Андрей значит «храбрый»…
В его судьбе тесно переплелись три страны восточного славянства. Родился на Украине, служил в Беларуси, а сегодня живет и работает в России. Андрей Яковлевич Павленко – участник ВОВ и боевых действий в Алжире, кавалер ордена Святого князя Александра Невского I-II степени, ветеран военной службы, почетный житель села Бугаевки (Украина), воин-интернационалист, полковник в отставке.
В его судьбе тесно переплелись три страны восточного славянства. Родился на Украине, служил в Беларуси, а сегодня живет и работает в России. Андрей Яковлевич Павленко – участник ВОВ и боевых действий в Алжире, кавалер ордена Святого князя Александра Невского I-II степени, ветеран военной службы, почетный житель села Бугаевки (Украина), воин-интернационалист, полковник в отставке.
Его юность – это первые дни оккупации Украины. С молодых лет он узнал, что значит быть защитником – сначала для матери и младших братьев и сестер, когда семья потеряла отца, расстрелянного в 1938-м, затем – для родного села, а позже и для всей Родины. Имя определяет судьбу, а имя этого человека в переводе с древнегреческого означает именно «храбрый».
Сегодня Андрей Яковлевич – заслуженный работник здравоохранения, уже 25-й год он трудится в Московском государственном медико-стоматологическом университете. И своих студентов учит не только медицинскому делу, но и великой науке жизни, делясь с ними сокровенными воспоминаниями о юности, которая, как и для многих его ровесников, оказалась «опаленной войной». А еще Андрей Яковлевич пишет стихи, в которых воскресают образы его однополчан, жителей родного села и многих других светлых и простых людей, с которыми в разные годы сводила непростая судьба – на Украине, в Беларуси, в России…
– Андрей Яковлевич, вы из тех людей, кто повзрослели слишком рано…
– Да, с 10 лет я рос без отца: в 1938 году он, участник Первой мировой войны, был оклеветан и репрессирован. По постановлению Особой тройки НКВД от 10 апреля того же года, был расстрелян в Харькове. Лишь в 1956 году отца реабилитировали. В нашей семье не было ни одного предателя, но мы носили унизительное прозвище «семьи врагов народа». Мы с братьями стали единственной защитой и опорой для матери. Схожая судьба оказалась и у моей супруги. Отец ее был священником Воздвиженского храма с. Теблеши в Тверской области. В 1937 году он был арестован, осужден и 3 ноября расстрелян в Бежецкой тюрьме за то, что не отказался от веры в Бога. Место его захоронения неизвестно. В августе 2000 года архиерейский Собор Русской православной церкви причислил отца Сергия к лику святых. В октябре 2005 года я передал несколько икон святого Сергия в дар бежечанам. Это, к сожалению, судьба многих семей…
– Как война пришла в ваше родное село?
– В моем родном селе Бугаевка Изюмского района Харьковской области войну я встретил 13-летним. Хорошо помню тот страшный день. Спали мы в сарае, на сене в то обычное июньское утро. Но вдруг раздался крик мамы: «Вставай, сынок! Война!» Как гром среди ясного неба. В селе началась паника, слышны были плач и крики женщин.
Началась экстренная подготовка людей для фронта. Мальчишки 1924 и 1925 годов рождения – все были призваны, девчонки шли добровольцами. Война заставила нас очень быстро повзрослеть. Я по возрасту никак не проходил, но все равно рвался на помощь. Отцы и старшие братья уходили на фронт – мы заменяли их в поле и у станка. Сначала я работал конюхом в колхозе. Такая работа не была мне в новинку: я с 5 лет пас телят, а с 13 лет косить начал. Затем помогал раненым в госпитале. Мы их поили, кормили, читали им письма, а иной раз и писали за них под диктовку родным.
Когда мне исполнилось 15, я добровольно вступил в истребительный батальон при Савинском РОНКВД Харьковской области, в прифронтовой полосе Юго-Западного фронта. В составе батальона я участвовал в боевых операциях по обезвреживанию диверсантов, помогал в строительстве оборонительных сооружений на различных сельскохозяйственных работах. В наши задачи также входила борьба с диверсантами, обезвреживание сбитых немецких летчиков. Оказывали помощь своим сбитым летчикам, конвоировали предателей в областную тюрьму, вылавливали провокаторов, несли караульную службу.
– Но ведь не только ваша семья пострадала от репрессий. Были дети репрессированных, которые отказались воевать на стороне власти, уничтожившей их отцов?
– Было и такое. Но все же большинство понимали: мы должны защитить наши семьи и наш народ. В селе были репрессированы 20 человек – из их семей никто не работал на немцев. Дети репрессированных шли добровольцами на фронт. Перед лицом опасности все обиды уходили в сторону – надо было защищать родину в первую очередь.
– Каким запомнилось вам время оккупации?
