Архипелаг ХМАО
Дмитрий ПУШКАРЬ, спецкор «СВ». Нижневартовск
III. Город героев
Теперь в Нижневартовске – асфальт, проспекты, канализация, горячая вода круглый год, магазины, спорткомплексы, бутики, «Сток-центры» и девушки по вызову.
А представьте себе, как строился Нижневартовск.
История
В мае 1965-го геологи Мегионской нефтеразведочной партии отправили шифровку (да-да – геологи всегда все шифруют) в Тюмень: есть фонтан нефти с дебетом визуально более 300 кубометров в сутки.
Стало ясно, что нефть тут есть, что ее много и что взять ее легко.
Нужно построить инфраструктуру добычи, завезти сюда людей, построить город и проложить нефтепровод. Всего-навсего.
Понятно было, что строить надо на берегу реки: первый поезд прибыл в Нижневартовск лишь в 1980 году, так что все – от гвоздей до почты, от продовольствия до медикаментов – можно было доставить лишь по реке. Или по воздуху. Но по воздуху перевезешь не все и не всегда.
Мест, пригодных для строительства портов, не очень много, ну и другие условия были кое-какие. Место должно было быть хоть минимально обжитым.
Выбрали Нижневартовск, рабочий поселок на правом берегу Оби, существовавший с 1909 года. Здесь сначала дровяная пристань была – проходящие пароходы запасали дрова.
Так вот, в мае 1965-го шифровка ушла, а в 1966-м город уже начали строить.
Живой памятник
На въезде в Нижневартовск стоит монумент. Вообще-то официально это «Памятник первопроходцам», но в народе его прозвали «Алеша».
Когда-то тут в пионеры принимали, а теперь свадьбы подъезжают.
А человек, с которого лепили московские скульпторы, живет тут же, в Нижневартовске. Но зовут его не Алеша, а Федор Степанович Метрусенко.
Самая простая биография: родом из деревни Чернушка Пермской области, учился в Альметьевске на бурильщика – бурового мастера.
Приехал Федор Степанович в марте 1969-го. На книжке – 50 рублей. Первая зарплата – около 500. Ага, жить-то можно!
И тут он смотрит в ведомости – его напарник, с тем же разрядом, с тем же количеством рабочих дней – 1200!
Он – в бухгалтерию: ребята, это что такое?!
А ему говорят: «Ты сколько на Севере? Месяц. А твой напарник – 10 лет! У нас надбавки, понял?»
И пошла работа…
А места тут лихие – болота… Места такие, что завязнет вездеход – его цепляют другим, а другой тоже вязнет. Строить здания логичнее всего зимой, потому что летом любой котлован, любая траншея немедленно заполняются водой. А зимы здесь серьезные...
Люди, которые поехали сюда, были разные. Комсомольцы-добровольцы, переполненные романтикой. Откровенные бичи. Неприкаянные. Свежие специалисты из институтов по распределению. Отучился в институте – отдай государству 3 года. А потом уже можешь в теплые края… Если не романтик.
Некоторые – которые не по распределению – уезжали в первый же год. А кое-кто даже раньше.
– Первым уехал дизелист, – вспоминает Федор Метрусенко. – Выиграл 5000 рублей по облигации госзайма и решил, что ему хватит.
А Метрусенко остался. В середине 70-х был бригадиром, бригада его гремела.
– Мы первыми прошли
300 000 метров. Мы! И все это знают. А «Героя» дали Левину, – говорит Федор Степанович. – Ну, стахановская история: на его бригаду все пахали. А мне, знаешь, дали золотые наручные часы. Вместо ордена.
Но «Первопроходца» все-таки с него лепили. И что, по-вашему, лучше: орден или памятник при жизни?
Первопроходец Афганистана
Иван Семенович Щербинин – ветеран войны. Еще той, Великой Отечественной.
Ну и в Афганистане побывал. Только не на войне, а очень давно.
Пенсия у него – 6000 рублей, плюс надбавки: от мэра Нижневартовска 100 рублей в месяц, от главы Ханты-Мансийского автономного округа – 800 рублей.
