Нам ли с вами Родину делить?..
Когда слышишь слова «государственная граница», перед глазами как-то само собой возникают пограничные столбы, тихо жужжащая под напряжением слабых токов «система», хирургически аккуратно распаханная контрольно-следовая полоса. А настороженные пограничники в потаенном дремучем секрете днем и ночью зорко высматривают крадущиеся с «той» стороны тени… Можно перебить номера на оружии. Можно напечатать фальшивые деньги. Можно сработать «липовые» документы. Государственную границу подделать нельзя. Она всегда настороженная, суровая и… настоящая.
Когда слышишь слова «государственная граница», перед глазами как-то само собой возникают пограничные столбы, тихо жужжащая под напряжением слабых токов «система», хирургически аккуратно распаханная контрольно-следовая полоса. А настороженные пограничники в потаенном дремучем секрете днем и ночью зорко высматривают крадущиеся с «той» стороны тени… Можно перебить номера на оружии. Можно напечатать фальшивые деньги. Можно сработать «липовые» документы. Государственную границу подделать нельзя. Она всегда настороженная, суровая и… настоящая. …Влажную луговину неровно обрывает темный острозубый ельник. Убегающая в таинственную лесную глушь безлюдная дорога. На окраине заболоченного лужка – одинокий, Бог весть откуда взявшийся столб, увенчанный кудлатой шапкой гнезда аиста.
Белоснежный красавец, культовая славянская птица, обосновался со своим семейством на самой границе. Сразу и не скажешь, как его звать-величать на этой заболоченной луговине, – «аист» или «бусел». Да и здесь, где проходит государственная граница, с точностью до метра, никто, наверное, и не скажет.
Позади – витебский Лиозно, впереди – смоленская Рудня. Высоко сидит аист-пограничник, далеко видит…
В России некоего былинно-размашистого звучания – «Брянщина», «Смоленщина» – удостаиваются на бытовом уровне никак не меньше, чем областные или краевые громады. Видимо, сказываются наши бесконечные просторы. В Беларуси же размашистого суффикса «щина» удостаиваются самые маленькие, почти безлюдные районы. Такой вот почет на этой земле к малой родине. Что ж, здравствуй, цветочная Лиозненщина!..
Райцентр Витебской области Лиозно по праву может считаться полноценным городом. По крайней мере, с нашей, российской точки зрения, все к этому располагает: и аккуратные чистенькие улочки, и ухоженные домики в мягких пастельных тонах, и кипенное разноцветье клумб, которые, кажется, тут повсюду. Именно про такие городки говорят, что в них радостно жить. Однако население Лиозно вместе со всем районом – всего-то 19 400 душ. Поэтому и называется Лиозно «всего-навсего» городским поселком.
– Наша Лиозненщина – земля совершенно особая, – с гордостью говорит председатель райисполкома Михаил Пинчук. – Это земля белорусского пограничья, земля, достойная поклонения. Кто только ни пытался огнем и мечом утвердить здесь свое господство: и «Великая армия» Наполеона, и гитлеровские захватчики. И всякий раз лиозненская земля горела под ногами завоевателей.
Именно отсюда, с лиозненской земли, в 1944-м начиналась победоносная операция советских войск «Багратион» по освобождению Белой Руси. Двадцать семь тысяч советских воинов отдали жизни в девятимесячных боях за свободу этого маленького кусочка белорусской земли.
С незапамятных времен Лиозненщина считается воротами в Беларусь с востока. Но с востока белорусы никогда не ждали беды. И вот сейчас мы шагаем на восток, в Смоленщину, в Руднянский район. Шумит ветер в соснах, приветливо кланяются полевые цветы, а в голове крутятся стихи белорусского поэта, каким-то чудным, непостижимым образом самопереводящиеся, ложащиеся на русский язык:
«Тут что ни шаг –
легенда, сказка,
Седых веков везде отсвет.
Звучат слова тут:
«Калi ласка!»,
«Добро пожаловать!» –
в ответ.
Кончается Лиозненщина, и дальше нам приходится спешиваться. Прогулка пешком – единственный, пожалуй, признак приграничья. Причина проста – за въезд автотранспорта на сопредельную территорию необходимо оформлять автостраховку. Около трех тысяч российских рублей в год – деньги в этих местах с обеих сторон немаленькие.
А вот и единственное напоминание о государственной границе – таможенный терминал посреди леса. Терминал российский – белорусы свой давным-давно убрали. Собственно, этот забытый Богом терминал как раз и наблюдает за наличием пресловутых автостраховок. Увидев «безлошадную» группу пешеходов, сонный таможенник издали разрешительно машет рукой и скрывается в своей будке. С подъемом шлагбаума возиться не надо – и так пройдем.
За оставшимся позади шлагбаумом окружающий пейзаж как-то неуловимо меняется. Сразу и не поймешь – вроде все те же сосны, все те же сиренево-желтые разливы вездесущего иван-чая. И только немного позже, к досаде и стыду своему, понимаешь, что тебя окружает то, что еще в русской классике было принято именовать «мерзостью запустения». Куда подевалась ровная, размеченная дорога, аккуратные палисады, окошенные обочины? Полусъеденное обступающим лесом асфальтовое колдобье да глухой перестук дятла в глубоком лесу. Честно говоря, немного неуютно и как-то неловко. Мы уже за границей, бредем по матушке-России.
До первой российской деревушки с причудливым названием Узгорки – пара километров по щербатой лесной дороге.
