Под токование глухарей
Граница между этими деревушками проходит по территории кладбища. Общего, потому что на нем издавна хоронят людей всех близлежащих сел – Прудок, Дорохи, Рудня, Дубокрай. Первые три находятся на белорусской стороне границы в Городокском районе, Дубокрай – на российской, в Невельском. Их и сейчас многое связывает – разветвленные родственные связи, общие знакомые, обычаи, память.
Граница между этими деревушками проходит по территории кладбища. Общего, потому что на нем издавна хоронят людей всех близлежащих сел – Прудок, Дорохи, Рудня, Дубокрай. Первые три находятся на белорусской стороне границы в Городокском районе, Дубокрай – на российской, в Невельском. Их и сейчас многое связывает – разветвленные родственные связи, общие знакомые, обычаи, память. Глубинка на границе несет на себе и одну общую печаль – деревни медленно пустеют. Старики принимают это как должное. Они не жалуются – не привыкли. Но остались в этих местах и настоящие патриоты своей малой родины, натуры, сильные духом и богатые душой. Эти люди тонко чувствуют природу, знают каждый камень на поле, каждое дерево в бору. Тем более что природа сохранила здесь свой неповторимый колорит и девственность. Вдали от урбанизированных центров в этих местах пресса цивилизации даже не чувствуется, окружение буйствует красками и удивляет ландшафтами. Здесь действительно отдыхаешь душой.
Хранитель «Сурмино»
У пенсионера Владимира Лукича Якушевича есть одна, понятная только близким людям привычка: всякий раз на рассвете дня своего рождения – 1 мая – выбирается Лукич в сосновый бор послушать токование глухарей. Без них-то, глухарей, грустно ему встречать новый год своей жизни. Всю жизнь посвятил Якушевич тому, чтобы сохранить лесные богатства здесь, на самом краю Беларуси, на севере Городокского района. 36 лет отработал лесничим, а теперь, говорит он не без гордости, дело свое передал в надежные руки – сыну Сергею. На Городоччине лесничих Якушевичей – целая династия. Отец Лукича тоже был лесником в соседней Меже.
Заказник «Сурмино» расположен в верховьях реки Оболь, правого притока Западной Двины. В уникальном лесо-болотно-озерном ландшафте затерялись озера Белое и Черное, мелководное Исса. Но для рыболовов наибольший интерес представляет озеро Ордово. Рыбачат на нем как россияне, так и белорусы. Здесь многолюдно в любую пору года. За заветным уловом неистовые владельцы удочек и спиннингов добираются по труднопроходимой лесной дороге. Граница проходит по самой кромке большого озера, которое арендует организация из Невеля. Страсть гонит рыбака в Невель, за 25 километров от Езерища, за оформлением путевки.
– Наши рыболовные правила значительно отличаются от российских, – поясняет Антонина Колца. – Был такой курьезный случай. Егерьская служба рыболовного хозяйства Невельского района установила в лесу на нашей стороне временный пункт сбора платежей, чтобы брать плату с каждого, кто направляется на российское озеро Ордово. Тогда городокские егеря возмутились: а почему россияне с расчехленными ружьями бродят по нашему лесу?! Ведь по белорусским правилам, нахождение на территории охотхозяйства с расчехленными ружьями приравнивается к охоте. Пришлось изымать оружие… Инцидент таким образом был исчерпан: ружья россиянам вернули, но больше они к нашим рыбакам претензий не имеют.
Владимир Якушевич, знающий в округе всех рыболовов и охотников (как-никак председатель их местной общественной организации), убежден, что на пограничной территории должен править один принцип – принцип кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!»
В свое время приходилось Лукичу правдами и неправдами спасать здешние леса от вырубок, чтобы сохранить бор для потомков. Вспоминает, как была когда-то в лесном хозяйстве компания – тополя сажать. Может, где-то это и нужно было, но не в Езерищанском лесничестве, в котором тополя отродясь не росли. Лесники пошли на компромисс: решили высадить четыре ряда тополей, а четыре – елей. В итоге лоси тополиную поросль съели, а ценные хвойные породы выросли и до сих пор радуют глаз.
