Рука Божественной судьбы
23-25 октября Патриарх Московский и всея Руси Алексий II намерен посетить Республику Беларусь. Шестой по счету визит главы Русской Православной Церкви приурочен к празднованию 1020-летия Крещения Руси.
23-25 октября Патриарх Московский и всея Руси Алексий II намерен посетить Республику Беларусь. Шестой по счету визит главы Русской Православной Церкви приурочен к празднованию 1020-летия Крещения Руси. Второе десятилетие идет активный процесс возрождения Русской Православной Церкви. Кому-то покажется – долго! Что ж, с точки зрения одного человека, возможно, и так. Но с исторической высоты срок этот мизерный. Потому что строить – не разрушать, это всегда гораздо сложнее, особенно после семидесятилетнего разорения и поношения богоборческой властью. На самом деле происходят грандиозные перемены: восстанавливаются и возводятся новые храмы и монастыри, открываются церковно-приходские школы, издаются православные книги, газеты, журналы, ведется широкое социальное служение – все это способствует духовному прозрению народа, укреплению его морального духа.
Примечательно, что все эти годы «у руля» Церкви стоит настоящий столп Православия – Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Люди знающие убеждены: для того чтобы справиться с задачами, которые выдвинуло наше время, нужен был не просто такой человек, как Святейший Владыка Алексий, а именно он и никто другой. Человек неверующий скажет: «счастливым образом» так получилось, а верующий, конечно же, увидит тут прежде всего Божью волю...
Однажды я попросил Патриарха Алексия поделиться своими детскими воспоминаниями. «Воспоминаний много, – сказал он. – Разве можно, к примеру, забыть знакомство с первой религиозной книгой? До сих пор помню запах ее страниц... Этой книгой было Евангелие. В 1936 году такой драгоценный подарок мне сделала бабушка. Надписала: «Алеше. Книга для чтения и назидания». До сих пор сохранилась...
Прекрасно запомнились наши поездки по монастырям. Дело в том, что мои родители, ежегодно совершая паломничества в Пюхтицкий Свято-Успенский женский и Псково-Печерский Свято-Успенский мужской монастыри, неизменно брали меня с собой. Еще до войны мы дважды посетили Спасо-Преображенский Валаамский мужской монастырь на Ладожском озере. Это, конечно, особая песня...»
Рука Божественной судьбы
Воздвигла здесь обитель рая,
Обитель высшей чистоты!..
Обитель чудную, святую,
Жилище избранных людей,
Обитель сердцу дорогую,
Обитель мира от страстей.
Гимн валаамских монахов Алеша выучил наизусть еще десятилетним мальчишкой. С тех пор и на всю жизнь полюбились ему суровые на вид, но обладающие чистыми детскими душами насельники Спасо-Преображенского монастыря на Ладожском озере. Чувства были взаимными: монахи-отшельники в своих нелюдимых скитах радостно встречали сорванца в коротких штанишках, с удовольствием посвящали его в сокровенные тайны монашеской жизни.
На вопрос, кто из насельников Валаамской обители произвел на мальчика наибольшее впечатление и помнит ли он сегодня их имена, Патриарх Алексий ответил: «Не только имена, но и голоса порой, как мне кажется, слышу!.. Особой строгостью монашеской жизни выделялся Иоанно-Предтеченский скит. Туда отвез меня и родителей на весельной лодке схиигумен Иоанн. Великий был духовник... Посреди густого ельника стояла бревенчатая изба, схиигумен там жил в полном одиночестве. Сам возделывал огород, пек хлеб, а все остальное время непрестанно молился. Весь день мы провели вместе, общаясь с этим замечательным старцем. Он рассказывал нам о благотворности молитвы сердечной... Вокруг стояло совершеннейшее безмолвие, казалось, весь мир затих, внимая словам простого валаамского мудреца.
Несколько раз мне доводилось бывать и в Смоленском скиту. Там нес свой подвиг иеросхимонах Ефрем... Ежедневно совершал Божественную литургию, непременно поминая воинов, убиенных на поле брани. Вызвано это было тем, что Смоленский скит строился специально для служения за помин бессмертных душ всех павших смертью героев за веру, царя и Отечество русских солдат... Кстати, иеросхимонах рассказывал, что, когда он был мальчиком, он со своей сестрой играл в церковь: сам облачался священником, а сестра исполняла роль прислужника. Так ведь и я такую службу устраивал дома, и родители даже беспокоились: не рановато ли я так серьезно увлекся? Ну а тут узнали, что этим же занимался в детстве иеросхимонах Ефрем, и явно успокоились.
