Полешуков особый норов
На Полесье испокон веков верили, что в дом, на крыше которого появилось гнездо аиста, обязательно придет счастье По преданию, жил когда-то на Полесье мальчик по имени Петрик, отец которого был лесничим у местного пана. Пан, как это часто водится, лют был необыкновенно. И однажды в гневе убил отца Петрика. Чем тот не угодил хозяину, история умалчивает. Но прошли годы, Петрик вырос, стал настоящим богатырем и однажды встретил того пана в лесу. Побил и его, и его свиту, а потом повесил убийцу отца на столетнем огромном дубе. Дерево с тех пор люди стали называть Петриковым дубом, а селение неподалеку от него – Петриковом.
На Полесье испокон веков верили, что в дом, на крыше которого появилось гнездо аиста, обязательно придет счастье
По преданию, жил когда-то на Полесье мальчик по имени Петрик, отец которого был лесничим у местного пана. Пан, как это часто водится, лют был необыкновенно. И однажды в гневе убил отца Петрика. Чем тот не угодил хозяину, история умалчивает. Но прошли годы, Петрик вырос, стал настоящим богатырем и однажды встретил того пана в лесу. Побил и его, и его свиту, а потом повесил убийцу отца на столетнем огромном дубе. Дерево с тех пор люди стали называть Петриковым дубом, а селение неподалеку от него – Петриковом. Первое летописное упоминание о Петрикове относится к 1503 году, но селились люди в этих местах, вдоль полноводной Припяти, еще с конца IV века. До сих пор находят здесь немало черепков старинной керамики, обломков железных серпов и ножей, изящных скифских серег и подвесок, варяжских фибул. А так как железо в старину не плавили, а варили, то оно практически не ржавело. Говорят, даже в собственном огороде запросто можно найти предметы многовековой давности.
С высокого обрыва открывается вид на одноэтажные деревянные домики райцентра и величественную Припять, на которой так и застыл скованный льдом пароходик. А еще практически в каждом населенном пункте Петриковского района есть гнезда аистов. Зимой «буслов», конечно, не встретишь, но уже совсем скоро они вернутся в свои гнезда. И на Полесье испокон веков верили, что в дом, на крыше которого появилось гнездо аиста, обязательно придет счастье: и урожай будет богатым, и в семье согласие, и детей сколько пожелается. А главное, все они непременно вырастут здоровыми. Правда, в последнее время аисты на крышах домов селятся почему-то все реже, предпочитая для своих гнезд телеграфные столбы или высокие деревья. Может, другими стали и «составляющие» счастья у нынешних полешуков?
Припять течет с запада на восток и только неподалеку от Днепра сворачивает на юг. Хотя реки обычно текут или на север, или на юг – к полюсам. А у Припяти даже в этом свой особый норов.
Характер свой в полной мере Припять показывает весной, когда начинает таять снег и начинается ледоход. До начала прошлого века все полешуки непременно делали лодки-долбленки (по-местному – «човен»): такое плавсредство длиной метров в шесть выдалбливалось из половины ствола самого толстого дерева, распиленного вдоль. Теперь же их все чаще сменяют моторные лодки.
Старинное Петриковское кладбище приезжему расскажет побольше любого краеведческого музея, хотя это не та достопримечательность, поглядеть на которую приглашают приезжих, – место это явно не для праздного времяпрепровождения. Началось оно, говорят здесь, с могилы матери Богдана Хмельницкого, которая с Петриковщины была родом. Могила ее до наших дней не сохранилась. Во время подавления первой казачье-крестьянской войны, которую возглавил в конце XVI века Северин Наливайко, многие жители Петрикова целыми семьями уходили вместе с казаками в Запорожскую Сечь. Была среди них и молодая белорусская дивчина, семья которой вынуждена была бежать. Вернулась на родину она через много лет, когда ее сына Богдана поддержали полесские города – Мозырь, Туров и ее родной Петриков. Здесь же умерла и была похоронена.
Вообще-то, многие известные исторические личности Петриковской земли опровергают устоявшееся мнение о белорусской покладистости и толерантности. Есть, например, на здешнем кладбище могила знаменитого, овеянного многими легендами на Беларуси человека – деда Талаша. Потомственный полешук Василий Талаш родился в деревне Белка, которая ныне стала микрорайоном разросшегося райцентра. Тихо-мирно дожил до семидесяти лет, вырастил пятерых детей. А когда перевалило дедушке Талашу за 70, грянула революция, а потом и гражданская война. Мировые потрясения не миновали даже глухую полесскую деревню. В 76 лет дед Талаш ушел в партизаны, и отряд в 300 человек единогласно выбрал его – умудренного жизненным опытом и не утратившего ясности рассудка – своим командиром. Историю дедовой войны за свободу родной земли сначала с интервентами-белополяками, а потом и с немецко-фашистскими захватчиками ярко описал классик белорусской литературы Якуб Колас, и едва ли стоит повторять ее еще раз. Примечательно разве еще и то, что когда началась Великая Отечественная война, Василий Талаш был уже почти столетним старцем. Но он снова взялся за оружие и ушел в партизаны. Пройдя обе войны и дожив до Победы, жизнелюбивый дед упокоился в родной земле лишь в 1946-м, в возрасте 102 лет. Сегодня его имя носят в Петрикове и окрестных населенных пунктах школы и улицы, а его дом, сохранившийся до наших дней, превращен в музей. Куда и впрямь никогда не зарастает народная тропа. А прямые потомки знаменитого партизана живут сегодня не только на Гомельщине и в других городах и весях Беларуси, но и в России и на Украине.
