Инстинкт саморазрушения
Экологи пытаются образумить российский бизнес Вот уже несколько лет в России действуют международные экологические стандарты ISO 14.000. Парадоксальность ситуации, однако, в том, что в России и за рубежом эти стандарты воспринимаются по-разному. Камнем преткновения является их «добровольность», которая на уровне российского сознания превращается в игнорирование экологических норм вообще. О том, какие легитимные рычаги способны изменить эту ситуацию, спорили участники «круглого стола», недавно прошедшего в Государственной Думе РФ и посвященного законотворчеству в сфере экологии.
Экологи пытаются образумить российский бизнес
Вот уже несколько лет в России действуют международные экологические стандарты ISO 14.000. Парадоксальность ситуации, однако, в том, что в России и за рубежом эти стандарты воспринимаются по-разному. Камнем преткновения является их «добровольность», которая на уровне российского сознания превращается в игнорирование экологических норм вообще. О том, какие легитимные рычаги способны изменить эту ситуацию, спорили участники «круглого стола», недавно прошедшего в Государственной Думе РФ и посвященного законотворчеству в сфере экологии. «Жонглирование формулировками, размытость терминологической базы ловко используются чиновниками. Они под прикрытием «экологии» решают свои корыстные проблемы» – к такому неутешительному наблюдению пришли эксперты, проводящие независимый экологический мониторинг Москвы. Оказалось, что московские чиновники изобрели огромное количество терминов, видимая путаница которых размывает истинную картину. В мешанине понятий, таких как «озелененная территория», «природная территория», «особо охраняемая территория», «природный парк», «городской парк», «ландшафтный лес», «заказник», и черт ногу сломит. Соответственно, правительственные документы не имеют единства трактовки. А на практике под девизом «благоустройства территории» идет вырубка зеленых насаждений ради строительства элитного жилья и других коммерческих объектов. Пример – Москворецкая ООПТ (особо охраняемая природная территория). На протяжении ряда лет межевание этой территории происходит маленькими локальными участками, а единых границ и единого понятийного аппарата чиновники упорно избегают. И хотя юридически подкопаться не к чему, Москворецкая ООПТ, словно шагреневая кожа, уменьшается в размерах. Так же выглядит и ситуация в Покрово-Стрешневе, Сокольниках, Измайлове. О том, что Москва до сих пор не задохнулась в автомобильных выхлопах только благодаря «зеленым легким», чиновники не думают. «Видимо, само название Департамента природопользования и охраны окружающей среды следует расшифровывать как «департамент, который охраняет окружающую их, чиновничью, среду», – грустно пошутили участники дискуссии.
Представители экологической организации подмосковного города Химки с возмущением рассказали, что «прошлой зимой по своей наивности приняли красные флажки в лесу за пометки лыжной трассы для спортивных соревнований». Каково же было их удивление, когда по этим флажкам началась вырубка леса для строительства скоростной трассы Москва – Санкт-Петербург! Подобной магистрали горожане, уже сходящие с ума от многочасового стояния в автомобильных «пробках», с нетерпением ждали. Но кто бы мог подумать, что автотрассу будут строить именно посреди леса!
К слову сказать, госчиновникам с развитым экологическим сознанием прекрасно удается совмещать в городе и природу, и скоростные автомагистрали. В США, к примеру, в городе Сент-Луис (штат Миссури) запоминается городской парк, окруженный автомагистралями, в котором плавают лебеди и бегают серые американские белки. В австрийской столице Вене, вблизи дворца Бельведер, – огромный ландшафтный парк, где на каждом дереве и на каждой клумбе – табличка с названием растения и познавательная биологическая справка. В Берлине площадь зеленых насаждений достигает 6 тыс. га, а это почти девятая часть всей площади города, и почему-то никому из прагматиков не приходит в голову, что гораздо выгоднее их вырубить ради элитарных «высоток».
Президент экологического Союза «за химическую и биологическую безопасность», академик Лев Федоров начал свою речь, как всегда, эмоционально. «Интегрируясь в мировую экономику, мы тем не менее никак не выберем дорогу своего развития, – сказал академик. – Сегодня проще остановить завод, чем ввести экологические нормы. И вот этим наши олигархи и отличаются от олигархов зарубежных. Такое впечатление, что русский олигарх, который уже сидит на вершине списка FORBЕS, – бедняк! Денег на то, чтобы оснастить свой завод современными фильтрами, у него… нет.
