«Отец русской томографии»
Коллеги и в шутку, и всерьез называют его «отцом русской томографии». Спорить с ним бесполезно, ибо он – авторитет в лучевой диагностике непререкаемый. Мне говорили: профессор Терновой – диагност от Бога. Родился в Одессе 13 октября 1948 года в семье медиков. А потому своими первыми учителями считает родителей. После школы поступил в Одесский мединститут, потом – в аспирантуру. Вскоре молодого кандидата наук приметил начальник IV Главного медицинского управления союзного Минздрава, будущий министр здравоохранения СССР Евгений Чазов и пригласил в Москву вести совершенно новое направление – компьютерную томографию. Сегодня лауреат Государственной премии СССР, академик РАМН, профессор Сергей ТЕРНОВОЙ – руководитель отдела томографии Института клинической кардиологии им. А.Л. Мясникова в ЦКБ Главного медицинского управления Управделами Президента РФ.
Коллеги и в шутку, и всерьез называют его «отцом русской томографии». Спорить с ним бесполезно, ибо он – авторитет в лучевой диагностике непререкаемый. Мне говорили: профессор Терновой – диагност от Бога. Родился в Одессе 13 октября 1948 года в семье медиков. А потому своими первыми учителями считает родителей. После школы поступил в Одесский мединститут, потом – в аспирантуру. Вскоре молодого кандидата наук приметил начальник IV Главного медицинского управления союзного Минздрава, будущий министр здравоохранения СССР Евгений Чазов и пригласил в Москву вести совершенно новое направление – компьютерную томографию. Сегодня лауреат Государственной премии СССР, академик РАМН, профессор Сергей ТЕРНОВОЙ – руководитель отдела томографии Института клинической кардиологии им. А.Л. Мясникова в ЦКБ Главного медицинского управления Управделами Президента РФ. – Диагностикой я увлекся еще на студенческой скамье, в научном кружке кафедры рентгенологии одесского мединститута, – начал Сергей Константинович. – В 1974 году, как аспирант кафедры, стажировался в Москве. Ну и однажды поехал на выставку медицинского оборудования. Здесь увидел фильм о рентгеновской компьютерной томографии, изобретенной в Англии в 1972 году. Конечно, был поражен и восхищен новыми возможностями диагностики. Думаю, эти впечатления и определили мою судьбу.
В 1977 году в «правительственной» ЦКБ планировали поставить компьютерный томограф для исследования всего тела. Несколько приглашенных специалистов отказались от решения этой задачи – ведь результат был непредсказуем. И тогда Евгений Иванович Чазов предложил эту работу мне. Я с радостью согласился. К тому времени у меня уже накопилось несколько печатных работ по томографии, и я в некотором роде чувствовал себя знатоком.
А начать пришлось… с фундамента. Вместе со всеми строил помещение, заливал и выравнивал бетон, проводил электрокабели, доставал и изучал медицинскую литературу. Наконец, в 1978 году мы установили прибор. Конечно, это была наша общая победа. Как сейчас помню, он стоил тогда 600 тысяч долларов, или 550 тысяч рублей.
Уже в 1979 году применение компьютерной томографии для диагностики доказало свою революционность – создатели метода получили Нобелевскую премию. В дальнейшем я часто встречался с одним из его авторов – сэром Годфри Хаунсфилдом из Великобритании.
– Что представляет собой сегодня лучевая диагностика в России?
– Отвечу так: это очень хорошо разработанная дисциплина и мощный инструмент выявления болезней. Закуплено и трудится во благо здоровью людей около 1500 компьютерных томографов разных видов и типов. Половина – в системе Минздравсоцразвития, половина – в ведомственных и частных лечебных учреждениях. В Москве их не менее 200.
Мы научились очень многому с тех пор, как установили первый томограф и даже не знали, как к нему подступиться. Ведь не было абсолютно никакой литературы. А были высокопоставленные пациенты, которых надо было обследовать без проволочек: генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, председатель Совмина Алексей Николаевич Косыгин, члены Политбюро, министры, выдающиеся военачальники, деятели науки и культуры. Можете представить, какая на нас лежала ответственность?