Такое ощущение, что этой земли не коснулся бег веков, и попадаешь в самую настоящую Русь Изначальную: дремучая глухомань, безлюдье, заросшие неистребимым борщевиком поля. Да и сами Узгорки обозначаются из буйного лесного владычества лишь потемневшими от времени влажными крышами.
Центр еще теплящейся в Узгорках жизни – крохотный магазин райпо. У распахнутой двери магазина неспешно разгружается «иж»-каблучок. Товар нехитрый – хлеб, консервы, минералка, конфетки-бараночки – районная Рудня сельчан явно не балует, не заваливает особыми разносолами.
Хозяйка торговой точки Наталья Евгеньевна Решетникова работает здесь уже тридцать лет. Она, что называется, – «и жнец, и швец, и на дуде игрец»: и продавец, и экспедитор, и заведующая, и сторож. Чувствуется, что относится Наталья Евгеньевна к своему делу неформально, с любовью: чего стоит хотя бы маленькая полочка с потрепанными книгами в магазине, такая импровизированная библиотечка на доверии. Любой из селян может прийти, взять книжку почитать без всяких записей и формуляров. Народ книжки берет регулярно, регулярно и возвращает.
Наталья Евгеньевна – белоруска, родом из Орши, как попала сюда тридцать лет назад по распределению на работу, так и осталась, вышла замуж. Муж, Михаил, кстати, и оказался водителем того самого «каблучка», что привез товары в сельский райпо.
– Да какая же у нас граница? – улыбается Наталья Решетникова, – так, одно слово. С обеих сторон – кумовья, сватья, братья и сестры. Да и просто друзья: в любой дом заходи – получишь и стол, и кров. Вот только жаль, что-то все-таки уходит. Например, раньше наша детвора в школу в лиозненские Колышки учиться бегала, а сейчас перестали: слишком разная стала программа.
Примерно то же самое не без горечи говорят и бывшие учительницы местной школы. Одна сейчас на пенсии, другая работает на ферме. Перестроечное лихолетье не пощадило школу в Узгорках, оставив в разросшихся бурьянах полуразрушенное школьное здание, зияющее подслеповатыми пустыми глазницами выбитых окон…
Ученые-этнологи утверждают, что культурная специфика пограничных земель формируется веками. Государственная граница рассекает территорию с переходными чертами культуры и размытым этническим самосознанием населения. Провести черту между проживающими по соседству народами практически невозможно. Слишком сильно взаимное проникновение народов, населяющих приграничье в течение многих столетий. Этнографическому своеобразию региона нанесли огромные людские и материальные потери во время Великой Отечественной войны. Естественная преемственность поколений оказалась если не полностью, то в значительной степени прерванной. Но, как ни парадоксально, новым цементирующим материалом российско-белорусского приграничья осталась именно память о войне – слишком кровавый и неизгладимый след оставила она у наших народов…
Председатель Лиозненского районного Совета депутатов Тамара Дриленок говорит, что с россиянами, которые проживают по соседству с лиозненцами, но по ту сторону границы, их в первую очередь объединяет одна историческая память. Немые свидетели этой памяти – братские кладбища и могилы, каменные мемориалы с сотнями, тысячами имен и фамилий солдат Великой Отечественной стоят у дорог Витебщины и Смоленщины За памятниками регулярно ухаживают, подновляют их, приносят цветы. Мы гордимся, что Лиозно – первый городок на Витебщине, над которым 10 октября 1943 года взвился красный флаг. По приказу Верховного Главнокомандующего пять воинских частей и соединений за проявленный героизм в боях получили почетное наименование «Лиозненские». На территории Лиозненского района сегодня – сотни памятников и обелисков погибшим советским воинам, среди которых – любовно ухоженное кладбище в деревне Стасево, где покоятся 156 офицеров, погибших при освобождении нашей общей земли. Здесь и могила уроженца Курганской области России, Героя Советского Союза Тимофея Орлова, именем которого названы улицы в Кургане и Лиозно.
Наш путь лежит назад, в приграничную с Руднянским районом деревню Колышки.
Пограничная лиозненская деревушка Колышки еще в начале прошлого века была еврейским местечком. Первые евреи поселились здесь на рубеже XIII-XIV веков. На древней карте из Витебска в Смоленск дорога проходила как раз через Колышки. Местный учитель истории Константин Иванов рассказывает, что как раз через Колышки во времена Екатерины Великой проходил ценз еврейской черты оседлости.
Люди рассказывают о богатой и трагической истории Колышек. Всякие времена здесь знали. Когда-то в Колышках процветало купечество и предпринимательство. Торговцы отправляли лен аж на Ригу. Было развито мебельное ремесло. Но в период Гражданской войны здесь погибло 70 процентов еврейского населения, около двух тысяч человек. В память этой трагедии стоит знак у деревенской дороги. В Колышках в те лихие времена даже ходили собственные деньги – боны, которые печатали для того, чтобы купить товары первой необходимости и хоть как-то выжить. Но самый черный день Колышек случился в октябре 1942-го, когда фашисты выгнали всех жителей из домов, деревню подожгли, а всех местных евреев расстреляли в Адаменской роще…
А сегодняшняя приграничная ситуация где-то грустная, где-то по-человечески понятная. Что там говорить – у соседей-белорусов порядка больше…
– Косим-пашем на российской территории, можно сказать, неофициально, – говорит председатель Лиозненского райисполкома Михаил Пинчук. – Просто с соседями у нас хорошие человеческие отношения. Помогаем друг другу. Земля у нас и по структуре почвы, и по контурности полей далеко не самая лучшая. Тяжелые суглинки если засушит – все в комках, если зальет – не заедешь никакой техникой. А в России – другая ситуация: там поля изначально получше наших, но из-за нехватки техники они не могут их в полной мере обработать. Не успевают сено скосить, сенаж заложить. Вот мы как можем и помогаем своей техникой. Хотя хорошо было бы для большегрузных машин отменить международный сертификат техосмотра. Ведь даже мне при посещении соседнего Руднянского района на служебной машине нужно оформить временный ввоз транспортного средства, а это и денежные расходы, и минут сорок «убитого» времени.