Посреди старого Петриковского кладбища нельзя пройти и мимо полуразрушенной деревянной церкви XVI века. Прежде стояла она неподалеку от деревни Бабуничи, и была там Огулицкая Пустынь: при церкви жили семеро монахов. Поэтому по сей день место это в народе так и называют – Монастырка. Когда на полесские земли пришел католицизм и начались гонения на православие, рассказывает историк Галина Полетаева, церковь разобрали и перенесли на кладбище, где она и стоит с XVII века.
Еще одна достопримечательность кладбища – пять высоких, метра по четыре, накрытых портиками колонн. Они не образуют какой-либо завершенной системы, стоят хаотично, как попало, поэтому и об истории их возведения историки высказывают самые разные гипотезы. К примеру, бытует мнение, что после последнего раздела Речи Посполитой местная шляхта возвела эти колонны в память о Статуте: так похоронила она свою конституцию.
Знаменитый долгожитель дед Талаш – не исключение из правил: ровесники и особенно ровесницы века и сегодня живут практически в каждом населенном пункте Петриковщины. Таков, наверное, здесь климат и живительная природа. Да и время в краю долгожителей тоже, кажется, течет иначе, чем в больших городах. О событиях полувековой давности, например, здесь говорят как о чем-то вчерашнем – о том, какими были паводки до осушения полесских болот, или о том, как сносили в Петрикове собор Воскресения Господня в конце 50-х. Еще живы даже те, кто в юности бегал в собор… на танцы. Здание храма тогда было переоборудовано под клуб, здесь крутили кино и была танцплощадка. А когда в 50-х построили дом культуры, собор решено было взорвать, чтобы расчистить место для строительства школы-интерната. После первого взрыва собор даже не треснул. Тогда был заложен еще более мощный заряд.
– До сих пор стоит перед глазами то, как церковь буквально рассыпается в прах, а купол медленно оседает на руины, – вспоминают старожилы.
В деревнях Петриковского района и сегодня на праздники танцуют давно забытые повсюду на Беларуси танцы: краковяк, подиспан, нареченьку. Причем каждая деревня славится исполнителями именно «своего» танца. Например, мастера краковяка живут в Бабуничах. Да и народные ремесла здесь возрождать и охранять тоже не надо: они и сейчас на Петриковщине органичная часть жизни.
В районе надеются, что худшие годы уже позади. Не зря же символом белорусского Полесья считается аист.
Александра АНЦЕЛЕВИЧ
По преданию, жил когда-то на Полесье мальчик по имени Петрик, отец которого был лесничим у местного пана. Пан, как это часто водится, лют был необыкновенно. И однажды в гневе убил отца Петрика. Чем тот не угодил хозяину, история умалчивает. Но прошли годы, Петрик вырос, стал настоящим богатырем и однажды встретил того пана в лесу. Побил и его, и его свиту, а потом повесил убийцу отца на столетнем огромном дубе. Дерево с тех пор люди стали называть Петриковым дубом, а селение неподалеку от него – Петриковом. Первое летописное упоминание о Петрикове относится к 1503 году, но селились люди в этих местах, вдоль полноводной Припяти, еще с конца IV века. До сих пор находят здесь немало черепков старинной керамики, обломков железных серпов и ножей, изящных скифских серег и подвесок, варяжских фибул. А так как железо в старину не плавили, а варили, то оно практически не ржавело. Говорят, даже в собственном огороде запросто можно найти предметы многовековой давности.
С высокого обрыва открывается вид на одноэтажные деревянные домики райцентра и величественную Припять, на которой так и застыл скованный льдом пароходик. А еще практически в каждом населенном пункте Петриковского района есть гнезда аистов. Зимой «буслов», конечно, не встретишь, но уже совсем скоро они вернутся в свои гнезда. И на Полесье испокон веков верили, что в дом, на крыше которого появилось гнездо аиста, обязательно придет счастье: и урожай будет богатым, и в семье согласие, и детей сколько пожелается. А главное, все они непременно вырастут здоровыми. Правда, в последнее время аисты на крышах домов селятся почему-то все реже, предпочитая для своих гнезд телеграфные столбы или высокие деревья. Может, другими стали и «составляющие» счастья у нынешних полешуков?
Припять течет с запада на восток и только неподалеку от Днепра сворачивает на юг. Хотя реки обычно текут или на север, или на юг – к полюсам. А у Припяти даже в этом свой особый норов.
Характер свой в полной мере Припять показывает весной, когда начинает таять снег и начинается ледоход. До начала прошлого века все полешуки непременно делали лодки-долбленки (по-местному – «човен»): такое плавсредство длиной метров в шесть выдалбливалось из половины ствола самого толстого дерева, распиленного вдоль. Теперь же их все чаще сменяют моторные лодки.
