Не нужен нам берег турецкий
В современной историографии прочно укоренились несколько расхожих версий атомной бомбардировки американцами Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года. Первая – США этой варварской акцией намеривались единолично присвоить себе все лавры разгрома Японии. Вторая – Вашингтон таким безжалостным образом отомстил Токио за вероломную атаку Перл-Харбора в ноябре 1941 года, когда был уничтожен практически весь Тихоокеанский флот США. Наконец, третья версия, которую поддерживают большинство «незашоренных» историков. Демонстрацией своей атомной мощи американцы стремились приструнить руководителей СССР и сделать их более покладистыми на переговорах по послевоенному переустройству Европы.
В современной историографии прочно укоренились несколько расхожих версий атомной бомбардировки американцами Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года.
Первая – США этой варварской акцией намеривались единолично присвоить себе все лавры разгрома Японии.
Вторая – Вашингтон таким безжалостным образом отомстил Токио за вероломную атаку Перл-Харбора в ноябре 1941 года, когда был уничтожен практически весь Тихоокеанский флот США.
Наконец, третья версия, которую поддерживают большинство «незашоренных» историков. Демонстрацией своей атомной мощи американцы стремились приструнить руководителей СССР и сделать их более покладистыми на переговорах по послевоенному переустройству Европы. Однако не исключен и еще один вариант. Отдавая приказ атаковать Хиросиму и Нагасаки, президент Трумэн стремился урезонить аппетиты Советов не только в Восточной Европе, но и в Азии, в частности в Турции, на которую у Кремля давно уже чесались руки. Впрочем, обо всем по порядку.
Миллион одних янычар
Из истории Великой Отечественной войны хорошо известно, что до 1945 года советское Верховное командование, опасаясь нападения японцев, было вынуждено держать на Дальнем Востоке огромную войсковую группировку: более миллиона солдат, тысячи танков, орудий и самолетов.
Но при этом историки почему-то «забывают» о том, что не менее мощные «силы сдерживания» в то же самое время были сосредоточены и на границе с Турцией. Двадцать отборных дивизий, объединенных в три армейские группировки. Войска дислоцировались не только в республиках советского Закавказья, но и в Иране, под городом Тебриз.
Факт малоизвестный, но абсолютно достоверный. Причем наши воинские части размещались там на вполне законных основаниях. Согласно статье 6 советско-иранского договора от 1921 года Москва имела право ввести в Иран свои войска, если какая-то третья страна попытается превратить его территорию в плацдарм для нападения на СССР. И вот такой момент наступил. В качестве «третьей страны» выступила Турция. К середине 1941 года на границе с Арменией сосредоточилась миллионная турецкая группировка, явно нацеленная на советское Закавказье. В ответ мы ввели свои войска в Иран. Сначала 12, а затем еще 8 дивизий.
Столь радикальная акция несколько отрезвила турецкий генштаб. Там решили не торопиться сразу лезть напролом, а подождать пока Гитлер возьмет Москву.
Москва устояла. Но даже когда машина войны на Восточном фронте повернулась вспять и германские армии стали терпеть поражение за поражением, в Анкаре не торопились отказываться от советского закавказского пирога. И продолжали держать на наших границах внушительные силы.
Однако ход войны в корне изменит стратегический расклад сил. И вскоре уже сама Турция из потенциального агрессора превратится в потенциальную дичь, угодив в кремлевское перекрестье.
Даешь Царьград!
К маю 1945 года, когда финал европейского апокалипсиса был предрешен, среди некоторых членов Президиума ВКП (б) все большую популярность приобретала идея вернуть в состав СССР исконно армянские земли, насильственно отторгнутые Анкарой в 1917-1918 годах. А это, ни много ни мало, почти треть всей площади современной Турции – от Карса до Эрзурума и далее на запад.
Имелись к Турции претензии и другого порядка. Ну хотя бы за то, что она превратила Черноморскую акваторию, по сути, в свое внутреннее море и напрочь закрыла нашим кораблям проход через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Вместе с тем фашистские суда во время войны беспрепятственно пользовались этими проливами. Так что, рассуждали в Кремле, счет должен быть предъявлен и оплачен.
Сразу после Ялтинской конференции, проходившей 2-9 февраля 1945 года, Сталин дал указание Анастасу Микояну и Георгию Маленкову разработать и представить на обсуждение Президиума ВКП (б) предложения по послевоенному переустройству Турции.
И такая программа была разработана.
В частности, из граждан Армянской ССР, коммунистов были полностью укомплектованы штаты райкомов и горкомов партии, которые должны были на первом этапе составить костяк административной власти в освобожденных Красной армией турецких городах.
