Наследница святителя Игнатия

Татьяна Уатсон восстанавливает на Вологодчине родовое поместье

Все чаще средства массовой информации приносят нам известия о наших зарубежных соотечественниках, испытывающих непреодолимую тягу к покинутой когда-то их предками родине. Как правило, это потомки эмигрантов первых волн – благополучные, образованные, которым грех жаловаться на приютившую их землю. Но именно в последние десятилетия, получив сигнал с родины о начале новой истории, а точнее возвращении к ее прерванному течению, и поверив в то, что там преодолели прежние советские предрассудки и уже не считают их изменниками или наследниками «буржуинов», наши соотечественники потянулись в Россию. И что особенно удивительно, всеми деяниями своими они являют нам пример самого достойного проявления истинной любви к нашему Отечеству. Такова и героиня нашего очерка, направившая свои усилия на восстановление маленького кусочка вологодской земли.

По первому телеканалу не так давно промелькнул телефильм о россиянках, вышедших замуж в Австралии и частенько оказывающихся в положении, близком к тупиковому. В западноавстралийском городе Перте им, впрочем, есть перед кем пасть на колени. Но услышал я об этом вдали от света Южного Креста, близ Вологды, где в старинном селе Покровское каждым летом звучит русская речь с австралийским акцентом. Внучка последнего из владельцев старинной усадьбы Татьяна Уатсон – когда одна, а когда и с детьми – каждым летом приезжает из города Перта на землю, которую вынужденно покинули ее предки, но которую она считает родной...
Деда Татьяны Владимира Брянчанинова и бабушку Софию крестьяне в 1918 году предупредили о грядущем явлении чекистов, да сказали, что защитить их не сумеют. Бывшему архангельскому вице-губернатору принесли еды на дорогу, и семья в одночасье снялась незнамо куда. Дальше классический русской эмиграции маршрут «вниз по карте», как поименовала бегство на юг знаменитая печальным юмором писательница Тэффи. Повторив путь множества изгнанников, они оказались в Крыму. Потом – Стамбул, Болгария и, наконец, Прага, приютившая беглецов до середины века.
После освобождения Чехословакии от гитлеровцев в 1945-м многим эмигрантам из послереволюционной России пришлось несладко. Дело клонилось к депортации на суровую родину с вероятной перспективой долгих странствий по лагерям. К тому времени Брянчанинова и его жены (в девичестве Татищевой) уже не было в живых, а их дочь Кэтти с мужем чехом Шубертом и четырнадцатилетней Татьяной исхитрилась перебраться в Австрию. Там покой тоже не снился, и беглецы рискнули на новый бросок «подальше от этой земли». Шли разговоры о Венесуэле, велась речь о Парагвае, но барьером стало незнание испанского. В семье говорили на французском, немецком, английском, не считая чешского и русского, а вот язык Сервантеса по какой-то нечаянности в их стенах не звучал. Вот и надумали связать судьбы с кенгуриным материком, где люди по отношению к европейцам ходят вниз головой.
После многих испытаний и мытарств жизнь устроилась в австралийском Перте. Татьяна выучилась на медсестру, а в пору занятий на курсах познакомилась с переехавшим в Австралию англичанином Доном Уатсоном и вскоре стала его женой. Муж собирался стать стоматологом, а поэтому Татьяне пришлось было расстаться с мечтой об университетском дипломе. Зато после рождения четвертого ребенка она сочла, что ее время пришло, окончила университет и много лет преподавала психологию в высшей политехнической школе.
Словом, не жизнь, а сказка с печальным началом, но счастливым продолжением. Оставалось укореняться все глубже, до предела «обавстралироваться» с неизбежным забвением родной когда-то речи. С итальянской ветвью рода Брянчаниновых так и получилось. Последнее поколение с русским вот-вот распрощается навеки, а интереса к былым пенатам вообще не питает. Но бесплодное в Италии вдруг дало всходы под созвездием Южного Креста.
