Учитель Маресьева
В марте полковнику Михаилу Каснерику исполнится 85 лет. Это если верить официальным документам. О его жизни можно снимать фильм и даже сериал – так много интересного минчанину Михаилу Константиновичу довелось повидать и пережить... Фото Юлии ПОПОВОЙ
В марте полковнику Михаилу Каснерику исполнится 85 лет. Это если верить официальным документам. О его жизни можно снимать фильм и даже сериал – так много интересного минчанину Михаилу Константиновичу довелось повидать и пережить...
Фото Юлии ПОПОВОЙ «Ты вернул меня в строй»
В 30-е годы прошлого века советские мальчишки просто болели авиацией. Миша Каснерик не был исключением. 15-летним пацаном он записался в минский аэроклуб ДОСААФ. Это произошло осенью 1939 года. На протяжении двенадцати месяцев ребята постигали азы авиационного дела и даже поднимались в воздух на стареньком У-2.
Минский аэроклуб был закреплен за Батайской авиашколой, что под Ростовом. Именно представители этой школы принимали экзамены у юных авиаторов. Ученики аэроклуба оказались прекрасно подготовлены – все они получили направление в авиашколу. Но у Михаила Каснерика радость очень скоро сменилась озадаченностью: ребят брали с 18 лет, а ему не исполнилось еще и 17-ти. Казалось бы, безвыходная ситуация, однако парень решился на отчаянный шаг. Комиссии он предоставил дубликат своей метрики, где знакомая сотрудница ЗАГСа подправила его настоящую дату рождения на нужную. Так повзрослевший в одночасье на полтора года Михаил попал в Батайск.
После авиашколы Каснерика направили в авиационное училище командного состава, которое базировалось в Грозном. Там он получил звание лейтенанта и был переведен в авиабригаду в Иваново, где поначалу работал инструктором – обучал молодых летчиков полетам на самолетах последних моделей.
Впрочем, ученики бывали разные. Однажды среди них оказался легендарный Алексей Маресьев. Летчика-героя с ампутированными ступнями оставили в авиации, однако он должен был пройти переподготовку. Инструктором ему назначили Каснерика.
Правда, молодой инструктор легендарного героя сразу даже не признал. Увидев, как из транспортного самолета выходит летчик с тросточкой в руках, в брюках навыпуск и меховой курточке, он спросил у товарищей: «Что это за пижон?» Узнав имя «пижона», Михаилу стало неудобно за свои слова, но его успокоили – Маресьева часто называли так в шутку.
Инструктор и обучаемый быстро сработались. В первый день Маресьев пробовал «рулить» на земле, на второй уже поднял самолет в воздух. Приземлившись, он со слезами расцеловал своего инструктора: «Ты вернул меня в строй – я буду воевать!» После третьего полета Каснерик доложил командиру, что Маресьев готов к вылету на боевом самолете. Они поддерживали дружеские отношения вплоть до смерти Алексея Петровича в 2001 году.
Дезертировал… на фронт
С первого дня войны молодой инструктор мечтал о фронте. Однажды он даже пытался сбежать туда, увязавшись за 63-м авиаполком дивизии Сталина. Для этого Михаил Константинович… угнал из своей части самолет. Сначала беглеца собирались отдать под трибунал с формулировкой «дезертировал на фронт», однако начальство с пониманием отнеслось к горячности молодого человека, у которого в оккупированном Минске осталась семья, и дело ограничилось воспитательной беседой.
К слову, 63-й полк прилетал на формирование каждые три недели: «За это время наших молодых ребят выкашивали, – говорит Михаил Каснерик. – Они попадали на фронт всего с 8-10 часами налета на боевых самолетах! А немцы слали на восточный фронт пилотов с налетом 350-400 часов. Вот и получается, что один немецкий ас – к примеру, Герхард Баргхорст – мог сбить за войну 375 наших самолетов! Люфтваффе к тому же активно использовали радиосвязь, а мы к этому пришли только в конце 1942 года. Или, скажем, немцы еще с Испании летали парами, а мы всю войну держались тройками, что сильно ограничивало наши самолеты в маневре. Да и что греха таить, очень часто мы просто не хотели учиться, считая, что мы и так – самые лучшие…»
И все-таки на фронт Каснерик попал. Причем уже в первом же вылете сбил мессершмит. Правда, в это товарищи по оружию не сразу поверили. «Мой напарник ушел далеко вперед. А я, подняв голову, вдруг вижу над собой кресты. Так и ахнул – мессера! – вспоминает Михаил Константинович. – Нажал на гашетку, а что было дальше – от страха и неожиданности даже не помню. Пришел в себя, а передо мной уже никого нет. Оказалось, я расстрелял половину боезапаса. Вернулся на базу, рассказал о случившемся. А напарник в это же время утверждает, что никаких мессеров не было – вообще, мол, я все придумал. И только когда с фронта пришло сообщение о зафиксированном воздушном бое, в котором был сбит немецкий самолет, мне поверили».