Не забыть мне и схимонаха Николая – всегда улыбчивого худенького старца с бородкой, он подвизался в Коневском скиту. Всякий раз этот кроткий приветливый пустынножитель встречал нас дымящимся самоваром, а какие душеспасительные беседы при этом велись!.. Говорил он мало, любил больше слушать. Но зато если вставит словечко – не забыть уже никогда. «Молиться-то легко, а любить всего труднее» – его слова, все время их помню...»
Однако самым сердечным другом Алексея на Валааме стал монах-архивариус отец Иувиан, в миру – Иван Петрович Красноперов. Скромного учителя церковно-приходской школы из Пермской губернии в 1899 году Господь сподобил увидеть великого светильника Церкви Христовой – святого Иоанна Кронштадтского. Он не только слушал знаменитые проповеди молитвенника земли Русской, но и получил святое благословение на служение Господу Богу в «обители высшей чистоты». С тех пор и до конца своих дней в 1957 году, переживая все революции и войны, отец Иувиан монашествовал в валаамской братии и доли иной себе не искал. Несмотря на свою чрезвычайную занятость, этот всегда приветливый человек исключительной начитанности и эрудиции с первых же минут знакомства с Алешей радостно откликнулся на деликатный призыв любознательного мальчика к дружбе, и они ее сохранили на долгие годы. Между шестидесятилетним монахом и десятилетним ребенком завязалась дружеская переписка.
Через шестьдесят лет Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II совершит освящение вновь возрожденного храма в Спасо-Преображенском Валаамском монастыре после десятилетий разорения, опустошения и надругательств. В монастырском архиве найдет труды незабвенного своего наставника и друга детства – валаамского летописца отца Иувиана и прочтет следующие строки: «В душе каждого из нас таятся счастливые впечатления золотого, невозвратного детства. И у кого из людей, проживших уже более половины жизни, не дрогнет что-то в самой глубине сердца, не появится тихая улыбка на лице, не блеснет слеза в давно уже не плакавших глазах от великой жалости к невозвратно ушедшему вглубь десятилетий счастливому, беззаботному, веселому детству?.. И в душе всякого из нас бережно хранятся незабвенные впечатления золотого детства, с которыми легче становится нам идти по жизненному пути, потому что воспоминания те смягчают порой наше сердце и делаемся мы добрее к встречающимся нам людям, добрее – и потому счастливее».
Первым духовным отцом будущего Патриарха стал протоиерей Иоанн Богоявленский – впоследствии преосвященный епископ Исидор. Он оказал большое влияние не только на Михаила Александровича и Елену Иосифовну Ридигер, но и на их сына. Как и благочестивые родители, Иоанн Богоявленский учил мальчика главному: в любых людях стараться разглядеть доброе, светлое, жизнеутверждающее...
Увы, мир жил по своим законам. Эстония отошла к большевистской империи в июле 1940 года. И тут же начались репрессии против всех инакомыслящих людей и сословий, духовенства и русских эмигрантов в первую очередь. Так как семья Ридигеров являла собой обе ипостаси сразу – и священнослужители, и эмигранты, можно представить себе состояние родителей Алексея в те дни. Начались аресты. Неблагонадежные, с точки зрения большевиков, семьи в лучшем случае выселялись в Сибирь. Ареста ожидали со дня на день, а как его избежать, и представить себе не могли. Только на заступничество Божие и уповали...
В начале июля 1941 года германские войска вторглись в Эстонию и 28 августа заняли Таллин. На окраинах города появились опоясанные колючей проволокой концентрационные лагеря. Некоторые православные священники посчитали своим христианским и пастырским долгом регулярно их посещать. Немцы не препятствовали. Поначалу они стремились представить себя в глазах населения оккупированных территорий защитниками веры от коммунистического безбожия. Но в то же время служба безопасности Третьего рейха разрабатывала планы постепенной ликвидации православной Церкви и создания новой псевдорелигии специально для оккупированных восточных территорий.
Тем не менее епископ Нарвский Павел добился разрешения германского командования на духовное окормление заключенных православными священнослужителями и на оказание помощи несчастным продуктами и одеждой. Михаил Александрович Ридигер сразу поддержал владыку Павла и в качестве православного священника отправился по лагерям. Псаломщиком он обычно брал с собой отца Вячеслава Якобса (будущего митрополита Таллинского и всей Эстонии Корнилия. – М.С.), а мальчиком-служкой – сына Алешу.