…Механизаторы мнутся, покуривают, поглядывая один на другого. Вроде как неудобно наших смоленских «мужиков» подставлять – ведь у каждого на «той» стороне друзья, кумовья, браты да сваты.
– Помогаем, конечно, – наконец нехотя, с чувством какой-то неловкости говорит механизатор Виталий Ломоносенко. – Там же у них как только колхозы разогнали – всю технику растащили по дворам, где она благополучно и загнулась. Поля не то что бурьяном, кое-где уже даже мелколесьем заросли, смотреть больно. Вот и ездим туда поля обрабатывать, сенаж закладываем, половину им, а половину к себе увозим…
Здесь мужики хорошо помнят Валерия Василькова – еще бы, вместе в Колышках в школе учились. Теперь он фермерствует в Руднянском районе Смоленщины. Проблемы те же – убийственное безлюдье, все надежды – на бывших одноклассников с Лиозненщины.
Но пора прощаться. Нас ждет Могилевщина – еще один стежок на приграничных стежках-дорожках.
Прощай, город Витебск! Знаешь, чем ты запомнился больше всего? Не своей гордой стариной, не хирургической чистотой улиц, не задумчивыми Двиной и Лучесой. Больше всего ты запомнился небесными голубыми васильками, которые бабушки продают на каждом углу. А если очень понравишься, то могут и так отдать. За то, что человек хороший…
Прежде чем сделать очередной стежок через границу, на этот раз с Могилевской земли, надо сказать несколько слов об этом городе-воине, занимающем отдельное, почетное место в ратной истории Государства Российского.
Удивительна судьба этого самого восточного областного центра Беларуси! Именно здесь, на Могилевщине, в далеком 1708 году впервые получил по зубам от русской армии тогдашний «сотрясатель Европы» Карл ХII, здесь нашла вечный покой немалая часть «великой армии» Наполеона, здесь в Первую мировую войну долгое время находилась Ставка Верховного главнокомандования во главе с последним русским императором.
А в июле 1941-го наши здесь, перед Могилевым, по-настоящему «уперлись».
...Он закончил навсегда свой «дранг нах остен» здесь, на Буйничском поле перед Могилевом. Серый немецкий танк Т-III, с крестом на борту и уныло повисшей пушкой. И стоит он здесь не гордо, как взлетающая с постамента «тридцатьчетверка», а в назидание своим далеким потомкам, с напутствием, чтобы больше никогда не ходили с огнем и мечом на эту землю.
Двадцать три дня в страшном июле сорок первого продолжалась героическая оборона Могилева. Двадцать три дня фашисты раз за разом откатывались от твердыни над Днепром, оставляя за собой трупы своих «сверхчеловеков» и чадящие коробки подбитых танков. Здесь обессмертила себя 172-я стрелковая дивизия полковника Романова.
А много лет после войны Могилев стал жертвой поганой статистики. Кремлевские старцы посчитали, что для маленькой Беларуси три города-героя – слишком много. Есть, мол, уже Минск и Брест. Поэтому героический Могилев наградили «всего лишь» орденом Отечественной войны.
Отсюда до российского приграничья – сотня километров. Аккуратное шоссе ныряет в туманные низины, взлетает на пологие зеленые холмы. Ни одного заброшенного, заросшего чертополохом поля. Все по-хозяйски убрано, собрано, обихожено. Впереди лежит город с былинным именем Мстиславль.
– До границы отсюда – 9 километров, – говорит председатель Мстиславльского райисполкома Олег Чикида, – протяженность ее – 98 километров. И все, как говорится, лесом. Ближайшие наши российские соседи – Хиславичский район Смоленской области. В этом году, как и прежде, оказываем им помощь в уборке урожая. Чего греха таить, программа возрождения села работает у нас значительно лучше, чем у вас, в России. Хотя бы потому, что у нас, в Беларуси, намного чаще обновляется сельскохозяйственная техника, в хозяйства поступают новые образцы. Вообще, район у нас аграрный, люди на земле трудиться умеют и любят. Только при СССР 11 мстиславльцев стали Героями Социалистического Труда, 43 человека получили орден Ленина.
В кабинете председателя райисполкома висит герб города и района: в белом поле бегущий червленый волк, над которым из тучи выходит карающая рука с мечом.
Дружба дружбой, а карать есть кого: соседские коробейники с суррогатами «Кирюша» и «Максимка», предлагаемыми за копейки местным «синякам», просто задолбали. Подобная коммерция пресекается в Мстиславле железной рукой, той самой, что выходит с мечом из грозовой тучи. Грустно и то, что нам рассказали в местном СПК им. Чапаева. Здесь на подкорм бычков из соседних смоленских Хиславичей регулярно привозится по шестнадцать тонн браги. Смоляне отдают бесплатно – отходы местного спиртзавода утилизировать – себе дороже. «Хотя бы могли и сами бычков на откорм завести», – недоуменно говорит директор мстиславльского хозяйства…
Что ж, поедем на границу.