Всего на счету Михаила Каснерика 84 боевых вылета и четыре сбитых самолета.
Знакомство со Сталиным
После войны Михаил Константинович продолжил службу в Москве, где ему доверили выполнение фигур высшего пилотажа. В ту пору командующим ВВС Московского округа был Василий Сталин. Каснерик провел с ним в воздухе около четырехсот часов, готовясь к парадам и сопровождая его флагманский самолет. Довелось ему лично пообщаться не только с Василием, но и с его отцом.
В 1948 году, на следующий день после удачного показа программы на авиапразднике в Тушине, тройке летчиков во главе с Каснериком было приказано выступить «на бис». Перед кем – начальство уточнять не стало, предупредив только, что «слишком снижаться не стоит, иначе сгниете в тюрьме». Оказалось, что пилоты старались для самого товарища Сталина. Зрелище произвело на него благоприятное впечатление – Иосиф Виссарионович пригласил асов к себе на дачу.
«Нас предупредили, что товарищ Сталин будет с нами беседовать. Поэтому я не просто волновался, а был в таком шоке, что прямо оцепенел! – признается Михаил Константинович. – Минут через пятнадцать он появился. Это был человек выше среднего роста, с серо-землистым лицом, конопатый до невозможности. Левая рука чуть полусогнута... Первое, о чем он спросил, – можно ли на самолетах ЯК-17, на которых мы выступали, воевать?»
Летчики смутились. Цена неосторожного слова в те времена была чрезвычайна высока. Да и как было сказать в лицо товарищу Сталину, что «яки» для войны непригодны? Что у них слишком мал запас топлива (всего на полчаса полета), что скорость и маневренность, как, впрочем, и вооружение, уступают западным самолетам… И все-таки Михаил Каснерик врать вождю не стал. Оказалось, что для вождя слова молодого летчика откровением не стали. Сталин похвалил лейтенанта за то, что он интересуется техникой противника, и пообещал советским летчикам уже через год самолеты, которые ни в чем не будут уступать западным.
И свое слово сдержал. В 1949 году в армии появились МИГ-15, которые считаются первыми по-настоящему реактивными советскими самолетами. Вообще же «отец народов» к летчикам благоволил, и «сталинскими соколами» их называли неспроста. Авиаторам позволялось немного больше, чем другим. Михаил Каснерик рассказывает такой случай. Во время одного из кремлевских банкетов его коллега остановился возле стола генералиссимуса, несмотря на протесты охраны. «Дайте мне посмотреть на товарища Сталина – может, я больше никогда не увижу его так близко!» – довольно громко просил молодой человек. Через какое-то время от правительственного стола к нему подошел официант, чтобы передать «алаверды» от товарища Сталина за оказанное внимание – бутылку вина и золотую зажигалку в подарок…
Рожденный в рубашке
Михаил Каснерик был лично знаком и с выдающимся советским конструктором Павлом Осиповичем Сухим. Правда, начало этого знакомства приятным назвать было нельзя. Дело было 10 сентября 1959 года на аэродроме Толмачево под Новосибирском, где проходили испытания СУ-9. Этот самолет в свое время считался последним словом техники, однако у летчиков он пользовался дурной славой из-за частых поломок.
Конструктор приехал посмотреть, на что же способно его детище. Учебную цель должен был поразить Каснерик. Сначала все шло хорошо. На скорости две тысячи километров в час пилот вывел машину на 10-километровую высоту и изготовился к нанесению удара. И тут приборы показали полный отказ автоматики. Что делать? Летчик пытался перезапустить двигатель самолета – безрезультатно, система катапультирования тоже не сработала. Михаилу Константиновичу не оставалось ничего другого, как совершить экстренную посадку. Правда, до аэродрома он не дотянул (закончилось топливо), поэтому машину пришлось сажать на сенокос. Возможно, это и спасло пилота от гибели. Самолет несся по полю три километра, сбив попутно девять стогов сена, – это значительно сократило тормозной путь, не дав машине доехать до глубокого яра…
«Когда меня доставали из кабины, Сухой стоял бледный, как полотно, – вспоминает Михаил Константинович. – Но я на него не злился – за что? Он же конструктор, а машину-то делают на заводе».