В лагерном бараке священникам выделяли комнату или просто отгораживали закуток. Там они устанавливали походный Престол, на котором и совершались богослужения. Многие пленные изъявляли желание принять Крещение. Особенно жалко было детей: перепуганных, голодных. С одним из таких, Василием Ермаковым, Алексей познакомился ближе. Мальчик попал в лагерь вместе с младшей сестренкой Варварой. Они представились детьми священника Василия Веревкина, также оказавшегося в плену. На самом деле они были его чадами духовными. Впрочем, для администрации лагеря отец Василий эту деталь не уточнял, что, в конечном итоге, и спасло детей. Родом все трое были из Орловской области, в разгар битвы на Курской дуге попали в гитлеровскую облаву и оказались в концлагере. Михаил Александрович и другие таллинские священники, узнав о трагической судьбе собрата, начали хлопотать об освобождении священника и его семьи, включив в нее на свой страх и риск малолетних брата и сестру Ермаковых. В итоге в праздник Покрова Пресвятой Богородицы все они обрели свободу. После войны Василий Ермаков вместе с Алексеем учились в Ленинградской Духовной семинарии, а затем в Духовной академии. Спасенный мальчик стал настоятелем храма во имя Серафима Саровского, протоиереем Василием – одним из самых маститых и уважаемых священнослужителей Санкт-Петербурга...
22 сентября 1944 года в Таллин вернулась советская власть. Звон колоколов закрытого на время оккупации Александро-Невского собора возвестил о поражении гитлеровцев. Митрополит Таллинский и всей Эстонии Александр (Паулус), а вместе с ним и практически все члены Синода бежали в Германию вместе с отступающей немецкой армией. На родине остался единственный канонический иерарх – архиепископ Павел. Он принял на себя временное управление Таллинской и Эстонской епархией и энергично приступил к восстановлению полноценной жизни епархии. Не остался в стороне от дел и Алеша. Владыка Павел давно заметил этого благовоспитанного отрока, по достоинству оценил его участие в окормлении узников гитлеровских лагерей. Так пятнадцатилетний Алексей стал старшим иподиаконом у архиепископа Павла.
Постриг Алексея Ридигера состоялся 3 марта 1961 года в Троицком соборе Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Через полгода в знакомом с детства Александро-Невском кафедральном соборе он был наречен во епископа Таллинского и Эстонского. На раку с мощами Преподобного Сергия Радонежского были положены два жребия: с именами Святителя Алексия и Преподобного Сергия. Ридигер вытянул жребий, сохранивший ему собственное имя.
Причина быстрого карьерного роста молодых священников в те хрущевские времена – это так называемая демографическая пустота, которая, к несчастью, образовалась в кадрах Русской Православной Церкви после известных драматических событий 1917 года. Очень многие священнослужители – цвет Русской Православной Церкви – были замучены, расстреляны, сосланы в лагеря, откуда уже не вернулись. К началу 60-х в Русской Православной Церкви оставалось совсем немного архипастырей, обладавших систематической богословской подготовкой, полученной ими еще до 1918 года. Православию хронически не хватало как простых священнослужителей, так и иерархов...
И хотя значительная часть жизни и пасторской деятельности Алексея Ридигера была связана с советской историей, однако ген несоветскости оказался неистребимым. К любым поворотам судьбы он всегда относился спокойно. Но тут, пожалуй, дело не только в характере. Промысел Божий обнаруживается, как правило, со временем. И временные тяготы могут оказаться лишь вехой на пути, порой весьма полезной.
Таким был для него и непростой эпизод, о котором вспоминают нечасто. Сам Патриарх Алексий рассказывает его так: «17 декабря 1985 года я совершил поступок, который стал поворотным в моей судьбе: направил письмо новому Генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Сергеевичу Горбачеву, где просил пересмотреть явно устаревшее законодательство о религиозных объединениях. До Горбачева мое письмо дошло, он велел разослать его всем членам политбюро, но одновременно Совет по делам религий указал, что поднимать такие вопросы пока не следует. Реакция властей была вполне советской: Синод отстранил меня от должности управляющего делами и назначил на Ленинградскую кафедру. Впрочем, такой поворот судьбы я не воспринял болезненно. Напротив, считаю, что четыре года, проведенные мной на Ленинградской кафедре, стали одними из самых светлых в жизни. Ведь на моих глазах происходило возрождение церковной жизни в уникальной по своей истории епархии. К тому же за мной сохранилось управление и Таллинской епархией, поскольку православное духовенство Эстонии просило, чтобы я не оставлял их. Таким образом, под моим окормлением оказался почти весь Северо-Запад страны, где требовалось восстановить нормальную церковную жизнь. И это было по мне...»
Ген несоветскости, по-видимому, сработал и во времена, когда решалась дальнейшая судьба советского народа. Только человек, не ведающий врожденного страха перед абсурдными по сути, рабскими по существу запретами, мог противостоять тоталитарной системе. Таковым и оказался священнослужитель Алексей Ридигер, с 7 июня 1990 года (10.06.1990 – интронизация) – Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
Избрание Патриархом митрополита Алексия стало неожиданным для многих, в том числе и для него самого. Вспоминая то время, Патриарх Алексий говорит, что, отправляясь на Поместный собор, собранный в экстренном порядке после кончины главы Русской Церкви патриарха Пимена, даже не предполагал для себя возможности избрания на Первосвятительский престол. Только после Архиерейского собора, который прошел накануне открытия Поместного, где он неожиданно для себя получил большинство голосов собравшихся архиереев, подумал: «Есть опасность, что чаша сия меня может и не миновать».