В апреле текущего года главный эпидемиолог страны Г. Онищенко ввел новый санитарно-эпидемиологический закон, по которому, как и при И. Сталине, создаются санитарные зоны. Ничего современнее Онищенко не придумал. Эти зоны позволят нашим производственникам и дальше загаживать атмосферу. И то, что сегодня от 360 до 500 тысяч человек в год умирают от экологии, – не предел. Парадокс ведь в том, что есть и современные очистные установки, и вполне легитимные юридические законы для влияния на ситуацию. Чего же нашим государственникам не хватает? Может, совести, а может, это коррупцией называется?»
То, как возникает эта коррупция, видно на примере Краснодарского края. В последнее время зависимость местной власти от нефтяного бизнеса стала особенно велика. Нефтедобыча, ведущаяся транснациональной корпорацией, превратила курортный регион в зону экологического бедствия. По словам докладчиков, местная власть попала к экономическую кабалу к нефтяникам. В долинах рек запах нефтепродуктов чувствуется постоянно. В промышленном порту Туапсе ситуация кризисная. Промышленные стоки вот-вот пойдут в Черное море. И ничего с этим глава муниципального образования города Туапсе сделать не может. У него – 50 тыс. человек в городе, из них 28 тыс. – пенсионеров, и всех кормит нефтедобыча. И сам глава Туапсе зависит от нефтяных магнатов, которые ему диктуют: «Если ты нам не позволишь работать дальше, мы тебе обрушим весь бюджет».
Бизнес в России – циничен. «На территории Кавказского биосферного заповедника были реликтовые леса, – констатировал представитель Краснодара. – Но сейчас их не стало. Все вырубили».
И пока чиновники остаются в стороне от экологии, общественность руководствуется принципом «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». О своем позитивном опыте рассказали представительницы женского общественного движения Рязанской области. Выиграв шесть региональных судов и организовав референдум, в котором 92 процента жителей высказались против строительства нового химического предприятия, активисткам экологического движения удалось запретить строительство химического завода первой категории опасности, с высоким риском выбросов в атмосферу формальдегидных и фенольных соединений. Теперь те же рязанские чиновники, что ратовали за строительство опасного завода, с улыбкой вручили энергичным женщинам премию «Золотая Заноза»!
Не утихают экологические скандалы в Иркутской области. То «зеленым» приходится спасать Байкал от строительства на его берегу лесобумажного комбината, то байкальский заповедник – от новых полигонов твердых бытовых отходов, куда мусор повезли бы со всей области. Очередной бедой, с которой пришли в Госдуму ходоки от Иркутского землячества, оказалось «творческое переосмысление» старого советского проекта строительства Богучанской гидроэлектростанции на Ангаре. Инвестиционно-промышленная группа «Сибал», главный исполнитель этого проекта, решила максимально увеличить коммерческую прибыль от ГЭС. Для этого спроектировали более мощную плотину, чем в прежних чертежах. Если по старым чертежам высота плотины достигала 185 метров, то новый проект ее поднимал уже на 208 метров, что, по инженерным расчетам, давало бы электроэнергии больше на целых 5 млрд кВт/ч в год! Однако с экологической ценой вопроса считаться не захотели. А цена эта такова, что в зону затопления уходит 80 тыс. га пахотной земли, вырубается 5 млн кубометров леса и, что хуже всего, водой будет залито 90 тыс. га иркутских торфяников. Когда весь этот торф всплывет, то мало не покажется и самим коммерсантам – ибо вместо рабочего русла Ангары они получат болото. К такому выводу пришла независимая экологическая экспертиза, удивленная тем, что уже начата «стройка века», хотя на то нет никаких разрешительных документов. В частности, нет официального заключения государственной экологической экспертизы по Ангарской ГЭС. «Энергия Иркутску очень нужна, но если проекты гидроэлектростанций оборачиваются подобной экологической безграмотностью, то уж лучше бы наши коммерсанты строили атомную электростанцию», – с грустью заметили докладчики.