Лет двадцать назад итальянская родственница подарила Татьяне Уатсон дореволюционную книгу о вологодской старине, на страницах которой оказались фотографии родового гнезда. Внучке последнего владельца имения в Покровском и в голову не приходило, что старинная усадьба могла уцелеть. Спросить не у кого, писать некому. Есть близкие люди в Англии. Там один из потомков Брянчаниновых стал... наследником баронского титула и того гляди получит к имени приставку «сэр» с правом заседать в палате лордов, но и он от краев родных некогда осин очень уж неблизок. Уповать на случай не хотелось, но везение нагрянуло само собой.
Австралия многим богата и кое-какие из богатств охотно сбывает по всему свету. Взять хотя бы овец, которых там поначалу стригут, а потом не знают, как от отбракованных за преклонными годами животин избавиться. У нас ходили как-то разговоры, что австралийцы предлагали решить российские мясные проблемы своими отшерстившими положенные сроки отарами даже без оплаты, только заберите и увезите. Дело почему-то не сладилось, но кое-кто на планете блеющие богатства ценит и оплачивает. Шейхи Объединенных Арабских Эмиратов как-то закупили стадо будущей баранины, а для перевозки зафрахтовали российский сухогруз из Санкт-Петербурга. Капитан его, однако, сертификата на право водить корабли в австралийских водах не имел, а потому на борт был приглашен дублер, оказавшийся хорошим приятелем мужа Татьяны Александровны – Дональда. Два капитана быстро нашли общий язык, и за беседой под исконно морской напиток выяснилось, что пертский друг дублера счастливо женат на русской. Так морской волк с берегов Невы и оказался в гостях у четы Уатсонов, где и пообещал Татьяне в ближайшем отпуске навестить Вологду и глянуть на то, что от былого достояния осталось.
В Питере капитан тут же сел за руль и отправился исполнять обещание. Выяснилось, правда, что знаток дальних морей с сухопутной географией был знаком слабее и полагал, что Вологда примерно вчетверо ближе к Зимнему дворцу, чем на самом деле. Из-за этого дорога затянулась, к цели он добрался в поздних сумерках. Настроившись на долгие поиски, капитан подъехал к первому попавшемуся на глаза инспектору ГАИ с вопросом про деревню Покровское, а тот оказался... зятем Александра Тарасова, благодаря которому дом и устоял до наших дней.
Тарасова, увы, нет уже в живых, но лет двадцать назад я сам приезжал к нему поговорить об усадебных легендах. В ту пору в прекрасном барском доме разместили... санаторий для туберкулезных больных, побратавшихся с палочкой Коха в пору долгих отсидок в местах не столь отдаленных. Среди такой публики не в редкость на все руки мастера, они и помогали Тарасову, возглавлявшему лечебницу, хранить остатки былой роскоши. Нашелся даже скульптор, который скопировал гипсовые лошадиные головы с фасада, а поврежденные подлинники доктор убрал от натиска стихий до лучших времен...
Из Покровского капитан привез в Австралию горсть земли. Татьяна отнесла ее на могилу матери и вскоре отправилась на Русский Север. В России она с изумлением узнала, что стала... наследницей святого! Двоюродный прапрадед австралийки Дмитрий Брянчанинов, отказавшийся от светской карьеры и ставший монахом Игнатием, и прежде почитался Русской православной церковью как праведник и христианский мыслитель, а в пору празднования 1000-летия Крещения Руси был канонизирован Поместным Собором.
С тех пор Татьяна Уатсон каждым летом навещает Покровское и даже преображает родовое село. До ее приезда никому не приходило в голову взяться за восстановление родовой церкви, поначалу ее пожертвования были единственным ручейком на святое дело, а потом стали помогать и вологодские меценаты. В Воронеже наследница святого заказала пять колоколов, и уже не первый год над Покровским разносится протяжный и оптимистичный для округи звон. Много забот уходило на реставрацию самого поместья. Подобных памятников усадебного зодчества в России больше не сыскать, и допускать гибель такого наследия никаким режимам не резон. Сначала из него перевели в другие лечебницы хворых джентльменов удачи. Потом после долгих споров о будущем старинного имения его передали Вологодской епархии.