В чем же видел для себя опасность Первосвященства владыка Алексий? Он сам отвечает на этот вопрос: «Опасность – потому, что, будучи 22 года Управляющим делами Московской Патриархии при Святейших Алексии I и Пимене, я прекрасно знал, насколько тяжел крест Патриаршего служения. Но я положился на волю Божию: если будет воля Господня на мое Патриаршество, то, видимо, Он даст и силы».
Так сложились обстоятельства, что тот судьбоносный для Русской Церкви Собор оказался совершенно свободным от какого-либо давления со стороны светской власти. Причем произошло это достаточно внезапно, прямо перед выборами представители государства покинули заседание...
«Надо было видеть лица некоторых из собравшихся, – вспоминает Патриарх Алексий. – Они были растеряны, потому что привыкли жить, действовать, делать выбор в условиях несвободы. А ведь свобода не только благо, но и ответственность. Кому-то она оказывается тяжела».
Начальником церковного штаба по проведению Поместного Собора 1990 года был нынешний митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир. Он рассказывает: «Отнюдь не митрополит Алексий, а совсем другой иерарх проводил тогда предвыборную кампанию и уже примерял на себя Патриарший омофор. Ставленником Совета по делам религий (без ведома СДР шагу не мог ступить священнослужитель в Советском Союзе. – М.С.) на высший церковный пост являлся тогдашний митрополит Киевский, а ныне – извергнутый из лона Православия раскольник Филарет (Денисенко). Это был властный, вальяжный, красноречивый архиерей... После кончины Святейшего Патриарха Пимена именно Денисенко сделался Местоблюстителем Патриаршего престола, председательствовал всюду, где только можно, в общем, первенствовал... А как он хлопотал о том, чтобы из всех проектов знаков Патриаршего достоинства был принят самый роскошный и дорогостоящий... Тогда я позволил себе спросить у него: «Владыка, а что вы так беспокоитесь – вдруг не станете Патриархом?» Но он был почему-то уверен, что иначе и быть не может. И вот, Духом Святым и Поместным Собором был избран Святейший Патриарх Алексий II – не только не «самый послушный», а самый строптивый из виднейших иерархов Русской Церкви, тот самый, которого СДР так старательно старалось задвинуть куда-нибудь подальше от центра Московской Патриархии.
Силы тьмы, как известно, ничего не забывают и не прощают. Против новоизбранного Первосвятителя СДР тут же организовали клеветническую кампанию в печати. Были сфабрикованы и подброшены на Запад якобы секретные материалы в виде пресловутых протоколов Фурова – Плеханова – бывших чекистов, которые «бывшими», как известно, не бывают. Цель акции была очевидна: поразить пастыря, чтобы рассеялись овцы... Позже один из деятелей спецслужб проговорился и о частной задаче этой операции: не допустить взаимопонимания русской эмиграции с Русской Православной Церковью в отечестве... С удивительным смирением и мужеством претерпел Святейший Патриарх Алексий II поднятую вокруг его имени клеветническую кампанию. Не позволил себе ни одного резкого слова, вступал в объяснения лишь тогда, когда затрагивали не его лично, а всю Русскую Церковь. Хулители просчитались: когда осела поднятая ими муть, уважение к Патриарху стало почти всеобщим».
Патриарх был наречен в честь святителя митрополита Алексия, в честь одного из самых почитаемых на Руси святых. Как и святитель в свое время, Алексий II, ставший Предстоятелем Русской Православной Церкви в переломный для истории России момент, много сделал для возрождения России. Это был период мучительного поиска нравственных ориентиров, и в том, что и обществу, и Церкви удалось избежать раскола, сохранить единство, – огромная личная заслуга Патриарха. Недаром же говорят, что служение Патриарха Алексия II – это время возрождения Русской Церкви, которое уже сегодня называют «вторым крещением Руси».
«К нашему Патриарху могут по-разному относиться: кто-то любить, кто-то считать политическим оппонентом, конкурентом... Но личность его, несомненно, воспринимается как личность религиозного лидера мирового масштаба, – говорит один из ближайших сотрудников Патриарха Алексия, руководитель издания сразу двух энциклопедий – Православной и Большой Российской Сергей Кравец. – Сегодня масштаб личности нашего Патриарха соответствует нашим мечтам о том, какой может быть Россия.