Особое значение отводилось взятию Стамбула, которому планировалось вернуть его историческое название Царьград, и открытию свободного для всех стран судоходства через Дарданеллы и Босфор.
Увы, этим планам не суждено было сбыться...
Трумэн переходит Рубикон
21 июля 1945 года, на четвертый день Потсдамской конференции, Трумэн получил из США долгожданную телеграмму, в которой были всего лишь три слова: «Роды прошли удачно».
Это означало, что испытания атомной бомбы на полигоне успешно завершены. И теперь производство нового сверхмощного оружия можно ставить на конвейер.
Президенту США не терпелось дать понять Сталину, что за убийственный козырь отныне зажат у него в кулаке.
Трумэн выжидал еще три дня, во время которых тщательно обдумывал, какими словами и в какой форме сообщить дядюшке Джо об этом «радостном» для него известии. И наконец придумал. Он скажет все это Сталину как бы мимоходом, не вдаваясь в подробности, ограничившись замечаниями самого общего характера.
Черчилль со своей стороны посоветовал облечь информацию об атомной бомбе в гротескную форму, а еще лучше поделиться ею со Сталиным, предварительно рассказав ему какою-нибудь веселую байку или анекдот. «Юмор – это та самая оболочка, которой можно подсластить любую, даже самую горькую пилюлю», – наставлял британский премьер хозяина Белого дома, выпуская колечки сигарного дыма.
Дальнейшая картина воспроизведена по воспоминаниям очевидцев из ближайшего окружения Трумэна и Черчилля, сопровождавших их в Потсдаме.
Итак, по окончании очередного заседания президент США и британский премьер, обо всем предварительно сговорившись, подошли к советскому лидеру и, широко улыбаясь, в игривом тоне предложили ему выслушать содержание их снов, которые они якобы видели накануне ночью.
«Вы знаете, господин генералиссимус, – начал Черчилль, которому отводилась роль запевалы. – Сегодня мне приснилось, что я стал властелином мира...»
«А мне, – подхватил тему Трумэн, – что я стал властелином всей вселенной!»
Сталин, почувствовав подвох, не спешил с ответом. Внимательно оглядев с ног до головы шутников, он раздельно произнес: «Вот как? В таком случае, мне, господа, сегодня приснилось, что я не утвердил вас в этих должностях!»
Трумэн понял, что все их шутки оказались напрасными. И, перестав валять дурака, скороговоркой сообщил советскому вождю, что Соединенные Штаты создали новое оружие необыкновенной разрушительной силы.
Стоявший тут же Черчилль и госсекретарь США Бирнс пристально наблюдали за реакцией Сталина.
Но тот лишь пожал плечами и, сохраняя полное спокойствие, проследовал в свои апартаменты.
Устроители неудавшегося шоу пришли к заключению, что Сталин просто не понял значения сказанного.
Трумэн был явно в растерянности. Его обескуражило, что первая попытка атомного шантажа не достигла цели, потому что в последующие дни советская делегация и сам Сталин вели себя так, будто бы ничего ужасного для них не произошло.
На самом же деле, по воспоминаниям очевидцев, вернувшись в свой рабочий кабинет, Сталин первое, что сделал, приказал, чтобы его немедленно связали по телефону с Курчатовым. И взяв трубку, коротко сказал: «Немедленно ускорьте наши работы по бомбе!»
Бросок отменяется
Тут мы подходим к тому, с чего начали, – к решению Трумэна об атомной бомбардировке японских городов. Он принял его лишь после того, как руководитель американской военной разведки (РУМО) доложил ему, что в районе Тебриза наблюдается передислокация сосредоточенных там дивизий Красной армии – они выдвигаются к границе с Турцией.
Американский президент сразу понял, почему в ходе переговоров в Потсдаме «дядюшка Джо» так настойчиво стремился заполучить свою часть итальянского флота, положенного СССР в счет репараций. Войдя в Дарданелльский пролив, военные корабли смогли бы оказывать самую действенную поддержку наступающим частям Красной армии!
Выслушав доклад, Трумэн дал указание представителям военного командования немедленно провести атомную бомбардировку Японии.
Однако сделать это президент приказал «не раньше чем он покинет Потсдам, чтобы находиться подальше от русских с их неминуемыми вопросами»...
* * *
Впрочем, никаких вопросов больше не было. Когда Сталину доложили о результатах атомных бомбардировок, о превращенных в руины Хиросиме и Нагасаки, о 220 тысячах убитых и обожженных японцев, он долго расхаживал по кремлевскому кабинету. Пытался раскурить погасшую трубку, но спички ломались одна за другой.