На пенсии он очень давно, сам себя называет старым пенсионером. А когда он уходил на пенсию, у него трудовой стаж образовался чуть ли не такой же, как его возраст. На войне стаж человеку идет год за три, а на Северах – год за два. А если бы Афган засчитали – точно трудовой стаж был бы старше самого Ивана Семеновича.
К сожалению, в архивах сведений о его нахождении на территории РА нет. А он там провел 3 года, руководил коллективом в 200 человек. Строили они газопровод из Афганистана в Узбекистан. Связь – через п/я «01с», и на похороны матери Щербинин не поехал. Ему просто телеграмму вручили через месяц.
После того как построили, приехал тогдашний премьер Афганистана, выпивал с ними. Просили Щербинина остаться еще лет на пять.
И в Москве просили. Его загранпаспорт не меняли на общегражданский 17 дней. Но его жене сделали операцию (последствия Афганистана), и Щербинин уперся.
И с 1972-го он – на Севере.
8 июня приехал и уже вечером был на планерке в тресте.
Сапоги болотные тут тогда не снимали. Была улица по прозвищу «Пьяная» – по ней можно было проехать только на вездеходе.
Было очень много народу, только студенческих стройотрядов шесть или семь...
И решил Щербинин построить народу дачи.
Не скрывает, что преследовал и собственный интерес. Потому что надоело мороженой картошкой питаться. А какой еще может быть картошка, если навигация на Оби – 5 месяцев в году?
Приняли решение. В районе Савкино выбрали место, дорогу сделали.
Завезли 2800 кубометров удобрений. Навоза.
Первые год-два – никто участки не берет.
А растет тут все. Картошка (в этих местах вдобавок нет колорадского жука), помидорчики, огурцы, лук. Но народ не верил, даже второй секретарь горкома партии не верил. А потом пошло-пошло…
И теперь люди с дачами.
А кого благодарить – точно не знают. Партию? Правительство?
Ну вот, живут они с женой теперь на две пенсии, всего на 11 тысяч с лишним. Имеют право на льготу по квартплате (спасибо Зурабову).
Но чтобы ее получить, нужно собрать справки в разных местах. И везде – очереди. А Щербинину все-таки 78 лет.
Войти в облас
Николай Александрович Исаев – хант. Как мы помним, регион называется Ханты-Мансийский автономный округ. Так вот, он – из коренных.
Отец погиб на фронте. За отца от Родины получил «сталинскую премию» – валенки. Раньше не было у него валенок. Потом – детдом, и если бы не детдом – не выжили бы. Зимой учились, летом работали: «И боронил, и пахал, и лес сплавлял», – говорит Николай Александрович.
А потом учиться ему выдалось в ЦКШ (Центральной комсомольской школе) и в ВПШ (Высшей партийной школе).
– Как вас туда загнали?
– Туда не загоняют, – задумчиво сказал Исаев. – Туда отбирают. И если отказываешься – забывают, как звали.
– У каждого ханта было стадо, голов 25-30, не менее 15. Когда в стаде за 30 голов – оно прибыльное. А без оленей нельзя… И одежда, и пища, и средство передвижения, – говорит Исаев.
– А как своих оленей от чужих отличали?
– По лицу, – говорит Николай Александрович.
Сейчас он учит детей плавать на обласах.
Облас – малая лодка-долбленка. На одного-двух-трех человек. Новичку надо сначала научиться удерживать равновесие. Потом Исаев учит новичка перевернуться в воде, выбраться и при этом не протабанить весло. А то в жизни всякое бывает.
Ну и третий этап – грести стоя. Сам-то Исаев и грести, и стрелять из обласа стоя умеет.
Лодочек у него четыре, деток – 20 разного возраста. Учит он на берегу Комсомольского озера, под надзором всех инстанций – в лодку ни-ни без спасжилетов, справки от врачей и разрешения от родителей.
Попросил у администрации денег. Новая лодка стоит 10 тысяч, спасательный жилет денег стоит, зимой обласы хранить где-то надо... Нет, не дали.
Зарплаты он никакой, разумеется, за работу с детьми не получает.
Ну, в общем, примерно так живут ветераны – те, кто на голом болоте построил красивый город, очень нужный стране тогда и буквально спасший Россию в 90-х. Так к этим людям сегодня относятся власти Нижневартовска.