Работая заведующим отделением ЦКБ, я уже в те годы начал вырабатывать и прививать своим сотрудникам главный принцип диагностики – ни с кем, даже с самым высокопоставленным пациентом, не играть в кошки-мышки, а говорить правду. И о его болезни, и о степени ее опасности, и что его может ожидать при ее развитии.
– А почему диагностическая аппаратура у вас в основном зарубежная? Отечественные аналоги компьютерных томографов хуже?
– Их вообще нет. Никаких. Прошло 30 лет, как мы установили первый в стране импортный компьютерный томограф, и много воды утекло. Советский Союз стал общепризнанным лидером в освоении космоса и ядерной физики. Мы запустили на орбиту Земли пилотируемую станцию «Мир», произвели испытания системы «Буран-Энергия», отправляли корабли к Марсу и Венере. А в производстве компьютерных томографов не продвинулись ни на шаг. Более 25 лет назад я подписал техническое задание одному из «закрытых» предприятий Росатома под Челябинском на изготовление такого аппарата. Однако до сих пор у них ничего путного не получилось.
– Звучит невероятно. Почему эта вроде несложная рентгеновская установка оказалась нашим конструкторам «не по зубам»?
– У нас оборонка всегда получала столько средств и ресурсов, сколько было нужно для создания определенного «изделия» – будь то бомба или спутник. Однако медицинская техника, как это ни парадоксально прозвучит, сложнее военно-космической. По степени ответственности. Ведь речь идет о человеческой жизни. Допустим, сгорела при старте ракета или потерялась в безбрежных просторах Вселенной. Здесь только финансовые и престижные потери. Но если «наврал» диагностический прибор – для пациента это может обернуться катастрофой. Врач или не обнаружит болезнь, или «увидит» совсем другую.
– По вашим наблюдениям, у нас свыше 40 процентов с трудом купленной за границей дорогущей медтехники простаивает. Почему?!
– По самым разным причинам. Что касается компьютерных томографов, то они, как я уже говорил, очень дороги. Раз мы сами их не производим, то и ремонтировать не можем. Через год окончился гарантийный срок – и мы попадаем в полную зависимость от фирмы-изготовителя. А она просто-напросто не разрешает нам ремонт и обслуживание своей аппаратуры. Только своими специалистами. Однако заключить с производителем контракт на обслуживание сложно не только из-за дороговизны – в медицинских учреждениях даже нет такой строки финансирования!
Понимая это, любой главврач начинает беречь томограф (как и любой другой сложный аппарат). Потому что знает: «сядет» рентгеновская трубка – пиши пропало. Она стоит от 50 до 100 тысяч евро, и никто их ему не даст. Вот почему с огромным трудом заполучив дорогостоящий прибор, он не эксплуатирует его даже на 50 процентов. Вдруг понадобится исследование какому-то сложному больному, или большому начальнику, или коммерсанту, который не пожалеет никаких денег. Или случись проверка – главврача просто накажут, если у него обнаружится неработоспособный аппарат. Вот и простаивает машина, которая стоит миллионы евро.
К примеру, даже в Москве невозможно с трех часов пятницы до утра понедельника сделать компьютерную томографию. Все везде закрыто. А при инфарктах и инсультах счет нередко идет на минуты. В свое время Минздрав издал приказ о том, чтобы все сложное дорогостоящее оборудование работало в две смены каждый день, включая субботу. Его никто не отменял, но он «забыт». Хорошо бы его вспомнить.
Кстати, об этом я недавно рассказал нашему министру здравоохранения и социального развития Татьяне Голиковой, которая приезжала на празднование 250-летия Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова, где я заведую кафедрой лучевой диагностики. Мне показалось, что министр точно понимает ситуацию.
По моему убеждению, России рано или поздно придется начать производство своих компьютерных томографов и другой сложной медицинской техники и расширить подготовку кадров для работы на них. И чем раньше, тем лучше. При этом надо быстрее исправить допущенную в отношении врачебного корпуса страны несправедливость, когда по национальному проекту «Здоровье» зарплату подняли только участковым терапевтам и педиатрам, обидев всех других профильных специалистов. В то же время я выступаю за сертификацию каждого конкретного врача, а не лечебного учреждения в целом. Вывешивать такой сертификат в рамочке в рабочем кабинете, чтобы пациент видел заслуги, квалификацию и возможности эскулапа, к которому он пришел на прием.