Поняв тщетность своих попыток, он положил трубку на стол и посмотрел на притихших членов Президиума:
«Поход на Стамбул отменяется... До лучших времен. А турки пусть вечно благодарят японцев, которые ради них пожертвовали собой. Все! Курчатова ко мне!..»
Первая – США этой варварской акцией намеривались единолично присвоить себе все лавры разгрома Японии.
Вторая – Вашингтон таким безжалостным образом отомстил Токио за вероломную атаку Перл-Харбора в ноябре 1941 года, когда был уничтожен практически весь Тихоокеанский флот США.
Наконец, третья версия, которую поддерживают большинство «незашоренных» историков. Демонстрацией своей атомной мощи американцы стремились приструнить руководителей СССР и сделать их более покладистыми на переговорах по послевоенному переустройству Европы. Однако не исключен и еще один вариант. Отдавая приказ атаковать Хиросиму и Нагасаки, президент Трумэн стремился урезонить аппетиты Советов не только в Восточной Европе, но и в Азии, в частности в Турции, на которую у Кремля давно уже чесались руки. Впрочем, обо всем по порядку.
Миллион одних янычар
Из истории Великой Отечественной войны хорошо известно, что до 1945 года советское Верховное командование, опасаясь нападения японцев, было вынуждено держать на Дальнем Востоке огромную войсковую группировку: более миллиона солдат, тысячи танков, орудий и самолетов.
Но при этом историки почему-то «забывают» о том, что не менее мощные «силы сдерживания» в то же самое время были сосредоточены и на границе с Турцией. Двадцать отборных дивизий, объединенных в три армейские группировки. Войска дислоцировались не только в республиках советского Закавказья, но и в Иране, под городом Тебриз.
Факт малоизвестный, но абсолютно достоверный. Причем наши воинские части размещались там на вполне законных основаниях. Согласно статье 6 советско-иранского договора от 1921 года Москва имела право ввести в Иран свои войска, если какая-то третья страна попытается превратить его территорию в плацдарм для нападения на СССР. И вот такой момент наступил. В качестве «третьей страны» выступила Турция. К середине 1941 года на границе с Арменией сосредоточилась миллионная турецкая группировка, явно нацеленная на советское Закавказье. В ответ мы ввели свои войска в Иран. Сначала 12, а затем еще 8 дивизий.
Столь радикальная акция несколько отрезвила турецкий генштаб. Там решили не торопиться сразу лезть напролом, а подождать пока Гитлер возьмет Москву.
Москва устояла. Но даже когда машина войны на Восточном фронте повернулась вспять и германские армии стали терпеть поражение за поражением, в Анкаре не торопились отказываться от советского закавказского пирога. И продолжали держать на наших границах внушительные силы.
Однако ход войны в корне изменит стратегический расклад сил. И вскоре уже сама Турция из потенциального агрессора превратится в потенциальную дичь, угодив в кремлевское перекрестье.
Даешь Царьград!
К маю 1945 года, когда финал европейского апокалипсиса был предрешен, среди некоторых членов Президиума ВКП (б) все большую популярность приобретала идея вернуть в состав СССР исконно армянские земли, насильственно отторгнутые Анкарой в 1917-1918 годах. А это, ни много ни мало, почти треть всей площади современной Турции – от Карса до Эрзурума и далее на запад.
Имелись к Турции претензии и другого порядка. Ну хотя бы за то, что она превратила Черноморскую акваторию, по сути, в свое внутреннее море и напрочь закрыла нашим кораблям проход через Босфор и Дарданеллы в Средиземное море. Вместе с тем фашистские суда во время войны беспрепятственно пользовались этими проливами. Так что, рассуждали в Кремле, счет должен быть предъявлен и оплачен.
Сразу после Ялтинской конференции, проходившей 2-9 февраля 1945 года, Сталин дал указание Анастасу Микояну и Георгию Маленкову разработать и представить на обсуждение Президиума ВКП (б) предложения по послевоенному переустройству Турции.
И такая программа была разработана.
В частности, из граждан Армянской ССР, коммунистов были полностью укомплектованы штаты райкомов и горкомов партии, которые должны были на первом этапе составить костяк административной власти в освобожденных Красной армией турецких городах.
Особое значение отводилось взятию Стамбула, которому планировалось вернуть его историческое название Царьград, и открытию свободного для всех стран судоходства через Дарданеллы и Босфор.
Увы, этим планам не суждено было сбыться...
