же московской школы №270, где учился когда-то Николай Гастелло, установлен его бюст, на котором высечено: «Ты в наших делах, ты в наших сердцах, ты жив, капитан Гастелло!»
Александр ЧУДАКОВ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