В летной книжке Михаила Каснерика восемь записей о внештатных ситуациях. Он приземлялся на грунт и на лес, падал на землю с порванным парашютом – и все равно оставался жив! «Повезло», – философски говорит кавалер пяти орденов Красной Звезды.
Смерть шпионам
Между тем создание самолета СУ-9 не было чьей-то прихотью. Это был вопрос обороноспособности Советского Союза, который после войны отставал в авиастроении от той же Америки. Доходило до того, что в 1953 году сразу три американских самолета-разведчика совершенно безнаказанно около получаса кружили над Москвой. Они попросту находились на высоте двадцать тысяч метров, а ни один советский перехватчик не мог подняться так высоко. За создание такой машины и взялось конструкторское бюро Сухого.
СУ-9 доказал свою состоятельность в борьбе с американскими шпионами. В 60-е годы советскими ПВО было сбито более тридцати подобных «визитеров». Один из них – на счету Михаила Каснерика. «Когда меня отправили в Таджикистан и приказали находиться в состоянии боевой готовности, думал, что это очередная проверка, – вспоминает ветеран. – Но вот поступила команда на взлет, я обнаружил цель…» Это был американский У-2. Он вторгся в воздушное пространство Советского Союза, однако, завидев истребитель, попытался скрыться за границей. Казалось, ему это удалось – американец успел пересечь границу с Пакистаном. Однако советского летчика это не остановило – он продолжил преследование. И уже над пакистанской территорией, несмотря на запрет начальства, он поразил-таки цель.
С тех пор прошло много лет, однако Михаил Каснерик и сегодня не жалеет о своем поступке: «Для меня это был враг, которого надо было уничтожить, – говорит Михаил Константинович. – Почему не остановился? Это все равно, что спустить ротвейлера с цепи, а потом пытаться становить. Это очень сложно. Да и американцы нам тогда до чертиков надоели. В 50-60-е годы они около десяти тысяч раз нарушили воздушное пространство СССР! Из-за них погибло и много наших летчиков, моих товарищей».
Командующий авиации поблагодарил пилота за то, что тот «проучил хоть одного нахала», но честно предупредил: мол, если разгорится международный скандал, трибунала не миновать. Обошлось без скандала, а уже через четыре дня под Свердловском был сбит очередной американский самолет-разведчик. Его пилот – Фрэнсис Пауэрс – был взят в плен.
Фото Юлии ПОПОВОЙ «Ты вернул меня в строй»
В 30-е годы прошлого века советские мальчишки просто болели авиацией. Миша Каснерик не был исключением. 15-летним пацаном он записался в минский аэроклуб ДОСААФ. Это произошло осенью 1939 года. На протяжении двенадцати месяцев ребята постигали азы авиационного дела и даже поднимались в воздух на стареньком У-2.
Минский аэроклуб был закреплен за Батайской авиашколой, что под Ростовом. Именно представители этой школы принимали экзамены у юных авиаторов. Ученики аэроклуба оказались прекрасно подготовлены – все они получили направление в авиашколу. Но у Михаила Каснерика радость очень скоро сменилась озадаченностью: ребят брали с 18 лет, а ему не исполнилось еще и 17-ти. Казалось бы, безвыходная ситуация, однако парень решился на отчаянный шаг. Комиссии он предоставил дубликат своей метрики, где знакомая сотрудница ЗАГСа подправила его настоящую дату рождения на нужную. Так повзрослевший в одночасье на полтора года Михаил попал в Батайск.
После авиашколы Каснерика направили в авиационное училище командного состава, которое базировалось в Грозном. Там он получил звание лейтенанта и был переведен в авиабригаду в Иваново, где поначалу работал инструктором – обучал молодых летчиков полетам на самолетах последних моделей.
Впрочем, ученики бывали разные. Однажды среди них оказался легендарный Алексей Маресьев. Летчика-героя с ампутированными ступнями оставили в авиации, однако он должен был пройти переподготовку. Инструктором ему назначили Каснерика.
Правда, молодой инструктор легендарного героя сразу даже не признал. Увидев, как из транспортного самолета выходит летчик с тросточкой в руках, в брюках навыпуск и меховой курточке, он спросил у товарищей: «Что это за пижон?» Узнав имя «пижона», Михаилу стало неудобно за свои слова, но его успокоили – Маресьева часто называли так в шутку.