Старинное Петриковское кладбище приезжему расскажет побольше любого краеведческого музея, хотя это не та достопримечательность, поглядеть на которую приглашают приезжих, – место это явно не для праздного времяпрепровождения. Началось оно, говорят здесь, с могилы матери Богдана Хмельницкого, которая с Петриковщины была родом. Могила ее до наших дней не сохранилась. Во время подавления первой казачье-крестьянской войны, которую возглавил в конце XVI века Северин Наливайко, многие жители Петрикова целыми семьями уходили вместе с казаками в Запорожскую Сечь. Была среди них и молодая белорусская дивчина, семья которой вынуждена была бежать. Вернулась на родину она через много лет, когда ее сына Богдана поддержали полесские города – Мозырь, Туров и ее родной Петриков. Здесь же умерла и была похоронена.
Вообще-то, многие известные исторические личности Петриковской земли опровергают устоявшееся мнение о белорусской покладистости и толерантности. Есть, например, на здешнем кладбище могила знаменитого, овеянного многими легендами на Беларуси человека – деда Талаша. Потомственный полешук Василий Талаш родился в деревне Белка, которая ныне стала микрорайоном разросшегося райцентра. Тихо-мирно дожил до семидесяти лет, вырастил пятерых детей. А когда перевалило дедушке Талашу за 70, грянула революция, а потом и гражданская война. Мировые потрясения не миновали даже глухую полесскую деревню. В 76 лет дед Талаш ушел в партизаны, и отряд в 300 человек единогласно выбрал его – умудренного жизненным опытом и не утратившего ясности рассудка – своим командиром. Историю дедовой войны за свободу родной земли сначала с интервентами-белополяками, а потом и с немецко-фашистскими захватчиками ярко описал классик белорусской литературы Якуб Колас, и едва ли стоит повторять ее еще раз. Примечательно разве еще и то, что когда началась Великая Отечественная война, Василий Талаш был уже почти столетним старцем. Но он снова взялся за оружие и ушел в партизаны. Пройдя обе войны и дожив до Победы, жизнелюбивый дед упокоился в родной земле лишь в 1946-м, в возрасте 102 лет. Сегодня его имя носят в Петрикове и окрестных населенных пунктах школы и улицы, а его дом, сохранившийся до наших дней, превращен в музей. Куда и впрямь никогда не зарастает народная тропа. А прямые потомки знаменитого партизана живут сегодня не только на Гомельщине и в других городах и весях Беларуси, но и в России и на Украине.
Посреди старого Петриковского кладбища нельзя пройти и мимо полуразрушенной деревянной церкви XVI века. Прежде стояла она неподалеку от деревни Бабуничи, и была там Огулицкая Пустынь: при церкви жили семеро монахов. Поэтому по сей день место это в народе так и называют – Монастырка. Когда на полесские земли пришел католицизм и начались гонения на православие, рассказывает историк Галина Полетаева, церковь разобрали и перенесли на кладбище, где она и стоит с XVII века.
Еще одна достопримечательность кладбища – пять высоких, метра по четыре, накрытых портиками колонн. Они не образуют какой-либо завершенной системы, стоят хаотично, как попало, поэтому и об истории их возведения историки высказывают самые разные гипотезы. К примеру, бытует мнение, что после последнего раздела Речи Посполитой местная шляхта возвела эти колонны в память о Статуте: так похоронила она свою конституцию.
Знаменитый долгожитель дед Талаш – не исключение из правил: ровесники и особенно ровесницы века и сегодня живут практически в каждом населенном пункте Петриковщины. Таков, наверное, здесь климат и живительная природа. Да и время в краю долгожителей тоже, кажется, течет иначе, чем в больших городах. О событиях полувековой давности, например, здесь говорят как о чем-то вчерашнем – о том, какими были паводки до осушения полесских болот, или о том, как сносили в Петрикове собор Воскресения Господня в конце 50-х. Еще живы даже те, кто в юности бегал в собор… на танцы. Здание храма тогда было переоборудовано под клуб, здесь крутили кино и была танцплощадка. А когда в 50-х построили дом культуры, собор решено было взорвать, чтобы расчистить место для строительства школы-интерната. После первого взрыва собор даже не треснул. Тогда был заложен еще более мощный заряд.
– До сих пор стоит перед глазами то, как церковь буквально рассыпается в прах, а купол медленно оседает на руины, – вспоминают старожилы.
В деревнях Петриковского района и сегодня на праздники танцуют давно забытые повсюду на Беларуси танцы: краковяк, подиспан, нареченьку. Причем каждая деревня славится исполнителями именно «своего» танца. Например, мастера краковяка живут в Бабуничах. Да и народные ремесла здесь возрождать и охранять тоже не надо: они и сейчас на Петриковщине органичная часть жизни.
В районе надеются, что худшие годы уже позади. Не зря же символом белорусского Полесья считается аист.
Александра АНЦЕЛЕВИЧ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
