«Ты ня бей, стряла, добра молодца...»
В белорусском селе Столбун чудом сохранился обряд «Похороны Стрелы» Мы – фольклористы. Изучаем русскую, белорусскую и украинскую традиционную культуру. Песни, танцы, обряды, обычаи, промыслы – вот круг наших интересов. Мы не просто изучаем старину, но и «примеряем ее на себя». Разучиваем старинные песни, восстанавливаем крестьянский костюм, осваиваем ремесла. Множество организаций, артелей, ансамблей, сплоченных общей идеей, объединены в Российский фольклорный союз…
В белорусском селе Столбун чудом сохранился обряд «Похороны Стрелы»
Мы – фольклористы. Изучаем русскую, белорусскую и украинскую традиционную культуру. Песни, танцы, обряды, обычаи, промыслы – вот круг наших интересов. Мы не просто изучаем старину, но и «примеряем ее на себя». Разучиваем старинные песни, восстанавливаем крестьянский костюм, осваиваем ремесла. Множество организаций, артелей, ансамблей, сплоченных общей идеей, объединены в Российский фольклорный союз… Сегодня уже никто не помнит, как всплыло это название – село Столбун Ветковского района Гомельской области. Но в 1998 году участницы московского ансамбля «Народный праздник» впервые приехали в Столбун, чтобы записать чудом сохранившийся обряд «Похороны Стрелы». Вскоре москвичи стали настоящими друзьями столбунских жителей, вместе с бабушками восстановили сельскую церковь.
Ситуация в Столбуне уникальна. «Похороны Стрелы» – единственный обряд такого масштаба, сохранившийся на сегодняшний день во всем славянском мире. Весенний аграрный праздник, который на Вознесение Господне отмечают всем селом, – такого уже больше нет нигде!
Ночь на поезде – и словно переносишься в другой мир. Именно это почувствовали все мы, в очередной раз отправляясь в Столбун. На вокзале в Гомеле мы арендовали роскошный микроавтобус, обитый изнутри бархатом и оснащенный телевизором, который вещал об успехах белорусской милиции, и отправились в путь.
За окном непривычно для нашего глаза мелькали аккуратно возделанные поля и новенькие коттеджи. Потом радость сменилась щемящей грустью. Мы въехали в зону отселения, пострадавшую в апреле 1986 года. Яркие треугольные знаки радиоактивного загрязнения маркируют все повороты от основной трассы налево и направо. Проскочили поворот на деревню Громыки. Именно из нее родом министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко. Ныне деревня мертва.
Но вот зараженная территория кончилась, и на гигантской проплешине, в обрамлении сосновых лесов, открылся Столбун.
Что больше всего поражает в современном белорусском селе помимо ровного асфальта, пожарной сигнализации в каждой избе, фликеров в сельском магазине, пешеходных дорожек, библиотеки – так это обилие живности. Гуси гогочут, петухи кричат, коровы ревут, на каждом шагу пасутся лошади. Сразу чувствуется: деревня жива.
В пойме речки Столбунки – Вдовий ключ. Кованые металлические кресты, оградка, кружка на цепочке. По преданию, сделали его вдовцы, а чистят – вдовы. Сильное впечатление произвело на нас столбунское кладбище, «кладовьё». Вечерело. Огромные кресты стояли среди кустов пышно цветущей рябины, и все они как один были убраны белоснежными расшитыми рушниками. Поскольку крест антропоморфен, казалось, что не кресты, а сами предки молча и торжественно стоят в голубых сумерках.
Мария Лаврентьевна (Лавриновна, как тут говорят) Зуева, хранительница традиций, зовет нас в хату, накрывает на стол и произносит заздравный тост. Хозяйка предваряет трапезу молитвой «Отче наш...» и заканчивает ее такими словами: «...но сбави нас от лукаваго, пашел он вон!» Вообще, Лаврентьевна обращается к Богу просто, как к родному отцу: «Уж прости Ты нас, Гхосподи! Надоели мы Табе хуже горькой редьки!»
После трапезы идем прогуляться по селу. Встречаем несколько молодых женщин, отдыхающих на скамейке в тенечке.
– День добрый, со святом! Пойдете завтра на Стрелу? – спрашиваем мы.
– Мы бы рады, но завтра рабочий день. Мы в школе работаем, учителями. Детишки уже на каникулах, а у нас еще работы много. Поговорите с директором, может, он нас отпустит? Мы бы на Стрелу попасть хотели!
Конечно, мы пошли в школу замолвить словечко. Я много перевидал сельских школ в России и на Украине. Как правило, это большая изба, иногда в два этажа. Маленький учительский коллектив, где все друг друга знают (и мы, понадеявшись на то, что школа будет маленькая, даже имен у тех женщин не спросили). В Столбуне мы увидели большое современное четырехэтажное здание. Директор удивился нашей просьбе:
– Я то, конечно, отпущу, но за кого вы просите? У нас педколлектив – 50 человек…
Праздник традиционно начинается в храме Божественной литургией на Вознесение Господне – Ушестье по-здешнему. Потом Крестный ход и молебен о ниспослании дождя и даровании урожая. Прихожане возвращаются домой и через полтора часа, отобедав, выходят на «Стрелу».