III. Город героев
Теперь в Нижневартовске – асфальт, проспекты, канализация, горячая вода круглый год, магазины, спорткомплексы, бутики, «Сток-центры» и девушки по вызову.
А представьте себе, как строился Нижневартовск.
История
В мае 1965-го геологи Мегионской нефтеразведочной партии отправили шифровку (да-да – геологи всегда все шифруют) в Тюмень: есть фонтан нефти с дебетом визуально более 300 кубометров в сутки.
Стало ясно, что нефть тут есть, что ее много и что взять ее легко.
Нужно построить инфраструктуру добычи, завезти сюда людей, построить город и проложить нефтепровод. Всего-навсего.
Понятно было, что строить надо на берегу реки: первый поезд прибыл в Нижневартовск лишь в 1980 году, так что все – от гвоздей до почты, от продовольствия до медикаментов – можно было доставить лишь по реке. Или по воздуху. Но по воздуху перевезешь не все и не всегда.
Мест, пригодных для строительства портов, не очень много, ну и другие условия были кое-какие. Место должно было быть хоть минимально обжитым.
Выбрали Нижневартовск, рабочий поселок на правом берегу Оби, существовавший с 1909 года. Здесь сначала дровяная пристань была – проходящие пароходы запасали дрова.
Так вот, в мае 1965-го шифровка ушла, а в 1966-м город уже начали строить.
Живой памятник
На въезде в Нижневартовск стоит монумент. Вообще-то официально это «Памятник первопроходцам», но в народе его прозвали «Алеша».
Когда-то тут в пионеры принимали, а теперь свадьбы подъезжают.
А человек, с которого лепили московские скульпторы, живет тут же, в Нижневартовске. Но зовут его не Алеша, а Федор Степанович Метрусенко.
Самая простая биография: родом из деревни Чернушка Пермской области, учился в Альметьевске на бурильщика – бурового мастера.
Приехал Федор Степанович в марте 1969-го. На книжке – 50 рублей. Первая зарплата – около 500. Ага, жить-то можно!
И тут он смотрит в ведомости – его напарник, с тем же разрядом, с тем же количеством рабочих дней – 1200!
Он – в бухгалтерию: ребята, это что такое?!
А ему говорят: «Ты сколько на Севере? Месяц. А твой напарник – 10 лет! У нас надбавки, понял?»
И пошла работа…
А места тут лихие – болота… Места такие, что завязнет вездеход – его цепляют другим, а другой тоже вязнет. Строить здания логичнее всего зимой, потому что летом любой котлован, любая траншея немедленно заполняются водой. А зимы здесь серьезные...
Люди, которые поехали сюда, были разные. Комсомольцы-добровольцы, переполненные романтикой. Откровенные бичи. Неприкаянные. Свежие специалисты из институтов по распределению. Отучился в институте – отдай государству 3 года. А потом уже можешь в теплые края… Если не романтик.
Некоторые – которые не по распределению – уезжали в первый же год. А кое-кто даже раньше.
– Первым уехал дизелист, – вспоминает Федор Метрусенко. – Выиграл 5000 рублей по облигации госзайма и решил, что ему хватит.
А Метрусенко остался. В середине 70-х был бригадиром, бригада его гремела.
– Мы первыми прошли
300 000 метров. Мы! И все это знают. А «Героя» дали Левину, – говорит Федор Степанович. – Ну, стахановская история: на его бригаду все пахали. А мне, знаешь, дали золотые наручные часы. Вместо ордена.
Но «Первопроходца» все-таки с него лепили. И что, по-вашему, лучше: орден или памятник при жизни?
Первопроходец Афганистана
Иван Семенович Щербинин – ветеран войны. Еще той, Великой Отечественной.
Ну и в Афганистане побывал. Только не на войне, а очень давно.
Пенсия у него – 6000 рублей, плюс надбавки: от мэра Нижневартовска 100 рублей в месяц, от главы Ханты-Мансийского автономного округа – 800 рублей.