– Нас оккупировала 6-я немецкая армия во главе сначала с Рунштедтом, а затем фельдмаршалом Паулюсом, главным разработчиком плана нападения на СССР – плана «Барбаросса». Назначая Паулюса, Гитлер говорил ему: «С вашей армией можно штурмовать небо!» Я видел их своими детскими глазами: молодые, выхоленные, выкормленные молодые немцы… Вся Европа под ними была. Вступили в село – сразу прибили и сожрали всех свиней и кур. Днем они загорали и купались. Сытые и довольные, они вели себя, как полноправные хозяева. А в небе над селом кружила армада самолетов – охраняла немецких бойцов. Эти загорелые «атлеты» еще не знали, что скоро под Сталинградом их непобедимую армию мощным ударом сокрушит Рокоссовский и пленит 330 тысяч немцев.
Но мы верили в победу еще в далеком 1942-м. Хотя напасти сыпались на нас одна за другой. Немцы двинулись на восток – за ними следом через наше село шли их союзники – румыны. По сравнению с ними немцы казались ангелами. Солдаты Вермахта никого не тронули – только съели всю скотину. Зато румыны вели себя как настоящие звери. Выкопали всю картошку, извели все сено, изнасиловали всех женщин, включая старух. Меня один румын чуть было не убил – за губную гармошку, которую дядя-летчик подарил мне еще до войны. Румын же решил, что гармошку я украл у кого-то из немецких солдат: для них это был важный атрибут. Я несся от разъяренного румына через весь огород задыхаясь. Мне вслед раздалось несколько выстрелов, но я убежал невредимым. Пока румыны стояли в селе, я две недели у крестной прятался.
Потери односельчан были огромными. Из села, состоявшего из тысячи дворов, на фронт ушли 560 человек. Вернулось 280. Некоторые пропали без вести. Окончательно освободили наше село в 1943 году.
Война прошла катком по нашей семье. Сейчас в моем родном селе есть мемориальный музей, который я в свое время помогал создавать.
– Что вы осознали, когда война закончилась?
– Пожалуй, я осознал свою роль в жизни. Когда-то моей мечтой было стать учителем. Но, пережив войну, я решил, что самая главная профессия – обеспечивать мир во всем мире и защищать жизнь.
«Победою закончилась великая война, боеготовность не ушла в запас…», – так я писал об этих годах в своей книге. В 1946 году пошел в пятый класс, а после начал работать учетчиком в тракторной бригаде. Затем был заведующим и библиотекой, и сельским клубом. После я с отличием окончил военное училище. В это время уже шла война в Корее. Затем я занимался строительством аэродромов в разных уголках Союза.
– Вы с особым трепетом относитесь к Беларуси. Это как-то связано с вашей биографией?
– Беларусь – это моя армейская юность, о которой я много писал в своих стихах. Там я оставил частицу своего сердца.
«Белоруссия – верная сестра Украины и России» – так называется глава в одной из моих книг. Многие мои стихи посвящены «сябрам-однополчанам».
Это было в 1950-е в городе Поставы. Тогда это была Молодечненская область, теперь – Витебская. Там мы строили аэродром, я командовал взводом. Именно в Беларуси я получил настоящую практику. Познал настоящую армейскую дружбу. С женой Варварой и сыном Сашей мы жили в уютной белорусской хате в селе Задевье. Соседями нашими были люди самых разных национальностей, но жили все дружно, в мире и согласии. Русские, белорусы, украинцы, поляки, латыши, литовцы, армяне, азербайджанцы… Сейчас у меня накопилось много материала, и я готовлю книгу «С Белоруссией в сердце». Было бы время и был бы спонсор! Я часто бываю в тех дорогих мне местах и сегодня. С радостью подарил белорусским товарищам свои книги. Кстати, ни одной своей книги я не продал: память не продается, и книги мои получают только в дар. Я также был на праздновании 60-летия освобождения Беларуси. Совет ветеранов доверил мне возложить венок к памятнику освободителям в Поставах. Держу связь с однополчанами, хотя, увы, многих уже нет в живых. А еще у меня есть мечта – побывать в Брестской крепости и в Хатыни. В Великой Отечественной войне Беларусь приняла на себя первый удар…
– В чем вы видите ваш долг сегодня?
– Увы, время бежит быстро, и, повинуясь закону природы, мы покидаем этот мир. Защитников Родины остается все меньше и меньше. За шесть лет из 142 человек, вернувшихся в стены нашего университета после войны, в строю остались лишь 24 ветерана. И поэтому сегодня я в первую очередь учу нашу молодежь: берегите и заботьтесь о тех, кому обязаны жизнью, равняйтесь на их великий подвиг и помните о тех, кого уже нет с нами, – без памяти о прошлом нет будущего. По традиции, 9 мая в нашем университете проходит Вахта памяти и факельное шествие в память о студентах и преподавателях университета, ушедших в 1941 году на фронт и не вернувшихся. В акции принимают участие все – от первокурсников до ректората.