Мои представления о той роли, которая выпала нашему Патриарху, и о его предназначении основаны на понимании Божиего промысла. Сохранение Русской Церкви, по моему глубокому убеждению, – это милость Бога и забота Бога о народе. Не о государстве. У меня нет такого представления, что Господь заботится о политических и государственных устройствах. Это – дело кесарево. Но забота о сохранении Церкви и жизни народной – это забота Божия. И поэтому нет никакой случайности, что именно этот человек стал во главе нашей Церкви в этот момент. У меня абсолютно четкое ощущение, что призвание нынешнего Патриарха было именно призванием Божиим».
Что еще можно добавить к этим словам? Только присоединиться.
Михаил СЕРДЮКОВ
Примечательно, что все эти годы «у руля» Церкви стоит настоящий столп Православия – Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Люди знающие убеждены: для того чтобы справиться с задачами, которые выдвинуло наше время, нужен был не просто такой человек, как Святейший Владыка Алексий, а именно он и никто другой. Человек неверующий скажет: «счастливым образом» так получилось, а верующий, конечно же, увидит тут прежде всего Божью волю...
Однажды я попросил Патриарха Алексия поделиться своими детскими воспоминаниями. «Воспоминаний много, – сказал он. – Разве можно, к примеру, забыть знакомство с первой религиозной книгой? До сих пор помню запах ее страниц... Этой книгой было Евангелие. В 1936 году такой драгоценный подарок мне сделала бабушка. Надписала: «Алеше. Книга для чтения и назидания». До сих пор сохранилась...
Прекрасно запомнились наши поездки по монастырям. Дело в том, что мои родители, ежегодно совершая паломничества в Пюхтицкий Свято-Успенский женский и Псково-Печерский Свято-Успенский мужской монастыри, неизменно брали меня с собой. Еще до войны мы дважды посетили Спасо-Преображенский Валаамский мужской монастырь на Ладожском озере. Это, конечно, особая песня...»
Рука Божественной судьбы
Воздвигла здесь обитель рая,
Обитель высшей чистоты!..
Обитель чудную, святую,
Жилище избранных людей,
Обитель сердцу дорогую,
Обитель мира от страстей.
Гимн валаамских монахов Алеша выучил наизусть еще десятилетним мальчишкой. С тех пор и на всю жизнь полюбились ему суровые на вид, но обладающие чистыми детскими душами насельники Спасо-Преображенского монастыря на Ладожском озере. Чувства были взаимными: монахи-отшельники в своих нелюдимых скитах радостно встречали сорванца в коротких штанишках, с удовольствием посвящали его в сокровенные тайны монашеской жизни.
На вопрос, кто из насельников Валаамской обители произвел на мальчика наибольшее впечатление и помнит ли он сегодня их имена, Патриарх Алексий ответил: «Не только имена, но и голоса порой, как мне кажется, слышу!.. Особой строгостью монашеской жизни выделялся Иоанно-Предтеченский скит. Туда отвез меня и родителей на весельной лодке схиигумен Иоанн. Великий был духовник... Посреди густого ельника стояла бревенчатая изба, схиигумен там жил в полном одиночестве. Сам возделывал огород, пек хлеб, а все остальное время непрестанно молился. Весь день мы провели вместе, общаясь с этим замечательным старцем. Он рассказывал нам о благотворности молитвы сердечной... Вокруг стояло совершеннейшее безмолвие, казалось, весь мир затих, внимая словам простого валаамского мудреца.
Несколько раз мне доводилось бывать и в Смоленском скиту. Там нес свой подвиг иеросхимонах Ефрем... Ежедневно совершал Божественную литургию, непременно поминая воинов, убиенных на поле брани. Вызвано это было тем, что Смоленский скит строился специально для служения за помин бессмертных душ всех павших смертью героев за веру, царя и Отечество русских солдат... Кстати, иеросхимонах рассказывал, что, когда он был мальчиком, он со своей сестрой играл в церковь: сам облачался священником, а сестра исполняла роль прислужника. Так ведь и я такую службу устраивал дома, и родители даже беспокоились: не рановато ли я так серьезно увлекся? Ну а тут узнали, что этим же занимался в детстве иеросхимонах Ефрем, и явно успокоились.
Не забыть мне и схимонаха Николая – всегда улыбчивого худенького старца с бородкой, он подвизался в Коневском скиту. Всякий раз этот кроткий приветливый пустынножитель встречал нас дымящимся самоваром, а какие душеспасительные беседы при этом велись!.. Говорил он мало, любил больше слушать. Но зато если вставит словечко – не забыть уже никогда. «Молиться-то легко, а любить всего труднее» – его слова, все время их помню...»