В округе Якушевича называют хранителем «Сурмино». В заказнике ему знакома каждая тропинка. Но душа у пенсионера невольно болит, когда нет порядка в лесных владениях. Сколько трудяги-лесники обустраивают мест отдыха со скамейками, беседками на полянках. Но все это радует туриста очень недолго. Всегда найдется тот, кто все это сломает. А богатство и красоту в лесу надо лелеять! С сожалением говорит Лукич о том, что в России ликвидировали лесхозы. Случился лесной пожар на пограничье. Белорусские лесники тотчас примчались тушить, а российские арендаторы и не спешили вовсе.
Природа границ не знает. Да и временщиков не терпит. Заказник «Сурмино» – тому подтверждение.
Скромное обаяние Блиновых
Дом Алексея и Тамары Блиновых часто полон гостей. В деревне Рудня они – представители сельской интеллигенции, которую в этих краях можно, как говорится, по пальцам перечесть. А ведь всего каких-то лет 20 назад жизнь в Рудне била ключом. А переулок, на котором стоит усадьба Блиновых, все в шутку звали Университетским, потому что здесь жили только учителя. Школьный спортзал по вечерам не вмещал всех желающих для занятий спортом. Теперь же в школе учится всего 24 ученика. И если, не дай Бог, школу закроют, как это стало в соседней Газьбе, деревня умрет совсем…
В день моего приезда в Рудне хоронили молодого человека, ушедшего из жизни добровольно. Старушки, закусив губу, жалобно кивали головой: мол, от безысходности… Молодежь тут не задерживается, сбегает.
Так почему же задержались Блиновы? Тамара – учительница, преподает математику и географию. Алексей, бывший егерь, сейчас начальник поста весогабаритного контроля «Езерище» транспортной инспекции.
– В 50-е мои родители переехали сюда из Ленинградской области, – рассказывает Алексей. – В соседней деревне Дорохи сейчас осталась одна тетя Матрена, родители похоронены на том самом кладбище, что на российской стороне. В старом отцовском доме до сих пор стоит ткацкий станок. У тетки Матрены дети и внуки по всей России разъехались, вплоть до Сахалина. Правда, отчий дом не забывают, приезжают. Зимой – сын из Пскова, на лето – дочь из Питера.
Матрена Ивановна называет Алексея своим любимым племянником и главным помощником.
Родной брат Алексея живет в нескольких километрах от Рудни, но уже в российской деревне Дубокрай. По закону к нему по прямой дороге на легковой машине ехать нельзя. Только пешком. Но дорожки, по которым в юности они с братом бегали из Дорохов в Дубокрай на танцы, потихоньку зарастают.
Алексей же с Тамарой обзавелись хозяйством в Рудне. Дом стоял на болоте. Сколько песка и земли пришлось натаскать, чтобы обустроить подворье! Сад заложили, в котором сейчас даже виноград растет. Пруд благоустроили, рыбу разводят. Конечно, все это стоило немало трудов. Но теперь отсюда Алексей – ни ногой! Построил второй дом для приема гостей, где у камина собираются друзья-охотники. Поохотиться на дикого кабана или волка приезжают в Рудню даже из Минска. Как украшение гостевой комнаты висит на стене палитра известного белорусского художника Эдуарда Римаровича, который сам не раз бывал в гостях у Блиновых.
– Сюда, в верховья реки Ловать, приезжают не только любители охоты, но и ученые-биологи, – говорит Алексей Блинов. – Здесь, на базе в деревне Задрачье, они изучают популяцию американской норки и других грызунов. И все удивляются богатству нашей фауны.
По дороге к дому Блиновых проезжаешь мимо старых панских построек каменной кладки. Оказывается, когда-то здесь была мельница, конюшня и другие хозяйские постройки помещиков Рокоссовских. Екатерина ІІ после раздела Речи Посполитой подарила имение Дубокрай корнету Ивану Рокоссовскому. По некоторым сведениям, дважды Герой Советского Союза маршал Константин Рокоссовский мог родиться именно в этом родовом имении.
Теперь оставшееся историческое наследие Рокоссовских разъединяет государственная граница, но жизнь деревень объединяет людская память.
Аура Дорохов
Сейчас в Дорохах постоянно проживают всего шесть человек. Старожилу Матрене Ивановне Горбатенко, тете Алексея Блинова, – 91 год. Она одна поднимала на ноги четверых детей. Муж погиб в годы войны. Была председателем колхоза. И даже теперь, как только станет тепло, весь день на огороде. Алексей всегда говорит, что у тетки даже картофель вырастает всегда самый вкусный.