На пенсии он очень давно, сам себя называет старым пенсионером. А когда он уходил на пенсию, у него трудовой стаж образовался чуть ли не такой же, как его возраст. На войне стаж человеку идет год за три, а на Северах – год за два. А если бы Афган засчитали – точно трудовой стаж был бы старше самого Ивана Семеновича.
К сожалению, в архивах сведений о его нахождении на территории РА нет. А он там провел 3 года, руководил коллективом в 200 человек. Строили они газопровод из Афганистана в Узбекистан. Связь – через п/я «01с», и на похороны матери Щербинин не поехал. Ему просто телеграмму вручили через месяц.
После того как построили, приехал тогдашний премьер Афганистана, выпивал с ними. Просили Щербинина остаться еще лет на пять.
И в Москве просили. Его загранпаспорт не меняли на общегражданский 17 дней. Но его жене сделали операцию (последствия Афганистана), и Щербинин уперся.
И с 1972-го он – на Севере.
8 июня приехал и уже вечером был на планерке в тресте.
Сапоги болотные тут тогда не снимали. Была улица по прозвищу «Пьяная» – по ней можно было проехать только на вездеходе.
Было очень много народу, только студенческих стройотрядов шесть или семь...
И решил Щербинин построить народу дачи.
Не скрывает, что преследовал и собственный интерес. Потому что надоело мороженой картошкой питаться. А какой еще может быть картошка, если навигация на Оби – 5 месяцев в году?
Приняли решение. В районе Савкино выбрали место, дорогу сделали.
Завезли 2800 кубометров удобрений. Навоза.
Первые год-два – никто участки не берет.
А растет тут все. Картошка (в этих местах вдобавок нет колорадского жука), помидорчики, огурцы, лук. Но народ не верил, даже второй секретарь горкома партии не верил. А потом пошло-пошло…
И теперь люди с дачами.
А кого благодарить – точно не знают. Партию? Правительство?
Ну вот, живут они с женой теперь на две пенсии, всего на 11 тысяч с лишним. Имеют право на льготу по квартплате (спасибо Зурабову).
Но чтобы ее получить, нужно собрать справки в разных местах. И везде – очереди. А Щербинину все-таки 78 лет.
Войти в облас
Николай Александрович Исаев – хант. Как мы помним, регион называется Ханты-Мансийский автономный округ. Так вот, он – из коренных.
Отец погиб на фронте. За отца от Родины получил «сталинскую премию» – валенки. Раньше не было у него валенок. Потом – детдом, и если бы не детдом – не выжили бы. Зимой учились, летом работали: «И боронил, и пахал, и лес сплавлял», – говорит Николай Александрович.
А потом учиться ему выдалось в ЦКШ (Центральной комсомольской школе) и в ВПШ (Высшей партийной школе).
– Как вас туда загнали?
– Туда не загоняют, – задумчиво сказал Исаев. – Туда отбирают. И если отказываешься – забывают, как звали.
– У каждого ханта было стадо, голов 25-30, не менее 15. Когда в стаде за 30 голов – оно прибыльное. А без оленей нельзя… И одежда, и пища, и средство передвижения, – говорит Исаев.
– А как своих оленей от чужих отличали?
– По лицу, – говорит Николай Александрович.
Сейчас он учит детей плавать на обласах.
Облас – малая лодка-долбленка. На одного-двух-трех человек. Новичку надо сначала научиться удерживать равновесие. Потом Исаев учит новичка перевернуться в воде, выбраться и при этом не протабанить весло. А то в жизни всякое бывает.
Ну и третий этап – грести стоя. Сам-то Исаев и грести, и стрелять из обласа стоя умеет.
Лодочек у него четыре, деток – 20 разного возраста. Учит он на берегу Комсомольского озера, под надзором всех инстанций – в лодку ни-ни без спасжилетов, справки от врачей и разрешения от родителей.
Попросил у администрации денег. Новая лодка стоит 10 тысяч, спасательный жилет денег стоит, зимой обласы хранить где-то надо... Нет, не дали.
Зарплаты он никакой, разумеется, за работу с детьми не получает.
Ну, в общем, примерно так живут ветераны – те, кто на голом болоте построил красивый город, очень нужный стране тогда и буквально спасший Россию в 90-х. Так к этим людям сегодня относятся власти Нижневартовска.
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