Гулянье начинается одновременно на разных концах села. Я был распределен в группу, отслеживающую «Стрелу» от дома Марии Лаврентьевны. Моя задача – фиксировать обряд на фото и видео, но главное – не мешать. Обряд исключительно женский (как почти любой обряд в славянской традиционной культуре), мое место – на обочине.
Звучат стрельные песни. Пять бабушек водят маленький хороводик посреди деревенской улицы. Из бокового проулка парочками в нарядных кофточках под руки выходят новые жительницы, они тоже поют, но в другом, своем ритме. Полифония и полиритмия кружат голову.
Звук стрельных песен – высокий, словно птичий.
Хоровод распадается, и бабушки выстраиваются рядами. Идут один за другим, как солдаты на параде. Только не маршем и не в ногу, а сцепившись руками под локоток. Наша группа выходит на главную площадь Столбуна.
А с другого, западного, конца села навстречу нам уже с песней движется другой хоровод. Звучание песен причудливо переплетается. Переплетаются в общий хоровод и все участники праздника. Они уже с трудом умещаются на площади. Говорят, еще совсем недавно «хоронить Стрелу» выходило до 700 человек. Хороводы были – один в другом, другой в третьем…
«Ты ня бей, стряла, добра молодца...» – эта песня охранная. Столбун стоит на открытом месте, до леса далеко. Так что «молоньи», молнии, в пору майских гроз – реальная опасность. Даже узор деревянной резьбы на столбунских наличниках называют тут грозовыми расколами. Старожилы рассказывают, как однажды молния расколола телегу пополам, убив всех, кто в ней находился.
А меж тем хоровод рассыпается, и Стрела идет на поля. На кромке посеянного жита поется еще один цикл стрельных песен. А потом бабушки зарывают в землю монетки, «шоб зямля родила», и расходятся по домам. Они верят, что обряд приносит дождь или, если надо, сушь.
В доме Марии Лаврентьевны – застолье. Москвичи и белорусы из Ветки и Гомеля поднимают стаканы с самогоном за Стрелу.
Сестра Марии, Аксинья, знаменитая рассказчица, потихоньку завладевает нашим вниманием. Она рассказывает: «У Ноя было 24 сына – 12 видимых и 12 невидимых. Невидимые – великаны, еще их называют Добродеи. Добродеи и в Столбун приходили, но в прежние времена. А сейчас Добродеи не показываются, потому что земля стала заклятая». После всего пережитого мы уже готовы поверить в Добродеев, тем более что о земле она правду сказала.
Захар МУХИН
Мы – фольклористы. Изучаем русскую, белорусскую и украинскую традиционную культуру. Песни, танцы, обряды, обычаи, промыслы – вот круг наших интересов. Мы не просто изучаем старину, но и «примеряем ее на себя». Разучиваем старинные песни, восстанавливаем крестьянский костюм, осваиваем ремесла. Множество организаций, артелей, ансамблей, сплоченных общей идеей, объединены в Российский фольклорный союз… Сегодня уже никто не помнит, как всплыло это название – село Столбун Ветковского района Гомельской области. Но в 1998 году участницы московского ансамбля «Народный праздник» впервые приехали в Столбун, чтобы записать чудом сохранившийся обряд «Похороны Стрелы». Вскоре москвичи стали настоящими друзьями столбунских жителей, вместе с бабушками восстановили сельскую церковь.
Ситуация в Столбуне уникальна. «Похороны Стрелы» – единственный обряд такого масштаба, сохранившийся на сегодняшний день во всем славянском мире. Весенний аграрный праздник, который на Вознесение Господне отмечают всем селом, – такого уже больше нет нигде!
Ночь на поезде – и словно переносишься в другой мир. Именно это почувствовали все мы, в очередной раз отправляясь в Столбун. На вокзале в Гомеле мы арендовали роскошный микроавтобус, обитый изнутри бархатом и оснащенный телевизором, который вещал об успехах белорусской милиции, и отправились в путь.
За окном непривычно для нашего глаза мелькали аккуратно возделанные поля и новенькие коттеджи. Потом радость сменилась щемящей грустью. Мы въехали в зону отселения, пострадавшую в апреле 1986 года. Яркие треугольные знаки радиоактивного загрязнения маркируют все повороты от основной трассы налево и направо. Проскочили поворот на деревню Громыки. Именно из нее родом министр иностранных дел СССР Андрей Андреевич Громыко. Ныне деревня мертва.
Но вот зараженная территория кончилась, и на гигантской проплешине, в обрамлении сосновых лесов, открылся Столбун.