Нужно воспитывать молодежь в духе уважения к прошлому. Как известно, если сегодня выстрелить в историю из пистолета, в будущем она выстрелит в нас из пушки. Историю надо беречь.
Беседовала
Татьяна КУТАРЕНКОВА
Его юность – это первые дни оккупации Украины. С молодых лет он узнал, что значит быть защитником – сначала для матери и младших братьев и сестер, когда семья потеряла отца, расстрелянного в 1938-м, затем – для родного села, а позже и для всей Родины. Имя определяет судьбу, а имя этого человека в переводе с древнегреческого означает именно «храбрый».
Сегодня Андрей Яковлевич – заслуженный работник здравоохранения, уже 25-й год он трудится в Московском государственном медико-стоматологическом университете. И своих студентов учит не только медицинскому делу, но и великой науке жизни, делясь с ними сокровенными воспоминаниями о юности, которая, как и для многих его ровесников, оказалась «опаленной войной». А еще Андрей Яковлевич пишет стихи, в которых воскресают образы его однополчан, жителей родного села и многих других светлых и простых людей, с которыми в разные годы сводила непростая судьба – на Украине, в Беларуси, в России…
– Андрей Яковлевич, вы из тех людей, кто повзрослели слишком рано…
– Да, с 10 лет я рос без отца: в 1938 году он, участник Первой мировой войны, был оклеветан и репрессирован. По постановлению Особой тройки НКВД от 10 апреля того же года, был расстрелян в Харькове. Лишь в 1956 году отца реабилитировали. В нашей семье не было ни одного предателя, но мы носили унизительное прозвище «семьи врагов народа». Мы с братьями стали единственной защитой и опорой для матери. Схожая судьба оказалась и у моей супруги. Отец ее был священником Воздвиженского храма с. Теблеши в Тверской области. В 1937 году он был арестован, осужден и 3 ноября расстрелян в Бежецкой тюрьме за то, что не отказался от веры в Бога. Место его захоронения неизвестно. В августе 2000 года архиерейский Собор Русской православной церкви причислил отца Сергия к лику святых. В октябре 2005 года я передал несколько икон святого Сергия в дар бежечанам. Это, к сожалению, судьба многих семей…
– Как война пришла в ваше родное село?
– В моем родном селе Бугаевка Изюмского района Харьковской области войну я встретил 13-летним. Хорошо помню тот страшный день. Спали мы в сарае, на сене в то обычное июньское утро. Но вдруг раздался крик мамы: «Вставай, сынок! Война!» Как гром среди ясного неба. В селе началась паника, слышны были плач и крики женщин.
Началась экстренная подготовка людей для фронта. Мальчишки 1924 и 1925 годов рождения – все были призваны, девчонки шли добровольцами. Война заставила нас очень быстро повзрослеть. Я по возрасту никак не проходил, но все равно рвался на помощь. Отцы и старшие братья уходили на фронт – мы заменяли их в поле и у станка. Сначала я работал конюхом в колхозе. Такая работа не была мне в новинку: я с 5 лет пас телят, а с 13 лет косить начал. Затем помогал раненым в госпитале. Мы их поили, кормили, читали им письма, а иной раз и писали за них под диктовку родным.
Когда мне исполнилось 15, я добровольно вступил в истребительный батальон при Савинском РОНКВД Харьковской области, в прифронтовой полосе Юго-Западного фронта. В составе батальона я участвовал в боевых операциях по обезвреживанию диверсантов, помогал в строительстве оборонительных сооружений на различных сельскохозяйственных работах. В наши задачи также входила борьба с диверсантами, обезвреживание сбитых немецких летчиков. Оказывали помощь своим сбитым летчикам, конвоировали предателей в областную тюрьму, вылавливали провокаторов, несли караульную службу.
– Но ведь не только ваша семья пострадала от репрессий. Были дети репрессированных, которые отказались воевать на стороне власти, уничтожившей их отцов?
– Было и такое. Но все же большинство понимали: мы должны защитить наши семьи и наш народ. В селе были репрессированы 20 человек – из их семей никто не работал на немцев. Дети репрессированных шли добровольцами на фронт. Перед лицом опасности все обиды уходили в сторону – надо было защищать родину в первую очередь.
– Каким запомнилось вам время оккупации?
– Нас оккупировала 6-я немецкая армия во главе сначала с Рунштедтом, а затем фельдмаршалом Паулюсом, главным разработчиком плана нападения на СССР – плана «Барбаросса». Назначая Паулюса, Гитлер говорил ему: «С вашей армией можно штурмовать небо!» Я видел их своими детскими глазами: молодые, выхоленные, выкормленные молодые немцы… Вся Европа под ними была. Вступили в село – сразу прибили и сожрали всех свиней и кур. Днем они загорали и купались. Сытые и довольные, они вели себя, как полноправные хозяева. А в небе над селом кружила армада самолетов – охраняла немецких бойцов. Эти загорелые «атлеты» еще не знали, что скоро под Сталинградом их непобедимую армию мощным ударом сокрушит Рокоссовский и пленит 330 тысяч немцев.