В здешних местах пограничная дорога упирается в ныне безлюдный населенный пункт Пустынки, старинный Успенский монастырь, построенный еще во времена оны. Дальше – Монастырщенский район Смоленщины.
Здесь все дышит духом времен. Многое видели монастырские стены, многое знают. Увы, сегодня вид монастырских построек уныл: полуобрушившийся кирпич, зияющие пустоты. Но и здесь теплится жизнь: в отремонтированных кельях живут монахи, территория монастыря тщательно убрана, везде посажены цветы.
В одной из келий на стене непостижимым образом проявился мироточащий лик Иисуса Христа, перед которым ежечасно молятся монахи.
От монастырской стены до российской границы – считанные метры. Под горкой – родник, место многочисленного паломничества. Говорят, что здешняя вода помогает от многих недугов.
А граница здесь будничная и… какая-то домашняя. Через густой орешник журчит неширокий ручей, шириной не более полтора метра. Через болотистые берега переброшена кривая жердочка. Легкое балансирование – и ты в России. Впрочем, этими партизанскими тропами не ходят даже вездесущие мальчишки. И вправду – зачем идти через болотистый ручей, когда можно чинно прикатить в Беларусь на велосипеде?..
Трое ребят прикатили в Успенский монастырь на источник из Монастырщенского района Смоленщины. Женя, Женечка и Яна. Побросали в придорожных кустах велосипеды и двинулись к монастырским воротам. Ездят сюда ребята из соседней смоленской деревушки часто, потому как «вода тутошняя целебную силу имеет, от всяких болезней исцеляет. А если с молитвой в купели искупаешься, то здоровым будешь целый год…» «Мамка-то не ругает?» – «Какое!.. Мы ж тут рядышком. К тому же недурным ведь делом заниматься ездим!..»
Лукавят, конечно, ребята… Наверняка мамка отпустила за конфетами в сельпо, а никак не в «заграничное турне». Хотя чего там говорить – наверняка поездки монастырщинской детворы в Пустынки, на загадочные развалины и святые источники, – секрет Полишинеля. Но на всякий случай ребята стесняются фотографироваться для газеты на фоне приграничной стелы – мало ли что, вдруг до мамки дойдет…
Наш путь лежит в соседний с Мстиславлем приграничный район Беларуси – Горецкий. Здесь соседи – все та же Монастырщина и Красненский район Смоленщины.
Горки – удивительный город! Здесь причудливо переплелись столетия.
– Первые письменные сведения о территории нынешнего Горецкого района относятся к XII столетию, – говорит заместитель председателя горисполкома Наталья Корнеева. – Тогда наша земля входила в состав Смоленского княжества. Полтора века спустя здесь утвердилось Великое княжество Литовское. «Устав о вольностях», пожалованный Горкам в начале XVII века, дал мощный импульс для развития ремесел. Вскоре Горки прослыли знатным ремесленным центром, в котором трудились мастера свыше двадцати профессий. Во время Северной войны в Горках останавливался царь Петр I. Холм, где тогда располагался шатер государя, ныне зовется Петровой горкой. А с 1772 года наша земля перешла под сень российского двуглавого орла. Самые страшные испытания выпали на долю нашего района во время Великой Отечественной войны. Район был практически уничтожен: оккупанты сожгли 110 деревень, убили и замучали свыше восьми тысяч мирных граждан…
Горки сегодня поднялись как птица Феникс из пепла. Когда идешь по тихим, аккуратным, тенистым улочкам, невозможно поверить в многострадальную историю этой земли, возрождавшуюся раз за разом.
Особая гордость Горок – Белорусская государственная сельскохозяйственная академия – старейшее и многопрофильное крупнейшее высшее учебное заведение аграрного профиля среди стран СНГ и Европы. Основанная в 1840 году, она стала первым в России аграрным учреждением, где ее участникам давалось высшее агрономическое образование. Здесь готовили агрономов и управителей для казенных и частных имений. Вскоре Земледельческая школа в Горках была преобразована в земледельческий институт с четырехлетним сроком обучения. Она стала первым в России сельскохозяйственным вузом «с правом университета». Да и было за что. В Горках было создано первое в мире учебно-опытное поле, сконструирован первый (!) в мире прототип зерноуборочного комбайна, заложен первый в России дренаж. Словом, университетский статус дорогого стоит! Кажется, сегодня есть о чем задуматься руководителям нашей высшей школы, прежде чем присваивать очередному новоявленному коммерческому вузу статус академии или университета…
Когда идешь по Горкам, даже как-то не верится, что столичная колоннада главного корпуса академии, солидные, основательные учебные здания – все это находится в тридцатитысячном городке восточной Беларуси.
Отсюда до границы с Россией – каких-то 27 километров. Если лесами, полями, то и ближе. Тесные связи с приграничными Красным и Монастырщиной у горичан никогда не ослабевали, даже в период «парада суверенитетов» недоброй памяти девяностых.
Россияне – желанные гости на посвященном началу жатвы празднике «Зажинки», когда первый комбайн символически прокладывает первую убранную полосу в хлебном поле, а механизаторам торжественно, с надеждой и назиданием, вручается каравай из зерна прошлогоднего урожая.