Что больше всего поражает в современном белорусском селе помимо ровного асфальта, пожарной сигнализации в каждой избе, фликеров в сельском магазине, пешеходных дорожек, библиотеки – так это обилие живности. Гуси гогочут, петухи кричат, коровы ревут, на каждом шагу пасутся лошади. Сразу чувствуется: деревня жива.
В пойме речки Столбунки – Вдовий ключ. Кованые металлические кресты, оградка, кружка на цепочке. По преданию, сделали его вдовцы, а чистят – вдовы. Сильное впечатление произвело на нас столбунское кладбище, «кладовьё». Вечерело. Огромные кресты стояли среди кустов пышно цветущей рябины, и все они как один были убраны белоснежными расшитыми рушниками. Поскольку крест антропоморфен, казалось, что не кресты, а сами предки молча и торжественно стоят в голубых сумерках.
Мария Лаврентьевна (Лавриновна, как тут говорят) Зуева, хранительница традиций, зовет нас в хату, накрывает на стол и произносит заздравный тост. Хозяйка предваряет трапезу молитвой «Отче наш...» и заканчивает ее такими словами: «...но сбави нас от лукаваго, пашел он вон!» Вообще, Лаврентьевна обращается к Богу просто, как к родному отцу: «Уж прости Ты нас, Гхосподи! Надоели мы Табе хуже горькой редьки!»
После трапезы идем прогуляться по селу. Встречаем несколько молодых женщин, отдыхающих на скамейке в тенечке.
– День добрый, со святом! Пойдете завтра на Стрелу? – спрашиваем мы.
– Мы бы рады, но завтра рабочий день. Мы в школе работаем, учителями. Детишки уже на каникулах, а у нас еще работы много. Поговорите с директором, может, он нас отпустит? Мы бы на Стрелу попасть хотели!
Конечно, мы пошли в школу замолвить словечко. Я много перевидал сельских школ в России и на Украине. Как правило, это большая изба, иногда в два этажа. Маленький учительский коллектив, где все друг друга знают (и мы, понадеявшись на то, что школа будет маленькая, даже имен у тех женщин не спросили). В Столбуне мы увидели большое современное четырехэтажное здание. Директор удивился нашей просьбе:
– Я то, конечно, отпущу, но за кого вы просите? У нас педколлектив – 50 человек…
Праздник традиционно начинается в храме Божественной литургией на Вознесение Господне – Ушестье по-здешнему. Потом Крестный ход и молебен о ниспослании дождя и даровании урожая. Прихожане возвращаются домой и через полтора часа, отобедав, выходят на «Стрелу».
Гулянье начинается одновременно на разных концах села. Я был распределен в группу, отслеживающую «Стрелу» от дома Марии Лаврентьевны. Моя задача – фиксировать обряд на фото и видео, но главное – не мешать. Обряд исключительно женский (как почти любой обряд в славянской традиционной культуре), мое место – на обочине.
Звучат стрельные песни. Пять бабушек водят маленький хороводик посреди деревенской улицы. Из бокового проулка парочками в нарядных кофточках под руки выходят новые жительницы, они тоже поют, но в другом, своем ритме. Полифония и полиритмия кружат голову.
Звук стрельных песен – высокий, словно птичий.
Хоровод распадается, и бабушки выстраиваются рядами. Идут один за другим, как солдаты на параде. Только не маршем и не в ногу, а сцепившись руками под локоток. Наша группа выходит на главную площадь Столбуна.
А с другого, западного, конца села навстречу нам уже с песней движется другой хоровод. Звучание песен причудливо переплетается. Переплетаются в общий хоровод и все участники праздника. Они уже с трудом умещаются на площади. Говорят, еще совсем недавно «хоронить Стрелу» выходило до 700 человек. Хороводы были – один в другом, другой в третьем…
«Ты ня бей, стряла, добра молодца...» – эта песня охранная. Столбун стоит на открытом месте, до леса далеко. Так что «молоньи», молнии, в пору майских гроз – реальная опасность. Даже узор деревянной резьбы на столбунских наличниках называют тут грозовыми расколами. Старожилы рассказывают, как однажды молния расколола телегу пополам, убив всех, кто в ней находился.
А меж тем хоровод рассыпается, и Стрела идет на поля. На кромке посеянного жита поется еще один цикл стрельных песен. А потом бабушки зарывают в землю монетки, «шоб зямля родила», и расходятся по домам. Они верят, что обряд приносит дождь или, если надо, сушь.
В доме Марии Лаврентьевны – застолье. Москвичи и белорусы из Ветки и Гомеля поднимают стаканы с самогоном за Стрелу.
Сестра Марии, Аксинья, знаменитая рассказчица, потихоньку завладевает нашим вниманием. Она рассказывает: «У Ноя было 24 сына – 12 видимых и 12 невидимых. Невидимые – великаны, еще их называют Добродеи. Добродеи и в Столбун приходили, но в прежние времена. А сейчас Добродеи не показываются, потому что земля стала заклятая». После всего пережитого мы уже готовы поверить в Добродеев, тем более что о земле она правду сказала.
Захар МУХИН
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