Однако самым сердечным другом Алексея на Валааме стал монах-архивариус отец Иувиан, в миру – Иван Петрович Красноперов. Скромного учителя церковно-приходской школы из Пермской губернии в 1899 году Господь сподобил увидеть великого светильника Церкви Христовой – святого Иоанна Кронштадтского. Он не только слушал знаменитые проповеди молитвенника земли Русской, но и получил святое благословение на служение Господу Богу в «обители высшей чистоты». С тех пор и до конца своих дней в 1957 году, переживая все революции и войны, отец Иувиан монашествовал в валаамской братии и доли иной себе не искал. Несмотря на свою чрезвычайную занятость, этот всегда приветливый человек исключительной начитанности и эрудиции с первых же минут знакомства с Алешей радостно откликнулся на деликатный призыв любознательного мальчика к дружбе, и они ее сохранили на долгие годы. Между шестидесятилетним монахом и десятилетним ребенком завязалась дружеская переписка.
Через шестьдесят лет Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II совершит освящение вновь возрожденного храма в Спасо-Преображенском Валаамском монастыре после десятилетий разорения, опустошения и надругательств. В монастырском архиве найдет труды незабвенного своего наставника и друга детства – валаамского летописца отца Иувиана и прочтет следующие строки: «В душе каждого из нас таятся счастливые впечатления золотого, невозвратного детства. И у кого из людей, проживших уже более половины жизни, не дрогнет что-то в самой глубине сердца, не появится тихая улыбка на лице, не блеснет слеза в давно уже не плакавших глазах от великой жалости к невозвратно ушедшему вглубь десятилетий счастливому, беззаботному, веселому детству?.. И в душе всякого из нас бережно хранятся незабвенные впечатления золотого детства, с которыми легче становится нам идти по жизненному пути, потому что воспоминания те смягчают порой наше сердце и делаемся мы добрее к встречающимся нам людям, добрее – и потому счастливее».
Первым духовным отцом будущего Патриарха стал протоиерей Иоанн Богоявленский – впоследствии преосвященный епископ Исидор. Он оказал большое влияние не только на Михаила Александровича и Елену Иосифовну Ридигер, но и на их сына. Как и благочестивые родители, Иоанн Богоявленский учил мальчика главному: в любых людях стараться разглядеть доброе, светлое, жизнеутверждающее...
Увы, мир жил по своим законам. Эстония отошла к большевистской империи в июле 1940 года. И тут же начались репрессии против всех инакомыслящих людей и сословий, духовенства и русских эмигрантов в первую очередь. Так как семья Ридигеров являла собой обе ипостаси сразу – и священнослужители, и эмигранты, можно представить себе состояние родителей Алексея в те дни. Начались аресты. Неблагонадежные, с точки зрения большевиков, семьи в лучшем случае выселялись в Сибирь. Ареста ожидали со дня на день, а как его избежать, и представить себе не могли. Только на заступничество Божие и уповали...
В начале июля 1941 года германские войска вторглись в Эстонию и 28 августа заняли Таллин. На окраинах города появились опоясанные колючей проволокой концентрационные лагеря. Некоторые православные священники посчитали своим христианским и пастырским долгом регулярно их посещать. Немцы не препятствовали. Поначалу они стремились представить себя в глазах населения оккупированных территорий защитниками веры от коммунистического безбожия. Но в то же время служба безопасности Третьего рейха разрабатывала планы постепенной ликвидации православной Церкви и создания новой псевдорелигии специально для оккупированных восточных территорий.
Тем не менее епископ Нарвский Павел добился разрешения германского командования на духовное окормление заключенных православными священнослужителями и на оказание помощи несчастным продуктами и одеждой. Михаил Александрович Ридигер сразу поддержал владыку Павла и в качестве православного священника отправился по лагерям. Псаломщиком он обычно брал с собой отца Вячеслава Якобса (будущего митрополита Таллинского и всей Эстонии Корнилия. – М.С.), а мальчиком-служкой – сына Алешу.
В лагерном бараке священникам выделяли комнату или просто отгораживали закуток. Там они устанавливали походный Престол, на котором и совершались богослужения. Многие пленные изъявляли желание принять Крещение. Особенно жалко было детей: перепуганных, голодных. С одним из таких, Василием Ермаковым, Алексей познакомился ближе. Мальчик попал в лагерь вместе с младшей сестренкой Варварой. Они представились детьми священника Василия Веревкина, также оказавшегося в плену. На самом деле они были его чадами духовными. Впрочем, для администрации лагеря отец Василий эту деталь не уточнял, что, в конечном итоге, и спасло детей. Родом все трое были из Орловской области, в разгар битвы на Курской дуге попали в гитлеровскую облаву и оказались в концлагере. Михаил Александрович и другие таллинские священники, узнав о трагической судьбе собрата, начали хлопотать об освобождении священника и его семьи, включив в нее на свой страх и риск малолетних брата и сестру Ермаковых. В итоге в праздник Покрова Пресвятой Богородицы все они обрели свободу. После войны Василий Ермаков вместе с Алексеем учились в Ленинградской Духовной семинарии, а затем в Духовной академии. Спасенный мальчик стал настоятелем храма во имя Серафима Саровского, протоиереем Василием – одним из самых маститых и уважаемых священнослужителей Санкт-Петербурга...