– Бытует мнение, что компьютерная томография небезвредна. Насколько сильно рентгеновское облучение, которое получает человек?
– Оно незначительно, и риск заболеть от такого облучения очень невелик. Вероятность – около нуля. В любом случае польза от вовремя выявленного заболевания, которое можно успешно лечить, тысячекратно превышает риск от лучевой нагрузки.
Однажды перед исследованием спрашивает меня пациентка: «Не вредна такая процедура?» А я ей в ответ: «Где же вы так прекрасно загорели?» Отвечает: «В Турции за 10 дней». «А по лучевой нагрузке, – поясняю, – один день на пляже – это доза одного обследования на компьютерном томографе. Хотя на Западе шоколадный загар давно не в моде». Удивленно подняла брови…
Еще раз хочу подчеркнуть: современная лучевая диагностика приносит значительную пользу человеку, если он вовремя, полностью и регулярно обследуется. И здесь очень важна настроенность каждого из нас на сохранение собственного здоровья. Надо любить себя, понимая, что жизнь дается один раз. И не нужно ждать, когда «жареный петух клюнет».
Беседовал
Александр ГОЛОВЕНКО
В 1977 году в «правительственной» ЦКБ планировали поставить компьютерный томограф для исследования всего тела. Несколько приглашенных специалистов отказались от решения этой задачи – ведь результат был непредсказуем. И тогда Евгений Иванович Чазов предложил эту работу мне. Я с радостью согласился. К тому времени у меня уже накопилось несколько печатных работ по томографии, и я в некотором роде чувствовал себя знатоком.
А начать пришлось… с фундамента. Вместе со всеми строил помещение, заливал и выравнивал бетон, проводил электрокабели, доставал и изучал медицинскую литературу. Наконец, в 1978 году мы установили прибор. Конечно, это была наша общая победа. Как сейчас помню, он стоил тогда 600 тысяч долларов, или 550 тысяч рублей.
Уже в 1979 году применение компьютерной томографии для диагностики доказало свою революционность – создатели метода получили Нобелевскую премию. В дальнейшем я часто встречался с одним из его авторов – сэром Годфри Хаунсфилдом из Великобритании.
– Что представляет собой сегодня лучевая диагностика в России?
– Отвечу так: это очень хорошо разработанная дисциплина и мощный инструмент выявления болезней. Закуплено и трудится во благо здоровью людей около 1500 компьютерных томографов разных видов и типов. Половина – в системе Минздравсоцразвития, половина – в ведомственных и частных лечебных учреждениях. В Москве их не менее 200.
Мы научились очень многому с тех пор, как установили первый томограф и даже не знали, как к нему подступиться. Ведь не было абсолютно никакой литературы. А были высокопоставленные пациенты, которых надо было обследовать без проволочек: генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, председатель Совмина Алексей Николаевич Косыгин, члены Политбюро, министры, выдающиеся военачальники, деятели науки и культуры. Можете представить, какая на нас лежала ответственность?
Работая заведующим отделением ЦКБ, я уже в те годы начал вырабатывать и прививать своим сотрудникам главный принцип диагностики – ни с кем, даже с самым высокопоставленным пациентом, не играть в кошки-мышки, а говорить правду. И о его болезни, и о степени ее опасности, и что его может ожидать при ее развитии.
– А почему диагностическая аппаратура у вас в основном зарубежная? Отечественные аналоги компьютерных томографов хуже?
– Их вообще нет. Никаких. Прошло 30 лет, как мы установили первый в стране импортный компьютерный томограф, и много воды утекло. Советский Союз стал общепризнанным лидером в освоении космоса и ядерной физики. Мы запустили на орбиту Земли пилотируемую станцию «Мир», произвели испытания системы «Буран-Энергия», отправляли корабли к Марсу и Венере. А в производстве компьютерных томографов не продвинулись ни на шаг. Более 25 лет назад я подписал техническое задание одному из «закрытых» предприятий Росатома под Челябинском на изготовление такого аппарата. Однако до сих пор у них ничего путного не получилось.
– Звучит невероятно. Почему эта вроде несложная рентгеновская установка оказалась нашим конструкторам «не по зубам»?