Но мы верили в победу еще в далеком 1942-м. Хотя напасти сыпались на нас одна за другой. Немцы двинулись на восток – за ними следом через наше село шли их союзники – румыны. По сравнению с ними немцы казались ангелами. Солдаты Вермахта никого не тронули – только съели всю скотину. Зато румыны вели себя как настоящие звери. Выкопали всю картошку, извели все сено, изнасиловали всех женщин, включая старух. Меня один румын чуть было не убил – за губную гармошку, которую дядя-летчик подарил мне еще до войны. Румын же решил, что гармошку я украл у кого-то из немецких солдат: для них это был важный атрибут. Я несся от разъяренного румына через весь огород задыхаясь. Мне вслед раздалось несколько выстрелов, но я убежал невредимым. Пока румыны стояли в селе, я две недели у крестной прятался.
Потери односельчан были огромными. Из села, состоявшего из тысячи дворов, на фронт ушли 560 человек. Вернулось 280. Некоторые пропали без вести. Окончательно освободили наше село в 1943 году.
Война прошла катком по нашей семье. Сейчас в моем родном селе есть мемориальный музей, который я в свое время помогал создавать.
– Что вы осознали, когда война закончилась?
– Пожалуй, я осознал свою роль в жизни. Когда-то моей мечтой было стать учителем. Но, пережив войну, я решил, что самая главная профессия – обеспечивать мир во всем мире и защищать жизнь.
«Победою закончилась великая война, боеготовность не ушла в запас…», – так я писал об этих годах в своей книге. В 1946 году пошел в пятый класс, а после начал работать учетчиком в тракторной бригаде. Затем был заведующим и библиотекой, и сельским клубом. После я с отличием окончил военное училище. В это время уже шла война в Корее. Затем я занимался строительством аэродромов в разных уголках Союза.
– Вы с особым трепетом относитесь к Беларуси. Это как-то связано с вашей биографией?
– Беларусь – это моя армейская юность, о которой я много писал в своих стихах. Там я оставил частицу своего сердца.
«Белоруссия – верная сестра Украины и России» – так называется глава в одной из моих книг. Многие мои стихи посвящены «сябрам-однополчанам».
Это было в 1950-е в городе Поставы. Тогда это была Молодечненская область, теперь – Витебская. Там мы строили аэродром, я командовал взводом. Именно в Беларуси я получил настоящую практику. Познал настоящую армейскую дружбу. С женой Варварой и сыном Сашей мы жили в уютной белорусской хате в селе Задевье. Соседями нашими были люди самых разных национальностей, но жили все дружно, в мире и согласии. Русские, белорусы, украинцы, поляки, латыши, литовцы, армяне, азербайджанцы… Сейчас у меня накопилось много материала, и я готовлю книгу «С Белоруссией в сердце». Было бы время и был бы спонсор! Я часто бываю в тех дорогих мне местах и сегодня. С радостью подарил белорусским товарищам свои книги. Кстати, ни одной своей книги я не продал: память не продается, и книги мои получают только в дар. Я также был на праздновании 60-летия освобождения Беларуси. Совет ветеранов доверил мне возложить венок к памятнику освободителям в Поставах. Держу связь с однополчанами, хотя, увы, многих уже нет в живых. А еще у меня есть мечта – побывать в Брестской крепости и в Хатыни. В Великой Отечественной войне Беларусь приняла на себя первый удар…
– В чем вы видите ваш долг сегодня?
– Увы, время бежит быстро, и, повинуясь закону природы, мы покидаем этот мир. Защитников Родины остается все меньше и меньше. За шесть лет из 142 человек, вернувшихся в стены нашего университета после войны, в строю остались лишь 24 ветерана. И поэтому сегодня я в первую очередь учу нашу молодежь: берегите и заботьтесь о тех, кому обязаны жизнью, равняйтесь на их великий подвиг и помните о тех, кого уже нет с нами, – без памяти о прошлом нет будущего. По традиции, 9 мая в нашем университете проходит Вахта памяти и факельное шествие в память о студентах и преподавателях университета, ушедших в 1941 году на фронт и не вернувшихся. В акции принимают участие все – от первокурсников до ректората.
Нужно воспитывать молодежь в духе уважения к прошлому. Как известно, если сегодня выстрелить в историю из пистолета, в будущем она выстрелит в нас из пушки. Историю надо беречь.
Беседовала
Татьяна КУТАРЕНКОВА
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