Инструктор и обучаемый быстро сработались. В первый день Маресьев пробовал «рулить» на земле, на второй уже поднял самолет в воздух. Приземлившись, он со слезами расцеловал своего инструктора: «Ты вернул меня в строй – я буду воевать!» После третьего полета Каснерик доложил командиру, что Маресьев готов к вылету на боевом самолете. Они поддерживали дружеские отношения вплоть до смерти Алексея Петровича в 2001 году.
Дезертировал… на фронт
С первого дня войны молодой инструктор мечтал о фронте. Однажды он даже пытался сбежать туда, увязавшись за 63-м авиаполком дивизии Сталина. Для этого Михаил Константинович… угнал из своей части самолет. Сначала беглеца собирались отдать под трибунал с формулировкой «дезертировал на фронт», однако начальство с пониманием отнеслось к горячности молодого человека, у которого в оккупированном Минске осталась семья, и дело ограничилось воспитательной беседой.
К слову, 63-й полк прилетал на формирование каждые три недели: «За это время наших молодых ребят выкашивали, – говорит Михаил Каснерик. – Они попадали на фронт всего с 8-10 часами налета на боевых самолетах! А немцы слали на восточный фронт пилотов с налетом 350-400 часов. Вот и получается, что один немецкий ас – к примеру, Герхард Баргхорст – мог сбить за войну 375 наших самолетов! Люфтваффе к тому же активно использовали радиосвязь, а мы к этому пришли только в конце 1942 года. Или, скажем, немцы еще с Испании летали парами, а мы всю войну держались тройками, что сильно ограничивало наши самолеты в маневре. Да и что греха таить, очень часто мы просто не хотели учиться, считая, что мы и так – самые лучшие…»
И все-таки на фронт Каснерик попал. Причем уже в первом же вылете сбил мессершмит. Правда, в это товарищи по оружию не сразу поверили. «Мой напарник ушел далеко вперед. А я, подняв голову, вдруг вижу над собой кресты. Так и ахнул – мессера! – вспоминает Михаил Константинович. – Нажал на гашетку, а что было дальше – от страха и неожиданности даже не помню. Пришел в себя, а передо мной уже никого нет. Оказалось, я расстрелял половину боезапаса. Вернулся на базу, рассказал о случившемся. А напарник в это же время утверждает, что никаких мессеров не было – вообще, мол, я все придумал. И только когда с фронта пришло сообщение о зафиксированном воздушном бое, в котором был сбит немецкий самолет, мне поверили».
Всего на счету Михаила Каснерика 84 боевых вылета и четыре сбитых самолета.
Знакомство со Сталиным
После войны Михаил Константинович продолжил службу в Москве, где ему доверили выполнение фигур высшего пилотажа. В ту пору командующим ВВС Московского округа был Василий Сталин. Каснерик провел с ним в воздухе около четырехсот часов, готовясь к парадам и сопровождая его флагманский самолет. Довелось ему лично пообщаться не только с Василием, но и с его отцом.
В 1948 году, на следующий день после удачного показа программы на авиапразднике в Тушине, тройке летчиков во главе с Каснериком было приказано выступить «на бис». Перед кем – начальство уточнять не стало, предупредив только, что «слишком снижаться не стоит, иначе сгниете в тюрьме». Оказалось, что пилоты старались для самого товарища Сталина. Зрелище произвело на него благоприятное впечатление – Иосиф Виссарионович пригласил асов к себе на дачу.
«Нас предупредили, что товарищ Сталин будет с нами беседовать. Поэтому я не просто волновался, а был в таком шоке, что прямо оцепенел! – признается Михаил Константинович. – Минут через пятнадцать он появился. Это был человек выше среднего роста, с серо-землистым лицом, конопатый до невозможности. Левая рука чуть полусогнута... Первое, о чем он спросил, – можно ли на самолетах ЯК-17, на которых мы выступали, воевать?»
Летчики смутились. Цена неосторожного слова в те времена была чрезвычайна высока. Да и как было сказать в лицо товарищу Сталину, что «яки» для войны непригодны? Что у них слишком мал запас топлива (всего на полчаса полета), что скорость и маневренность, как, впрочем, и вооружение, уступают западным самолетам… И все-таки Михаил Каснерик врать вождю не стал. Оказалось, что для вождя слова молодого летчика откровением не стали. Сталин похвалил лейтенанта за то, что он интересуется техникой противника, и пообещал советским летчикам уже через год самолеты, которые ни в чем не будут уступать западным.