Кроме непосредственных соседей дружат Горки и с москвичами: район связывают добрые и сердечные отношения с районом Перово Восточного административного округа российской столицы. Ежегодно устраиваются совместные ярмарки, друзья обмениваются коллективами искусств. Совсем недавно на традиционном фестивале «Славянский карагод» юные перовчане из ансамбля «Топотушки» стали одними из победителей…
Иголочка с ниточкой может нырять из России в Беларусь и обратно бессчетное количество раз, здесь сотни, тысячи стежек-дорожек. Наша общая задача – холить их и лелеять, беречь, чтобы ни одна не заросла бурьяном.
Светлана Дединкина,
Виктор Кубеко,
Александр Чудаков,
наши спецкоры
Фото авторов
Российско-белорусское приграничье
Специальный выпуск № 33 (221) 14 – 20 августа 2008 г.
Белоснежный красавец, культовая славянская птица, обосновался со своим семейством на самой границе. Сразу и не скажешь, как его звать-величать на этой заболоченной луговине, – «аист» или «бусел». Да и здесь, где проходит государственная граница, с точностью до метра, никто, наверное, и не скажет.
Позади – витебский Лиозно, впереди – смоленская Рудня. Высоко сидит аист-пограничник, далеко видит…
В России некоего былинно-размашистого звучания – «Брянщина», «Смоленщина» – удостаиваются на бытовом уровне никак не меньше, чем областные или краевые громады. Видимо, сказываются наши бесконечные просторы. В Беларуси же размашистого суффикса «щина» удостаиваются самые маленькие, почти безлюдные районы. Такой вот почет на этой земле к малой родине. Что ж, здравствуй, цветочная Лиозненщина!..
Райцентр Витебской области Лиозно по праву может считаться полноценным городом. По крайней мере, с нашей, российской точки зрения, все к этому располагает: и аккуратные чистенькие улочки, и ухоженные домики в мягких пастельных тонах, и кипенное разноцветье клумб, которые, кажется, тут повсюду. Именно про такие городки говорят, что в них радостно жить. Однако население Лиозно вместе со всем районом – всего-то 19 400 душ. Поэтому и называется Лиозно «всего-навсего» городским поселком.
– Наша Лиозненщина – земля совершенно особая, – с гордостью говорит председатель райисполкома Михаил Пинчук. – Это земля белорусского пограничья, земля, достойная поклонения. Кто только ни пытался огнем и мечом утвердить здесь свое господство: и «Великая армия» Наполеона, и гитлеровские захватчики. И всякий раз лиозненская земля горела под ногами завоевателей.
Именно отсюда, с лиозненской земли, в 1944-м начиналась победоносная операция советских войск «Багратион» по освобождению Белой Руси. Двадцать семь тысяч советских воинов отдали жизни в девятимесячных боях за свободу этого маленького кусочка белорусской земли.
С незапамятных времен Лиозненщина считается воротами в Беларусь с востока. Но с востока белорусы никогда не ждали беды. И вот сейчас мы шагаем на восток, в Смоленщину, в Руднянский район. Шумит ветер в соснах, приветливо кланяются полевые цветы, а в голове крутятся стихи белорусского поэта, каким-то чудным, непостижимым образом самопереводящиеся, ложащиеся на русский язык:
«Тут что ни шаг –
легенда, сказка,
Седых веков везде отсвет.
Звучат слова тут:
«Калi ласка!»,
«Добро пожаловать!» –
в ответ.
Кончается Лиозненщина, и дальше нам приходится спешиваться. Прогулка пешком – единственный, пожалуй, признак приграничья. Причина проста – за въезд автотранспорта на сопредельную территорию необходимо оформлять автостраховку. Около трех тысяч российских рублей в год – деньги в этих местах с обеих сторон немаленькие.
А вот и единственное напоминание о государственной границе – таможенный терминал посреди леса. Терминал российский – белорусы свой давным-давно убрали. Собственно, этот забытый Богом терминал как раз и наблюдает за наличием пресловутых автостраховок. Увидев «безлошадную» группу пешеходов, сонный таможенник издали разрешительно машет рукой и скрывается в своей будке. С подъемом шлагбаума возиться не надо – и так пройдем.
За оставшимся позади шлагбаумом окружающий пейзаж как-то неуловимо меняется. Сразу и не поймешь – вроде все те же сосны, все те же сиренево-желтые разливы вездесущего иван-чая. И только немного позже, к досаде и стыду своему, понимаешь, что тебя окружает то, что еще в русской классике было принято именовать «мерзостью запустения». Куда подевалась ровная, размеченная дорога, аккуратные палисады, окошенные обочины? Полусъеденное обступающим лесом асфальтовое колдобье да глухой перестук дятла в глубоком лесу. Честно говоря, немного неуютно и как-то неловко. Мы уже за границей, бредем по матушке-России.
До первой российской деревушки с причудливым названием Узгорки – пара километров по щербатой лесной дороге.
Такое ощущение, что этой земли не коснулся бег веков, и попадаешь в самую настоящую Русь Изначальную: дремучая глухомань, безлюдье, заросшие неистребимым борщевиком поля. Да и сами Узгорки обозначаются из буйного лесного владычества лишь потемневшими от времени влажными крышами.
Центр еще теплящейся в Узгорках жизни – крохотный магазин райпо. У распахнутой двери магазина неспешно разгружается «иж»-каблучок. Товар нехитрый – хлеб, консервы, минералка, конфетки-бараночки – районная Рудня сельчан явно не балует, не заваливает особыми разносолами.