Экологические риски на АЭС и в самом деле ниже, чем на ГЭС. При условии, что работа на АЭС ведется профессионалами. И как раз в канун «круглого стола» в Госдуме РФ по экологии была принята федеральная целевая программа, посвященная ядерной и радиационной безопасности до 2015 года. Председатель Комитета Госдумы РФ по энергетике Юрий Липатов отметил, что Россия сегодня на втором месте в мире (после Японии) по контролю за ядерной безопасностью. Даже развитые европейские страны, в которых до 80 процентов всех энергосистем питается от мирного атома, а это Франция и Англия, по уровню безопасности АЭС уступают России.
Сегодня, по словам заместителя генерального директора госкорпорации «Росатом» Евгения Евстратова, наибольшую проблему для атомной промышленности представляет отработанное ядерное топливо (ОЯТ). К сожалению, ОЯТ пока держат в ядерных могильниках на поверхности земли. Если бы удалось хранить его на высокой глубине, безопасность повысилась бы в разы. Однако это очень дорого.
«Мы сегодня располагаем современными технологиями, позволяющими забыть о радиоактивных отходах на целых 300 лет, – сказал директор по связям с общественностью ГУП МосНПО «РАДОН» Сергей Шмелев. – Вот уже полвека наше предприятие стоит на страже ядерной безопасности. За это время наука шагнула далеко вперед. Однако новые технологии обработки радиоактивных отходов очень дороги, поэтому мы пока используем старые, «дедовские» методы работы с сырьем, что нам привозят на полигон».
Разрыв между теорией и практикой – не единственная проблема для атомной промышленности. Директор Департамента ядерной и радиационной безопасности, организации лицензионной и разрешительной деятельности госкорпорации «Росатом» Александр Агапов отметил в своем докладе и проблему страхования рисков и международной ответственности представителей атомной энергетики. Вот что он сказал: «Согласно Венской конвенции 1963 года все операторы, участвующие в атомной энергетике, приняли на себя единые требования, и данный закон предполагает, что компенсация ущерба, в случае аварии на АЭС, касается не только населения пострадавшей страны, а всех стран, подписавших Венскую конвенцию. Главная сложность для России в том, что нет государственного органа, который занимается страхованием рисков в атомной промышленности. При очередной административной реформе мы потеряли контролирующий орган! Раньше рисками в атомной энергетике занимался Ростехнадзор. Но с начала года его освободили от этой функции. До сих пор она ни одной госструктуре не передана. И в функциях Минприроды эта функция не прописана. Российская проблема «атомной безответственности» уже заинтересовала МАГАТЭ».
Таким образом, для государственной власти, даже там, где на практике с экологией все вполне благополучно, еще остается много работы в законодательном и административно-управленческом плане.
Анна ГАГАНОВА
Вот уже несколько лет в России действуют международные экологические стандарты ISO 14.000. Парадоксальность ситуации, однако, в том, что в России и за рубежом эти стандарты воспринимаются по-разному. Камнем преткновения является их «добровольность», которая на уровне российского сознания превращается в игнорирование экологических норм вообще. О том, какие легитимные рычаги способны изменить эту ситуацию, спорили участники «круглого стола», недавно прошедшего в Государственной Думе РФ и посвященного законотворчеству в сфере экологии. «Жонглирование формулировками, размытость терминологической базы ловко используются чиновниками. Они под прикрытием «экологии» решают свои корыстные проблемы» – к такому неутешительному наблюдению пришли эксперты, проводящие независимый экологический мониторинг Москвы. Оказалось, что московские чиновники изобрели огромное количество терминов, видимая путаница которых размывает истинную картину. В мешанине понятий, таких как «озелененная территория», «природная территория», «особо охраняемая территория», «природный парк», «городской парк», «ландшафтный лес», «заказник», и черт ногу сломит. Соответственно, правительственные документы не имеют единства трактовки. А на практике под девизом «благоустройства территории» идет вырубка зеленых насаждений ради строительства элитного жилья и других коммерческих объектов. Пример – Москворецкая ООПТ (особо охраняемая природная территория). На протяжении ряда лет межевание этой территории происходит маленькими локальными участками, а единых границ и единого понятийного аппарата чиновники упорно избегают. И хотя юридически подкопаться не к чему, Москворецкая ООПТ, словно шагреневая кожа, уменьшается в размерах. Так же выглядит и ситуация в Покрово-Стрешневе, Сокольниках, Измайлове. О том, что Москва до сих пор не задохнулась в автомобильных выхлопах только благодаря «зеленым легким», чиновники не думают. «Видимо, само название Департамента природопользования и охраны окружающей среды следует расшифровывать как «департамент, который охраняет окружающую их, чиновничью, среду», – грустно пошутили участники дискуссии.