И свое слово сдержал. В 1949 году в армии появились МИГ-15, которые считаются первыми по-настоящему реактивными советскими самолетами. Вообще же «отец народов» к летчикам благоволил, и «сталинскими соколами» их называли неспроста. Авиаторам позволялось немного больше, чем другим. Михаил Каснерик рассказывает такой случай. Во время одного из кремлевских банкетов его коллега остановился возле стола генералиссимуса, несмотря на протесты охраны. «Дайте мне посмотреть на товарища Сталина – может, я больше никогда не увижу его так близко!» – довольно громко просил молодой человек. Через какое-то время от правительственного стола к нему подошел официант, чтобы передать «алаверды» от товарища Сталина за оказанное внимание – бутылку вина и золотую зажигалку в подарок…
Рожденный в рубашке
Михаил Каснерик был лично знаком и с выдающимся советским конструктором Павлом Осиповичем Сухим. Правда, начало этого знакомства приятным назвать было нельзя. Дело было 10 сентября 1959 года на аэродроме Толмачево под Новосибирском, где проходили испытания СУ-9. Этот самолет в свое время считался последним словом техники, однако у летчиков он пользовался дурной славой из-за частых поломок.
Конструктор приехал посмотреть, на что же способно его детище. Учебную цель должен был поразить Каснерик. Сначала все шло хорошо. На скорости две тысячи километров в час пилот вывел машину на 10-километровую высоту и изготовился к нанесению удара. И тут приборы показали полный отказ автоматики. Что делать? Летчик пытался перезапустить двигатель самолета – безрезультатно, система катапультирования тоже не сработала. Михаилу Константиновичу не оставалось ничего другого, как совершить экстренную посадку. Правда, до аэродрома он не дотянул (закончилось топливо), поэтому машину пришлось сажать на сенокос. Возможно, это и спасло пилота от гибели. Самолет несся по полю три километра, сбив попутно девять стогов сена, – это значительно сократило тормозной путь, не дав машине доехать до глубокого яра…
«Когда меня доставали из кабины, Сухой стоял бледный, как полотно, – вспоминает Михаил Константинович. – Но я на него не злился – за что? Он же конструктор, а машину-то делают на заводе».
В летной книжке Михаила Каснерика восемь записей о внештатных ситуациях. Он приземлялся на грунт и на лес, падал на землю с порванным парашютом – и все равно оставался жив! «Повезло», – философски говорит кавалер пяти орденов Красной Звезды.
Смерть шпионам
Между тем создание самолета СУ-9 не было чьей-то прихотью. Это был вопрос обороноспособности Советского Союза, который после войны отставал в авиастроении от той же Америки. Доходило до того, что в 1953 году сразу три американских самолета-разведчика совершенно безнаказанно около получаса кружили над Москвой. Они попросту находились на высоте двадцать тысяч метров, а ни один советский перехватчик не мог подняться так высоко. За создание такой машины и взялось конструкторское бюро Сухого.
СУ-9 доказал свою состоятельность в борьбе с американскими шпионами. В 60-е годы советскими ПВО было сбито более тридцати подобных «визитеров». Один из них – на счету Михаила Каснерика. «Когда меня отправили в Таджикистан и приказали находиться в состоянии боевой готовности, думал, что это очередная проверка, – вспоминает ветеран. – Но вот поступила команда на взлет, я обнаружил цель…» Это был американский У-2. Он вторгся в воздушное пространство Советского Союза, однако, завидев истребитель, попытался скрыться за границей. Казалось, ему это удалось – американец успел пересечь границу с Пакистаном. Однако советского летчика это не остановило – он продолжил преследование. И уже над пакистанской территорией, несмотря на запрет начальства, он поразил-таки цель.
С тех пор прошло много лет, однако Михаил Каснерик и сегодня не жалеет о своем поступке: «Для меня это был враг, которого надо было уничтожить, – говорит Михаил Константинович. – Почему не остановился? Это все равно, что спустить ротвейлера с цепи, а потом пытаться становить. Это очень сложно. Да и американцы нам тогда до чертиков надоели. В 50-60-е годы они около десяти тысяч раз нарушили воздушное пространство СССР! Из-за них погибло и много наших летчиков, моих товарищей».
Командующий авиации поблагодарил пилота за то, что тот «проучил хоть одного нахала», но честно предупредил: мол, если разгорится международный скандал, трибунала не миновать. Обошлось без скандала, а уже через четыре дня под Свердловском был сбит очередной американский самолет-разведчик. Его пилот – Фрэнсис Пауэрс – был взят в плен.
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