Хозяйка торговой точки Наталья Евгеньевна Решетникова работает здесь уже тридцать лет. Она, что называется, – «и жнец, и швец, и на дуде игрец»: и продавец, и экспедитор, и заведующая, и сторож. Чувствуется, что относится Наталья Евгеньевна к своему делу неформально, с любовью: чего стоит хотя бы маленькая полочка с потрепанными книгами в магазине, такая импровизированная библиотечка на доверии. Любой из селян может прийти, взять книжку почитать без всяких записей и формуляров. Народ книжки берет регулярно, регулярно и возвращает.
Наталья Евгеньевна – белоруска, родом из Орши, как попала сюда тридцать лет назад по распределению на работу, так и осталась, вышла замуж. Муж, Михаил, кстати, и оказался водителем того самого «каблучка», что привез товары в сельский райпо.
– Да какая же у нас граница? – улыбается Наталья Решетникова, – так, одно слово. С обеих сторон – кумовья, сватья, братья и сестры. Да и просто друзья: в любой дом заходи – получишь и стол, и кров. Вот только жаль, что-то все-таки уходит. Например, раньше наша детвора в школу в лиозненские Колышки учиться бегала, а сейчас перестали: слишком разная стала программа.
Примерно то же самое не без горечи говорят и бывшие учительницы местной школы. Одна сейчас на пенсии, другая работает на ферме. Перестроечное лихолетье не пощадило школу в Узгорках, оставив в разросшихся бурьянах полуразрушенное школьное здание, зияющее подслеповатыми пустыми глазницами выбитых окон…
Ученые-этнологи утверждают, что культурная специфика пограничных земель формируется веками. Государственная граница рассекает территорию с переходными чертами культуры и размытым этническим самосознанием населения. Провести черту между проживающими по соседству народами практически невозможно. Слишком сильно взаимное проникновение народов, населяющих приграничье в течение многих столетий. Этнографическому своеобразию региона нанесли огромные людские и материальные потери во время Великой Отечественной войны. Естественная преемственность поколений оказалась если не полностью, то в значительной степени прерванной. Но, как ни парадоксально, новым цементирующим материалом российско-белорусского приграничья осталась именно память о войне – слишком кровавый и неизгладимый след оставила она у наших народов…
Председатель Лиозненского районного Совета депутатов Тамара Дриленок говорит, что с россиянами, которые проживают по соседству с лиозненцами, но по ту сторону границы, их в первую очередь объединяет одна историческая память. Немые свидетели этой памяти – братские кладбища и могилы, каменные мемориалы с сотнями, тысячами имен и фамилий солдат Великой Отечественной стоят у дорог Витебщины и Смоленщины За памятниками регулярно ухаживают, подновляют их, приносят цветы. Мы гордимся, что Лиозно – первый городок на Витебщине, над которым 10 октября 1943 года взвился красный флаг. По приказу Верховного Главнокомандующего пять воинских частей и соединений за проявленный героизм в боях получили почетное наименование «Лиозненские». На территории Лиозненского района сегодня – сотни памятников и обелисков погибшим советским воинам, среди которых – любовно ухоженное кладбище в деревне Стасево, где покоятся 156 офицеров, погибших при освобождении нашей общей земли. Здесь и могила уроженца Курганской области России, Героя Советского Союза Тимофея Орлова, именем которого названы улицы в Кургане и Лиозно.
Наш путь лежит назад, в приграничную с Руднянским районом деревню Колышки.
Пограничная лиозненская деревушка Колышки еще в начале прошлого века была еврейским местечком. Первые евреи поселились здесь на рубеже XIII-XIV веков. На древней карте из Витебска в Смоленск дорога проходила как раз через Колышки. Местный учитель истории Константин Иванов рассказывает, что как раз через Колышки во времена Екатерины Великой проходил ценз еврейской черты оседлости.
Люди рассказывают о богатой и трагической истории Колышек. Всякие времена здесь знали. Когда-то в Колышках процветало купечество и предпринимательство. Торговцы отправляли лен аж на Ригу. Было развито мебельное ремесло. Но в период Гражданской войны здесь погибло 70 процентов еврейского населения, около двух тысяч человек. В память этой трагедии стоит знак у деревенской дороги. В Колышках в те лихие времена даже ходили собственные деньги – боны, которые печатали для того, чтобы купить товары первой необходимости и хоть как-то выжить. Но самый черный день Колышек случился в октябре 1942-го, когда фашисты выгнали всех жителей из домов, деревню подожгли, а всех местных евреев расстреляли в Адаменской роще…
А сегодняшняя приграничная ситуация где-то грустная, где-то по-человечески понятная. Что там говорить – у соседей-белорусов порядка больше…
– Косим-пашем на российской территории, можно сказать, неофициально, – говорит председатель Лиозненского райисполкома Михаил Пинчук. – Просто с соседями у нас хорошие человеческие отношения. Помогаем друг другу. Земля у нас и по структуре почвы, и по контурности полей далеко не самая лучшая. Тяжелые суглинки если засушит – все в комках, если зальет – не заедешь никакой техникой. А в России – другая ситуация: там поля изначально получше наших, но из-за нехватки техники они не могут их в полной мере обработать. Не успевают сено скосить, сенаж заложить. Вот мы как можем и помогаем своей техникой. Хотя хорошо было бы для большегрузных машин отменить международный сертификат техосмотра. Ведь даже мне при посещении соседнего Руднянского района на служебной машине нужно оформить временный ввоз транспортного средства, а это и денежные расходы, и минут сорок «убитого» времени.