Теснее стало и на сельском кладбище. Из Франции Татьяна Александровна перевезла на Вологодчину прах своего деда, покоившийся в местечке Монморанси. И в этом деле не обошлось без чуда. Оказалось, что земли во Франции, видимо, мало и если родные покойника не продлят аренду его квадратных метров на кладбище, то останки могут бесцеремонно перебросить в общую безымяную могилу. Ее обращение к муниципальным властям всего на несколько дней опередило истечение роковых сроков. На вторых похоронах бывшего вице-губернатора отслужил молебен епископ Вологодский и Великоустюгский Максимилиан. А годом позднее на могиле отца святителя Игнатия Афанасия Брянчанинова – участника наполеоновских войн, пажа императора Павла I отслужил молебен Патриарх Московский и всея Руси Алексий II...
Надолго задерживаться в Покровском ей, правда, не удается. В Австралии дел много. После кончины матери Татьяна Уатсон основала в память о ней православную Марфо-Мариинскую благотворительную ассоциацию, взявшую на себя заботы о русских и сербах, кому чужбина не принесла к старости лет ни достатка, ни крова. Некоторая национальная избирательность отнюдь не из-за небрежения проблемами других православных австралийцев. Отказа никому нет, но другие единоверные народы кенгуриного материка своих стариков поддерживают общинными усилиями. Ни один седовласый грек, к примеру говоря, в ассоциацию не обращался...
Впрочем, молодость – тоже не прибежище от тягот, и после перестройки на участливые плечи правнучатой племянницы святителя Игнатия вдруг стали валиться юные и около того россиянки, отыскавшие себе женихов в компьютерных сетях или в картотеках международных брачных агентств.
– Видели бы вы эти пары, – сказала мне Татьяна Уатсон. – Не знаю, что у этих женщин в прошлом, но с виду, как на подбор, молодые, красивые, образованные. А мужья... втрое старше и просто грубые мужики, ведут себя иной раз просто по-скотски!
Австралия мудрей России и кого попало под свое небо теперь не пускает. Если брак скоропостижно распадается, то новую иммигрантку могут без лишних слов выслать с материка. Ехать же им частенько некуда. Мосты домой сожжены, квартиры проданы, так что многим невестам из Интернета светит судьба интербомжих. Кому-то и такая участь в счастье, а кому-то начинает мерещиться петля. Но в удавку не хочется, и госпожа Уатсон помогает, консультирует, а то и подкармливает. Ей куда лучше, чем вновь прибывшим, знакомо, как негостеприимна чужбина. В России ее подопечные про это не думали, грезя о дальнем рае. И пока «ночные бабочки» стремятся на свет Южного Креста, потомственная эмигрантка нередко берет курс на Полярную звезду.
В конце концов миссис Уатсон даже купила в Покровском пустовавший дом с видом на овеянное легендами дворянское гнездо. Продали его как бывший магазин, а потом уже выяснилось, что некогда в бревенчатых стенах обитал местный священник. Но память о батюшке за десятилетия выветрилась, а вот воспоминания о нравах сельпо впечатались в подкорку местного люда намертво, а потому первое время под новой крышей австралийку то и дело беспокоили местные пьяницы в надежде отовариться поллитрой в темное время суток. Хлопот с домом было немало, но приездов за десять Татьяна Александровна смогла его во многом по своему вкусу переустроить, так что иной раз гостит и с кем-то из детей. Немало надежд и на то, что внуки смогут говорить по-русски…
Почти шестьдесят лет в Австралии, а без земли предков никак не прожить... Что же будет с пациентками ее ассоциации через полвека?

Олег ДЗЮБА.
Фото автора.