Матрена Ивановна сама и щей наварит, и кур покормит, и к автолавке сходит. Назад, конечно, сумку не принесет, надо, чтобы кто-то помог.
– Вот только скучно у нас в деревне, – горько сожалеет бабушка Матрена. – Одно – телевизор смотришь да почтальон раз в неделю из Рудни приходит. Почтальону-то 8 километров пешком идти. Хорошо, если кто на тракторе подвезет. А так возьми доберись.
Каждый раз Алексею она дает один и тот же наказ: если на кладбище поедешь, чтобы ее обязательно взял. На то самое кладбище, что на границе, у Дубокрая. Там ведь сегодня вся ее родня, вся ее добрая память.
Хранитель «Сурмино»
У пенсионера Владимира Лукича Якушевича есть одна, понятная только близким людям привычка: всякий раз на рассвете дня своего рождения – 1 мая – выбирается Лукич в сосновый бор послушать токование глухарей. Без них-то, глухарей, грустно ему встречать новый год своей жизни. Всю жизнь посвятил Якушевич тому, чтобы сохранить лесные богатства здесь, на самом краю Беларуси, на севере Городокского района. 36 лет отработал лесничим, а теперь, говорит он не без гордости, дело свое передал в надежные руки – сыну Сергею. На Городоччине лесничих Якушевичей – целая династия. Отец Лукича тоже был лесником в соседней Меже.
Заказник «Сурмино» расположен в верховьях реки Оболь, правого притока Западной Двины. В уникальном лесо-болотно-озерном ландшафте затерялись озера Белое и Черное, мелководное Исса. Но для рыболовов наибольший интерес представляет озеро Ордово. Рыбачат на нем как россияне, так и белорусы. Здесь многолюдно в любую пору года. За заветным уловом неистовые владельцы удочек и спиннингов добираются по труднопроходимой лесной дороге. Граница проходит по самой кромке большого озера, которое арендует организация из Невеля. Страсть гонит рыбака в Невель, за 25 километров от Езерища, за оформлением путевки.
– Наши рыболовные правила значительно отличаются от российских, – поясняет Антонина Колца. – Был такой курьезный случай. Егерьская служба рыболовного хозяйства Невельского района установила в лесу на нашей стороне временный пункт сбора платежей, чтобы брать плату с каждого, кто направляется на российское озеро Ордово. Тогда городокские егеря возмутились: а почему россияне с расчехленными ружьями бродят по нашему лесу?! Ведь по белорусским правилам, нахождение на территории охотхозяйства с расчехленными ружьями приравнивается к охоте. Пришлось изымать оружие… Инцидент таким образом был исчерпан: ружья россиянам вернули, но больше они к нашим рыбакам претензий не имеют.
Владимир Якушевич, знающий в округе всех рыболовов и охотников (как-никак председатель их местной общественной организации), убежден, что на пограничной территории должен править один принцип – принцип кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!»
В свое время приходилось Лукичу правдами и неправдами спасать здешние леса от вырубок, чтобы сохранить бор для потомков. Вспоминает, как была когда-то в лесном хозяйстве компания – тополя сажать. Может, где-то это и нужно было, но не в Езерищанском лесничестве, в котором тополя отродясь не росли. Лесники пошли на компромисс: решили высадить четыре ряда тополей, а четыре – елей. В итоге лоси тополиную поросль съели, а ценные хвойные породы выросли и до сих пор радуют глаз.
В округе Якушевича называют хранителем «Сурмино». В заказнике ему знакома каждая тропинка. Но душа у пенсионера невольно болит, когда нет порядка в лесных владениях. Сколько трудяги-лесники обустраивают мест отдыха со скамейками, беседками на полянках. Но все это радует туриста очень недолго. Всегда найдется тот, кто все это сломает. А богатство и красоту в лесу надо лелеять! С сожалением говорит Лукич о том, что в России ликвидировали лесхозы. Случился лесной пожар на пограничье. Белорусские лесники тотчас примчались тушить, а российские арендаторы и не спешили вовсе.
Природа границ не знает. Да и временщиков не терпит. Заказник «Сурмино» – тому подтверждение.