Представители экологической организации подмосковного города Химки с возмущением рассказали, что «прошлой зимой по своей наивности приняли красные флажки в лесу за пометки лыжной трассы для спортивных соревнований». Каково же было их удивление, когда по этим флажкам началась вырубка леса для строительства скоростной трассы Москва – Санкт-Петербург! Подобной магистрали горожане, уже сходящие с ума от многочасового стояния в автомобильных «пробках», с нетерпением ждали. Но кто бы мог подумать, что автотрассу будут строить именно посреди леса!
К слову сказать, госчиновникам с развитым экологическим сознанием прекрасно удается совмещать в городе и природу, и скоростные автомагистрали. В США, к примеру, в городе Сент-Луис (штат Миссури) запоминается городской парк, окруженный автомагистралями, в котором плавают лебеди и бегают серые американские белки. В австрийской столице Вене, вблизи дворца Бельведер, – огромный ландшафтный парк, где на каждом дереве и на каждой клумбе – табличка с названием растения и познавательная биологическая справка. В Берлине площадь зеленых насаждений достигает 6 тыс. га, а это почти девятая часть всей площади города, и почему-то никому из прагматиков не приходит в голову, что гораздо выгоднее их вырубить ради элитарных «высоток».
Президент экологического Союза «за химическую и биологическую безопасность», академик Лев Федоров начал свою речь, как всегда, эмоционально. «Интегрируясь в мировую экономику, мы тем не менее никак не выберем дорогу своего развития, – сказал академик. – Сегодня проще остановить завод, чем ввести экологические нормы. И вот этим наши олигархи и отличаются от олигархов зарубежных. Такое впечатление, что русский олигарх, который уже сидит на вершине списка FORBЕS, – бедняк! Денег на то, чтобы оснастить свой завод современными фильтрами, у него… нет.
В апреле текущего года главный эпидемиолог страны Г. Онищенко ввел новый санитарно-эпидемиологический закон, по которому, как и при И. Сталине, создаются санитарные зоны. Ничего современнее Онищенко не придумал. Эти зоны позволят нашим производственникам и дальше загаживать атмосферу. И то, что сегодня от 360 до 500 тысяч человек в год умирают от экологии, – не предел. Парадокс ведь в том, что есть и современные очистные установки, и вполне легитимные юридические законы для влияния на ситуацию. Чего же нашим государственникам не хватает? Может, совести, а может, это коррупцией называется?»
То, как возникает эта коррупция, видно на примере Краснодарского края. В последнее время зависимость местной власти от нефтяного бизнеса стала особенно велика. Нефтедобыча, ведущаяся транснациональной корпорацией, превратила курортный регион в зону экологического бедствия. По словам докладчиков, местная власть попала к экономическую кабалу к нефтяникам. В долинах рек запах нефтепродуктов чувствуется постоянно. В промышленном порту Туапсе ситуация кризисная. Промышленные стоки вот-вот пойдут в Черное море. И ничего с этим глава муниципального образования города Туапсе сделать не может. У него – 50 тыс. человек в городе, из них 28 тыс. – пенсионеров, и всех кормит нефтедобыча. И сам глава Туапсе зависит от нефтяных магнатов, которые ему диктуют: «Если ты нам не позволишь работать дальше, мы тебе обрушим весь бюджет».
Бизнес в России – циничен. «На территории Кавказского биосферного заповедника были реликтовые леса, – констатировал представитель Краснодара. – Но сейчас их не стало. Все вырубили».
И пока чиновники остаются в стороне от экологии, общественность руководствуется принципом «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». О своем позитивном опыте рассказали представительницы женского общественного движения Рязанской области. Выиграв шесть региональных судов и организовав референдум, в котором 92 процента жителей высказались против строительства нового химического предприятия, активисткам экологического движения удалось запретить строительство химического завода первой категории опасности, с высоким риском выбросов в атмосферу формальдегидных и фенольных соединений. Теперь те же рязанские чиновники, что ратовали за строительство опасного завода, с улыбкой вручили энергичным женщинам премию «Золотая Заноза»!