22 сентября 1944 года в Таллин вернулась советская власть. Звон колоколов закрытого на время оккупации Александро-Невского собора возвестил о поражении гитлеровцев. Митрополит Таллинский и всей Эстонии Александр (Паулус), а вместе с ним и практически все члены Синода бежали в Германию вместе с отступающей немецкой армией. На родине остался единственный канонический иерарх – архиепископ Павел. Он принял на себя временное управление Таллинской и Эстонской епархией и энергично приступил к восстановлению полноценной жизни епархии. Не остался в стороне от дел и Алеша. Владыка Павел давно заметил этого благовоспитанного отрока, по достоинству оценил его участие в окормлении узников гитлеровских лагерей. Так пятнадцатилетний Алексей стал старшим иподиаконом у архиепископа Павла.
Постриг Алексея Ридигера состоялся 3 марта 1961 года в Троицком соборе Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Через полгода в знакомом с детства Александро-Невском кафедральном соборе он был наречен во епископа Таллинского и Эстонского. На раку с мощами Преподобного Сергия Радонежского были положены два жребия: с именами Святителя Алексия и Преподобного Сергия. Ридигер вытянул жребий, сохранивший ему собственное имя.
Причина быстрого карьерного роста молодых священников в те хрущевские времена – это так называемая демографическая пустота, которая, к несчастью, образовалась в кадрах Русской Православной Церкви после известных драматических событий 1917 года. Очень многие священнослужители – цвет Русской Православной Церкви – были замучены, расстреляны, сосланы в лагеря, откуда уже не вернулись. К началу 60-х в Русской Православной Церкви оставалось совсем немного архипастырей, обладавших систематической богословской подготовкой, полученной ими еще до 1918 года. Православию хронически не хватало как простых священнослужителей, так и иерархов...
И хотя значительная часть жизни и пасторской деятельности Алексея Ридигера была связана с советской историей, однако ген несоветскости оказался неистребимым. К любым поворотам судьбы он всегда относился спокойно. Но тут, пожалуй, дело не только в характере. Промысел Божий обнаруживается, как правило, со временем. И временные тяготы могут оказаться лишь вехой на пути, порой весьма полезной.
Таким был для него и непростой эпизод, о котором вспоминают нечасто. Сам Патриарх Алексий рассказывает его так: «17 декабря 1985 года я совершил поступок, который стал поворотным в моей судьбе: направил письмо новому Генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Сергеевичу Горбачеву, где просил пересмотреть явно устаревшее законодательство о религиозных объединениях. До Горбачева мое письмо дошло, он велел разослать его всем членам политбюро, но одновременно Совет по делам религий указал, что поднимать такие вопросы пока не следует. Реакция властей была вполне советской: Синод отстранил меня от должности управляющего делами и назначил на Ленинградскую кафедру. Впрочем, такой поворот судьбы я не воспринял болезненно. Напротив, считаю, что четыре года, проведенные мной на Ленинградской кафедре, стали одними из самых светлых в жизни. Ведь на моих глазах происходило возрождение церковной жизни в уникальной по своей истории епархии. К тому же за мной сохранилось управление и Таллинской епархией, поскольку православное духовенство Эстонии просило, чтобы я не оставлял их. Таким образом, под моим окормлением оказался почти весь Северо-Запад страны, где требовалось восстановить нормальную церковную жизнь. И это было по мне...»
Ген несоветскости, по-видимому, сработал и во времена, когда решалась дальнейшая судьба советского народа. Только человек, не ведающий врожденного страха перед абсурдными по сути, рабскими по существу запретами, мог противостоять тоталитарной системе. Таковым и оказался священнослужитель Алексей Ридигер, с 7 июня 1990 года (10.06.1990 – интронизация) – Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
Избрание Патриархом митрополита Алексия стало неожиданным для многих, в том числе и для него самого. Вспоминая то время, Патриарх Алексий говорит, что, отправляясь на Поместный собор, собранный в экстренном порядке после кончины главы Русской Церкви патриарха Пимена, даже не предполагал для себя возможности избрания на Первосвятительский престол. Только после Архиерейского собора, который прошел накануне открытия Поместного, где он неожиданно для себя получил большинство голосов собравшихся архиереев, подумал: «Есть опасность, что чаша сия меня может и не миновать».
В чем же видел для себя опасность Первосвященства владыка Алексий? Он сам отвечает на этот вопрос: «Опасность – потому, что, будучи 22 года Управляющим делами Московской Патриархии при Святейших Алексии I и Пимене, я прекрасно знал, насколько тяжел крест Патриаршего служения. Но я положился на волю Божию: если будет воля Господня на мое Патриаршество, то, видимо, Он даст и силы».