Трумэн переходит Рубикон
21 июля 1945 года, на четвертый день Потсдамской конференции, Трумэн получил из США долгожданную телеграмму, в которой были всего лишь три слова: «Роды прошли удачно».
Это означало, что испытания атомной бомбы на полигоне успешно завершены. И теперь производство нового сверхмощного оружия можно ставить на конвейер.
Президенту США не терпелось дать понять Сталину, что за убийственный козырь отныне зажат у него в кулаке.
Трумэн выжидал еще три дня, во время которых тщательно обдумывал, какими словами и в какой форме сообщить дядюшке Джо об этом «радостном» для него известии. И наконец придумал. Он скажет все это Сталину как бы мимоходом, не вдаваясь в подробности, ограничившись замечаниями самого общего характера.
Черчилль со своей стороны посоветовал облечь информацию об атомной бомбе в гротескную форму, а еще лучше поделиться ею со Сталиным, предварительно рассказав ему какою-нибудь веселую байку или анекдот. «Юмор – это та самая оболочка, которой можно подсластить любую, даже самую горькую пилюлю», – наставлял британский премьер хозяина Белого дома, выпуская колечки сигарного дыма.
Дальнейшая картина воспроизведена по воспоминаниям очевидцев из ближайшего окружения Трумэна и Черчилля, сопровождавших их в Потсдаме.
Итак, по окончании очередного заседания президент США и британский премьер, обо всем предварительно сговорившись, подошли к советскому лидеру и, широко улыбаясь, в игривом тоне предложили ему выслушать содержание их снов, которые они якобы видели накануне ночью.
«Вы знаете, господин генералиссимус, – начал Черчилль, которому отводилась роль запевалы. – Сегодня мне приснилось, что я стал властелином мира...»
«А мне, – подхватил тему Трумэн, – что я стал властелином всей вселенной!»
Сталин, почувствовав подвох, не спешил с ответом. Внимательно оглядев с ног до головы шутников, он раздельно произнес: «Вот как? В таком случае, мне, господа, сегодня приснилось, что я не утвердил вас в этих должностях!»
Трумэн понял, что все их шутки оказались напрасными. И, перестав валять дурака, скороговоркой сообщил советскому вождю, что Соединенные Штаты создали новое оружие необыкновенной разрушительной силы.
Стоявший тут же Черчилль и госсекретарь США Бирнс пристально наблюдали за реакцией Сталина.
Но тот лишь пожал плечами и, сохраняя полное спокойствие, проследовал в свои апартаменты.
Устроители неудавшегося шоу пришли к заключению, что Сталин просто не понял значения сказанного.
Трумэн был явно в растерянности. Его обескуражило, что первая попытка атомного шантажа не достигла цели, потому что в последующие дни советская делегация и сам Сталин вели себя так, будто бы ничего ужасного для них не произошло.
На самом же деле, по воспоминаниям очевидцев, вернувшись в свой рабочий кабинет, Сталин первое, что сделал, приказал, чтобы его немедленно связали по телефону с Курчатовым. И взяв трубку, коротко сказал: «Немедленно ускорьте наши работы по бомбе!»
Бросок отменяется
Тут мы подходим к тому, с чего начали, – к решению Трумэна об атомной бомбардировке японских городов. Он принял его лишь после того, как руководитель американской военной разведки (РУМО) доложил ему, что в районе Тебриза наблюдается передислокация сосредоточенных там дивизий Красной армии – они выдвигаются к границе с Турцией.
Американский президент сразу понял, почему в ходе переговоров в Потсдаме «дядюшка Джо» так настойчиво стремился заполучить свою часть итальянского флота, положенного СССР в счет репараций. Войдя в Дарданелльский пролив, военные корабли смогли бы оказывать самую действенную поддержку наступающим частям Красной армии!
Выслушав доклад, Трумэн дал указание представителям военного командования немедленно провести атомную бомбардировку Японии.
Однако сделать это президент приказал «не раньше чем он покинет Потсдам, чтобы находиться подальше от русских с их неминуемыми вопросами»...
* * *
Впрочем, никаких вопросов больше не было. Когда Сталину доложили о результатах атомных бомбардировок, о превращенных в руины Хиросиме и Нагасаки, о 220 тысячах убитых и обожженных японцев, он долго расхаживал по кремлевскому кабинету. Пытался раскурить погасшую трубку, но спички ломались одна за другой.
Поняв тщетность своих попыток, он положил трубку на стол и посмотрел на притихших членов Президиума:
«Поход на Стамбул отменяется... До лучших времен. А турки пусть вечно благодарят японцев, которые ради них пожертвовали собой. Все! Курчатова ко мне!..»
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