– У нас оборонка всегда получала столько средств и ресурсов, сколько было нужно для создания определенного «изделия» – будь то бомба или спутник. Однако медицинская техника, как это ни парадоксально прозвучит, сложнее военно-космической. По степени ответственности. Ведь речь идет о человеческой жизни. Допустим, сгорела при старте ракета или потерялась в безбрежных просторах Вселенной. Здесь только финансовые и престижные потери. Но если «наврал» диагностический прибор – для пациента это может обернуться катастрофой. Врач или не обнаружит болезнь, или «увидит» совсем другую.
– По вашим наблюдениям, у нас свыше 40 процентов с трудом купленной за границей дорогущей медтехники простаивает. Почему?!
– По самым разным причинам. Что касается компьютерных томографов, то они, как я уже говорил, очень дороги. Раз мы сами их не производим, то и ремонтировать не можем. Через год окончился гарантийный срок – и мы попадаем в полную зависимость от фирмы-изготовителя. А она просто-напросто не разрешает нам ремонт и обслуживание своей аппаратуры. Только своими специалистами. Однако заключить с производителем контракт на обслуживание сложно не только из-за дороговизны – в медицинских учреждениях даже нет такой строки финансирования!
Понимая это, любой главврач начинает беречь томограф (как и любой другой сложный аппарат). Потому что знает: «сядет» рентгеновская трубка – пиши пропало. Она стоит от 50 до 100 тысяч евро, и никто их ему не даст. Вот почему с огромным трудом заполучив дорогостоящий прибор, он не эксплуатирует его даже на 50 процентов. Вдруг понадобится исследование какому-то сложному больному, или большому начальнику, или коммерсанту, который не пожалеет никаких денег. Или случись проверка – главврача просто накажут, если у него обнаружится неработоспособный аппарат. Вот и простаивает машина, которая стоит миллионы евро.
К примеру, даже в Москве невозможно с трех часов пятницы до утра понедельника сделать компьютерную томографию. Все везде закрыто. А при инфарктах и инсультах счет нередко идет на минуты. В свое время Минздрав издал приказ о том, чтобы все сложное дорогостоящее оборудование работало в две смены каждый день, включая субботу. Его никто не отменял, но он «забыт». Хорошо бы его вспомнить.
Кстати, об этом я недавно рассказал нашему министру здравоохранения и социального развития Татьяне Голиковой, которая приезжала на празднование 250-летия Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова, где я заведую кафедрой лучевой диагностики. Мне показалось, что министр точно понимает ситуацию.
По моему убеждению, России рано или поздно придется начать производство своих компьютерных томографов и другой сложной медицинской техники и расширить подготовку кадров для работы на них. И чем раньше, тем лучше. При этом надо быстрее исправить допущенную в отношении врачебного корпуса страны несправедливость, когда по национальному проекту «Здоровье» зарплату подняли только участковым терапевтам и педиатрам, обидев всех других профильных специалистов. В то же время я выступаю за сертификацию каждого конкретного врача, а не лечебного учреждения в целом. Вывешивать такой сертификат в рамочке в рабочем кабинете, чтобы пациент видел заслуги, квалификацию и возможности эскулапа, к которому он пришел на прием.
– Бытует мнение, что компьютерная томография небезвредна. Насколько сильно рентгеновское облучение, которое получает человек?
– Оно незначительно, и риск заболеть от такого облучения очень невелик. Вероятность – около нуля. В любом случае польза от вовремя выявленного заболевания, которое можно успешно лечить, тысячекратно превышает риск от лучевой нагрузки.
Однажды перед исследованием спрашивает меня пациентка: «Не вредна такая процедура?» А я ей в ответ: «Где же вы так прекрасно загорели?» Отвечает: «В Турции за 10 дней». «А по лучевой нагрузке, – поясняю, – один день на пляже – это доза одного обследования на компьютерном томографе. Хотя на Западе шоколадный загар давно не в моде». Удивленно подняла брови…
Еще раз хочу подчеркнуть: современная лучевая диагностика приносит значительную пользу человеку, если он вовремя, полностью и регулярно обследуется. И здесь очень важна настроенность каждого из нас на сохранение собственного здоровья. Надо любить себя, понимая, что жизнь дается один раз. И не нужно ждать, когда «жареный петух клюнет».
Беседовал
Александр ГОЛОВЕНКО
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