Так сложились обстоятельства, что тот судьбоносный для Русской Церкви Собор оказался совершенно свободным от какого-либо давления со стороны светской власти. Причем произошло это достаточно внезапно, прямо перед выборами представители государства покинули заседание...
«Надо было видеть лица некоторых из собравшихся, – вспоминает Патриарх Алексий. – Они были растеряны, потому что привыкли жить, действовать, делать выбор в условиях несвободы. А ведь свобода не только благо, но и ответственность. Кому-то она оказывается тяжела».
Начальником церковного штаба по проведению Поместного Собора 1990 года был нынешний митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир. Он рассказывает: «Отнюдь не митрополит Алексий, а совсем другой иерарх проводил тогда предвыборную кампанию и уже примерял на себя Патриарший омофор. Ставленником Совета по делам религий (без ведома СДР шагу не мог ступить священнослужитель в Советском Союзе. – М.С.) на высший церковный пост являлся тогдашний митрополит Киевский, а ныне – извергнутый из лона Православия раскольник Филарет (Денисенко). Это был властный, вальяжный, красноречивый архиерей... После кончины Святейшего Патриарха Пимена именно Денисенко сделался Местоблюстителем Патриаршего престола, председательствовал всюду, где только можно, в общем, первенствовал... А как он хлопотал о том, чтобы из всех проектов знаков Патриаршего достоинства был принят самый роскошный и дорогостоящий... Тогда я позволил себе спросить у него: «Владыка, а что вы так беспокоитесь – вдруг не станете Патриархом?» Но он был почему-то уверен, что иначе и быть не может. И вот, Духом Святым и Поместным Собором был избран Святейший Патриарх Алексий II – не только не «самый послушный», а самый строптивый из виднейших иерархов Русской Церкви, тот самый, которого СДР так старательно старалось задвинуть куда-нибудь подальше от центра Московской Патриархии.
Силы тьмы, как известно, ничего не забывают и не прощают. Против новоизбранного Первосвятителя СДР тут же организовали клеветническую кампанию в печати. Были сфабрикованы и подброшены на Запад якобы секретные материалы в виде пресловутых протоколов Фурова – Плеханова – бывших чекистов, которые «бывшими», как известно, не бывают. Цель акции была очевидна: поразить пастыря, чтобы рассеялись овцы... Позже один из деятелей спецслужб проговорился и о частной задаче этой операции: не допустить взаимопонимания русской эмиграции с Русской Православной Церковью в отечестве... С удивительным смирением и мужеством претерпел Святейший Патриарх Алексий II поднятую вокруг его имени клеветническую кампанию. Не позволил себе ни одного резкого слова, вступал в объяснения лишь тогда, когда затрагивали не его лично, а всю Русскую Церковь. Хулители просчитались: когда осела поднятая ими муть, уважение к Патриарху стало почти всеобщим».
Патриарх был наречен в честь святителя митрополита Алексия, в честь одного из самых почитаемых на Руси святых. Как и святитель в свое время, Алексий II, ставший Предстоятелем Русской Православной Церкви в переломный для истории России момент, много сделал для возрождения России. Это был период мучительного поиска нравственных ориентиров, и в том, что и обществу, и Церкви удалось избежать раскола, сохранить единство, – огромная личная заслуга Патриарха. Недаром же говорят, что служение Патриарха Алексия II – это время возрождения Русской Церкви, которое уже сегодня называют «вторым крещением Руси».
«К нашему Патриарху могут по-разному относиться: кто-то любить, кто-то считать политическим оппонентом, конкурентом... Но личность его, несомненно, воспринимается как личность религиозного лидера мирового масштаба, – говорит один из ближайших сотрудников Патриарха Алексия, руководитель издания сразу двух энциклопедий – Православной и Большой Российской Сергей Кравец. – Сегодня масштаб личности нашего Патриарха соответствует нашим мечтам о том, какой может быть Россия.
Мои представления о той роли, которая выпала нашему Патриарху, и о его предназначении основаны на понимании Божиего промысла. Сохранение Русской Церкви, по моему глубокому убеждению, – это милость Бога и забота Бога о народе. Не о государстве. У меня нет такого представления, что Господь заботится о политических и государственных устройствах. Это – дело кесарево. Но забота о сохранении Церкви и жизни народной – это забота Божия. И поэтому нет никакой случайности, что именно этот человек стал во главе нашей Церкви в этот момент. У меня абсолютно четкое ощущение, что призвание нынешнего Патриарха было именно призванием Божиим».
Что еще можно добавить к этим словам? Только присоединиться.
Михаил СЕРДЮКОВ
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