…Механизаторы мнутся, покуривают, поглядывая один на другого. Вроде как неудобно наших смоленских «мужиков» подставлять – ведь у каждого на «той» стороне друзья, кумовья, браты да сваты.
– Помогаем, конечно, – наконец нехотя, с чувством какой-то неловкости говорит механизатор Виталий Ломоносенко. – Там же у них как только колхозы разогнали – всю технику растащили по дворам, где она благополучно и загнулась. Поля не то что бурьяном, кое-где уже даже мелколесьем заросли, смотреть больно. Вот и ездим туда поля обрабатывать, сенаж закладываем, половину им, а половину к себе увозим…
Здесь мужики хорошо помнят Валерия Василькова – еще бы, вместе в Колышках в школе учились. Теперь он фермерствует в Руднянском районе Смоленщины. Проблемы те же – убийственное безлюдье, все надежды – на бывших одноклассников с Лиозненщины.
Но пора прощаться. Нас ждет Могилевщина – еще один стежок на приграничных стежках-дорожках.
Прощай, город Витебск! Знаешь, чем ты запомнился больше всего? Не своей гордой стариной, не хирургической чистотой улиц, не задумчивыми Двиной и Лучесой. Больше всего ты запомнился небесными голубыми васильками, которые бабушки продают на каждом углу. А если очень понравишься, то могут и так отдать. За то, что человек хороший…
Прежде чем сделать очередной стежок через границу, на этот раз с Могилевской земли, надо сказать несколько слов об этом городе-воине, занимающем отдельное, почетное место в ратной истории Государства Российского.
Удивительна судьба этого самого восточного областного центра Беларуси! Именно здесь, на Могилевщине, в далеком 1708 году впервые получил по зубам от русской армии тогдашний «сотрясатель Европы» Карл ХII, здесь нашла вечный покой немалая часть «великой армии» Наполеона, здесь в Первую мировую войну долгое время находилась Ставка Верховного главнокомандования во главе с последним русским императором.
А в июле 1941-го наши здесь, перед Могилевым, по-настоящему «уперлись».
...Он закончил навсегда свой «дранг нах остен» здесь, на Буйничском поле перед Могилевом. Серый немецкий танк Т-III, с крестом на борту и уныло повисшей пушкой. И стоит он здесь не гордо, как взлетающая с постамента «тридцатьчетверка», а в назидание своим далеким потомкам, с напутствием, чтобы больше никогда не ходили с огнем и мечом на эту землю.
Двадцать три дня в страшном июле сорок первого продолжалась героическая оборона Могилева. Двадцать три дня фашисты раз за разом откатывались от твердыни над Днепром, оставляя за собой трупы своих «сверхчеловеков» и чадящие коробки подбитых танков. Здесь обессмертила себя 172-я стрелковая дивизия полковника Романова.
А много лет после войны Могилев стал жертвой поганой статистики. Кремлевские старцы посчитали, что для маленькой Беларуси три города-героя – слишком много. Есть, мол, уже Минск и Брест. Поэтому героический Могилев наградили «всего лишь» орденом Отечественной войны.
Отсюда до российского приграничья – сотня километров. Аккуратное шоссе ныряет в туманные низины, взлетает на пологие зеленые холмы. Ни одного заброшенного, заросшего чертополохом поля. Все по-хозяйски убрано, собрано, обихожено. Впереди лежит город с былинным именем Мстиславль.
– До границы отсюда – 9 километров, – говорит председатель Мстиславльского райисполкома Олег Чикида, – протяженность ее – 98 километров. И все, как говорится, лесом. Ближайшие наши российские соседи – Хиславичский район Смоленской области. В этом году, как и прежде, оказываем им помощь в уборке урожая. Чего греха таить, программа возрождения села работает у нас значительно лучше, чем у вас, в России. Хотя бы потому, что у нас, в Беларуси, намного чаще обновляется сельскохозяйственная техника, в хозяйства поступают новые образцы. Вообще, район у нас аграрный, люди на земле трудиться умеют и любят. Только при СССР 11 мстиславльцев стали Героями Социалистического Труда, 43 человека получили орден Ленина.
В кабинете председателя райисполкома висит герб города и района: в белом поле бегущий червленый волк, над которым из тучи выходит карающая рука с мечом.
Дружба дружбой, а карать есть кого: соседские коробейники с суррогатами «Кирюша» и «Максимка», предлагаемыми за копейки местным «синякам», просто задолбали. Подобная коммерция пресекается в Мстиславле железной рукой, той самой, что выходит с мечом из грозовой тучи. Грустно и то, что нам рассказали в местном СПК им. Чапаева. Здесь на подкорм бычков из соседних смоленских Хиславичей регулярно привозится по шестнадцать тонн браги. Смоляне отдают бесплатно – отходы местного спиртзавода утилизировать – себе дороже. «Хотя бы могли и сами бычков на откорм завести», – недоуменно говорит директор мстиславльского хозяйства…
Что ж, поедем на границу.
В здешних местах пограничная дорога упирается в ныне безлюдный населенный пункт Пустынки, старинный Успенский монастырь, построенный еще во времена оны. Дальше – Монастырщенский район Смоленщины.
Здесь все дышит духом времен. Многое видели монастырские стены, многое знают. Увы, сегодня вид монастырских построек уныл: полуобрушившийся кирпич, зияющие пустоты. Но и здесь теплится жизнь: в отремонтированных кельях живут монахи, территория монастыря тщательно убрана, везде посажены цветы.