Скромное обаяние Блиновых
Дом Алексея и Тамары Блиновых часто полон гостей. В деревне Рудня они – представители сельской интеллигенции, которую в этих краях можно, как говорится, по пальцам перечесть. А ведь всего каких-то лет 20 назад жизнь в Рудне била ключом. А переулок, на котором стоит усадьба Блиновых, все в шутку звали Университетским, потому что здесь жили только учителя. Школьный спортзал по вечерам не вмещал всех желающих для занятий спортом. Теперь же в школе учится всего 24 ученика. И если, не дай Бог, школу закроют, как это стало в соседней Газьбе, деревня умрет совсем…
В день моего приезда в Рудне хоронили молодого человека, ушедшего из жизни добровольно. Старушки, закусив губу, жалобно кивали головой: мол, от безысходности… Молодежь тут не задерживается, сбегает.
Так почему же задержались Блиновы? Тамара – учительница, преподает математику и географию. Алексей, бывший егерь, сейчас начальник поста весогабаритного контроля «Езерище» транспортной инспекции.
– В 50-е мои родители переехали сюда из Ленинградской области, – рассказывает Алексей. – В соседней деревне Дорохи сейчас осталась одна тетя Матрена, родители похоронены на том самом кладбище, что на российской стороне. В старом отцовском доме до сих пор стоит ткацкий станок. У тетки Матрены дети и внуки по всей России разъехались, вплоть до Сахалина. Правда, отчий дом не забывают, приезжают. Зимой – сын из Пскова, на лето – дочь из Питера.
Матрена Ивановна называет Алексея своим любимым племянником и главным помощником.
Родной брат Алексея живет в нескольких километрах от Рудни, но уже в российской деревне Дубокрай. По закону к нему по прямой дороге на легковой машине ехать нельзя. Только пешком. Но дорожки, по которым в юности они с братом бегали из Дорохов в Дубокрай на танцы, потихоньку зарастают.
Алексей же с Тамарой обзавелись хозяйством в Рудне. Дом стоял на болоте. Сколько песка и земли пришлось натаскать, чтобы обустроить подворье! Сад заложили, в котором сейчас даже виноград растет. Пруд благоустроили, рыбу разводят. Конечно, все это стоило немало трудов. Но теперь отсюда Алексей – ни ногой! Построил второй дом для приема гостей, где у камина собираются друзья-охотники. Поохотиться на дикого кабана или волка приезжают в Рудню даже из Минска. Как украшение гостевой комнаты висит на стене палитра известного белорусского художника Эдуарда Римаровича, который сам не раз бывал в гостях у Блиновых.
– Сюда, в верховья реки Ловать, приезжают не только любители охоты, но и ученые-биологи, – говорит Алексей Блинов. – Здесь, на базе в деревне Задрачье, они изучают популяцию американской норки и других грызунов. И все удивляются богатству нашей фауны.
По дороге к дому Блиновых проезжаешь мимо старых панских построек каменной кладки. Оказывается, когда-то здесь была мельница, конюшня и другие хозяйские постройки помещиков Рокоссовских. Екатерина ІІ после раздела Речи Посполитой подарила имение Дубокрай корнету Ивану Рокоссовскому. По некоторым сведениям, дважды Герой Советского Союза маршал Константин Рокоссовский мог родиться именно в этом родовом имении.
Теперь оставшееся историческое наследие Рокоссовских разъединяет государственная граница, но жизнь деревень объединяет людская память.
Аура Дорохов
Сейчас в Дорохах постоянно проживают всего шесть человек. Старожилу Матрене Ивановне Горбатенко, тете Алексея Блинова, – 91 год. Она одна поднимала на ноги четверых детей. Муж погиб в годы войны. Была председателем колхоза. И даже теперь, как только станет тепло, весь день на огороде. Алексей всегда говорит, что у тетки даже картофель вырастает всегда самый вкусный.
Матрена Ивановна сама и щей наварит, и кур покормит, и к автолавке сходит. Назад, конечно, сумку не принесет, надо, чтобы кто-то помог.
– Вот только скучно у нас в деревне, – горько сожалеет бабушка Матрена. – Одно – телевизор смотришь да почтальон раз в неделю из Рудни приходит. Почтальону-то 8 километров пешком идти. Хорошо, если кто на тракторе подвезет. А так возьми доберись.
Каждый раз Алексею она дает один и тот же наказ: если на кладбище поедешь, чтобы ее обязательно взял. На то самое кладбище, что на границе, у Дубокрая. Там ведь сегодня вся ее родня, вся ее добрая память.
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