Не утихают экологические скандалы в Иркутской области. То «зеленым» приходится спасать Байкал от строительства на его берегу лесобумажного комбината, то байкальский заповедник – от новых полигонов твердых бытовых отходов, куда мусор повезли бы со всей области. Очередной бедой, с которой пришли в Госдуму ходоки от Иркутского землячества, оказалось «творческое переосмысление» старого советского проекта строительства Богучанской гидроэлектростанции на Ангаре. Инвестиционно-промышленная группа «Сибал», главный исполнитель этого проекта, решила максимально увеличить коммерческую прибыль от ГЭС. Для этого спроектировали более мощную плотину, чем в прежних чертежах. Если по старым чертежам высота плотины достигала 185 метров, то новый проект ее поднимал уже на 208 метров, что, по инженерным расчетам, давало бы электроэнергии больше на целых 5 млрд кВт/ч в год! Однако с экологической ценой вопроса считаться не захотели. А цена эта такова, что в зону затопления уходит 80 тыс. га пахотной земли, вырубается 5 млн кубометров леса и, что хуже всего, водой будет залито 90 тыс. га иркутских торфяников. Когда весь этот торф всплывет, то мало не покажется и самим коммерсантам – ибо вместо рабочего русла Ангары они получат болото. К такому выводу пришла независимая экологическая экспертиза, удивленная тем, что уже начата «стройка века», хотя на то нет никаких разрешительных документов. В частности, нет официального заключения государственной экологической экспертизы по Ангарской ГЭС. «Энергия Иркутску очень нужна, но если проекты гидроэлектростанций оборачиваются подобной экологической безграмотностью, то уж лучше бы наши коммерсанты строили атомную электростанцию», – с грустью заметили докладчики.
Экологические риски на АЭС и в самом деле ниже, чем на ГЭС. При условии, что работа на АЭС ведется профессионалами. И как раз в канун «круглого стола» в Госдуме РФ по экологии была принята федеральная целевая программа, посвященная ядерной и радиационной безопасности до 2015 года. Председатель Комитета Госдумы РФ по энергетике Юрий Липатов отметил, что Россия сегодня на втором месте в мире (после Японии) по контролю за ядерной безопасностью. Даже развитые европейские страны, в которых до 80 процентов всех энергосистем питается от мирного атома, а это Франция и Англия, по уровню безопасности АЭС уступают России.
Сегодня, по словам заместителя генерального директора госкорпорации «Росатом» Евгения Евстратова, наибольшую проблему для атомной промышленности представляет отработанное ядерное топливо (ОЯТ). К сожалению, ОЯТ пока держат в ядерных могильниках на поверхности земли. Если бы удалось хранить его на высокой глубине, безопасность повысилась бы в разы. Однако это очень дорого.
«Мы сегодня располагаем современными технологиями, позволяющими забыть о радиоактивных отходах на целых 300 лет, – сказал директор по связям с общественностью ГУП МосНПО «РАДОН» Сергей Шмелев. – Вот уже полвека наше предприятие стоит на страже ядерной безопасности. За это время наука шагнула далеко вперед. Однако новые технологии обработки радиоактивных отходов очень дороги, поэтому мы пока используем старые, «дедовские» методы работы с сырьем, что нам привозят на полигон».
Разрыв между теорией и практикой – не единственная проблема для атомной промышленности. Директор Департамента ядерной и радиационной безопасности, организации лицензионной и разрешительной деятельности госкорпорации «Росатом» Александр Агапов отметил в своем докладе и проблему страхования рисков и международной ответственности представителей атомной энергетики. Вот что он сказал: «Согласно Венской конвенции 1963 года все операторы, участвующие в атомной энергетике, приняли на себя единые требования, и данный закон предполагает, что компенсация ущерба, в случае аварии на АЭС, касается не только населения пострадавшей страны, а всех стран, подписавших Венскую конвенцию. Главная сложность для России в том, что нет государственного органа, который занимается страхованием рисков в атомной промышленности. При очередной административной реформе мы потеряли контролирующий орган! Раньше рисками в атомной энергетике занимался Ростехнадзор. Но с начала года его освободили от этой функции. До сих пор она ни одной госструктуре не передана. И в функциях Минприроды эта функция не прописана. Российская проблема «атомной безответственности» уже заинтересовала МАГАТЭ».
Таким образом, для государственной власти, даже там, где на практике с экологией все вполне благополучно, еще остается много работы в законодательном и административно-управленческом плане.
Анна ГАГАНОВА
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