В одной из келий на стене непостижимым образом проявился мироточащий лик Иисуса Христа, перед которым ежечасно молятся монахи.
От монастырской стены до российской границы – считанные метры. Под горкой – родник, место многочисленного паломничества. Говорят, что здешняя вода помогает от многих недугов.
А граница здесь будничная и… какая-то домашняя. Через густой орешник журчит неширокий ручей, шириной не более полтора метра. Через болотистые берега переброшена кривая жердочка. Легкое балансирование – и ты в России. Впрочем, этими партизанскими тропами не ходят даже вездесущие мальчишки. И вправду – зачем идти через болотистый ручей, когда можно чинно прикатить в Беларусь на велосипеде?..
Трое ребят прикатили в Успенский монастырь на источник из Монастырщенского района Смоленщины. Женя, Женечка и Яна. Побросали в придорожных кустах велосипеды и двинулись к монастырским воротам. Ездят сюда ребята из соседней смоленской деревушки часто, потому как «вода тутошняя целебную силу имеет, от всяких болезней исцеляет. А если с молитвой в купели искупаешься, то здоровым будешь целый год…» «Мамка-то не ругает?» – «Какое!.. Мы ж тут рядышком. К тому же недурным ведь делом заниматься ездим!..»
Лукавят, конечно, ребята… Наверняка мамка отпустила за конфетами в сельпо, а никак не в «заграничное турне». Хотя чего там говорить – наверняка поездки монастырщинской детворы в Пустынки, на загадочные развалины и святые источники, – секрет Полишинеля. Но на всякий случай ребята стесняются фотографироваться для газеты на фоне приграничной стелы – мало ли что, вдруг до мамки дойдет…
Наш путь лежит в соседний с Мстиславлем приграничный район Беларуси – Горецкий. Здесь соседи – все та же Монастырщина и Красненский район Смоленщины.
Горки – удивительный город! Здесь причудливо переплелись столетия.
– Первые письменные сведения о территории нынешнего Горецкого района относятся к XII столетию, – говорит заместитель председателя горисполкома Наталья Корнеева. – Тогда наша земля входила в состав Смоленского княжества. Полтора века спустя здесь утвердилось Великое княжество Литовское. «Устав о вольностях», пожалованный Горкам в начале XVII века, дал мощный импульс для развития ремесел. Вскоре Горки прослыли знатным ремесленным центром, в котором трудились мастера свыше двадцати профессий. Во время Северной войны в Горках останавливался царь Петр I. Холм, где тогда располагался шатер государя, ныне зовется Петровой горкой. А с 1772 года наша земля перешла под сень российского двуглавого орла. Самые страшные испытания выпали на долю нашего района во время Великой Отечественной войны. Район был практически уничтожен: оккупанты сожгли 110 деревень, убили и замучали свыше восьми тысяч мирных граждан…
Горки сегодня поднялись как птица Феникс из пепла. Когда идешь по тихим, аккуратным, тенистым улочкам, невозможно поверить в многострадальную историю этой земли, возрождавшуюся раз за разом.
Особая гордость Горок – Белорусская государственная сельскохозяйственная академия – старейшее и многопрофильное крупнейшее высшее учебное заведение аграрного профиля среди стран СНГ и Европы. Основанная в 1840 году, она стала первым в России аграрным учреждением, где ее участникам давалось высшее агрономическое образование. Здесь готовили агрономов и управителей для казенных и частных имений. Вскоре Земледельческая школа в Горках была преобразована в земледельческий институт с четырехлетним сроком обучения. Она стала первым в России сельскохозяйственным вузом «с правом университета». Да и было за что. В Горках было создано первое в мире учебно-опытное поле, сконструирован первый (!) в мире прототип зерноуборочного комбайна, заложен первый в России дренаж. Словом, университетский статус дорогого стоит! Кажется, сегодня есть о чем задуматься руководителям нашей высшей школы, прежде чем присваивать очередному новоявленному коммерческому вузу статус академии или университета…
Когда идешь по Горкам, даже как-то не верится, что столичная колоннада главного корпуса академии, солидные, основательные учебные здания – все это находится в тридцатитысячном городке восточной Беларуси.
Отсюда до границы с Россией – каких-то 27 километров. Если лесами, полями, то и ближе. Тесные связи с приграничными Красным и Монастырщиной у горичан никогда не ослабевали, даже в период «парада суверенитетов» недоброй памяти девяностых.
Россияне – желанные гости на посвященном началу жатвы празднике «Зажинки», когда первый комбайн символически прокладывает первую убранную полосу в хлебном поле, а механизаторам торжественно, с надеждой и назиданием, вручается каравай из зерна прошлогоднего урожая.
Кроме непосредственных соседей дружат Горки и с москвичами: район связывают добрые и сердечные отношения с районом Перово Восточного административного округа российской столицы. Ежегодно устраиваются совместные ярмарки, друзья обмениваются коллективами искусств. Совсем недавно на традиционном фестивале «Славянский карагод» юные перовчане из ансамбля «Топотушки» стали одними из победителей…
Иголочка с ниточкой может нырять из России в Беларусь и обратно бессчетное количество раз, здесь сотни, тысячи стежек-дорожек. Наша общая задача – холить их и лелеять, беречь, чтобы ни одна не заросла бурьяном.
Светлана Дединкина,
Виктор Кубеко,
Александр Чудаков,
наши спецкоры
Фото авторов
Российско-белорусское приграничье
Специальный выпуск № 33 (221) 14 – 20 августа 2008 г.
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
