Мы его никогда не забудем
Семнадцать лет назад мне довелось быть на съемках спектакля «Юнона и Авось».
Фото: скриншот youtube.com
Существовала культовая версия 1983 года, с Еленой Шаниной в роли Кончиты, но прошли годы, и Марк Захаров попытался сделать новый фильм, учитывая более современные технологии. Кончиты менялись со временем. Но граф Резанов оставался прежним – Николай Караченцов, универсальный актер, умеющий петь, танцевать, любить. В кино он очень часто играл смешных персонажей, с дурацкими усиками, поющими под балконом про «Венец творенья, дивную Диану». Но вот граф Резанов…
Я сидела в «ленкомовском» зале почти одна, пока Караченцов выходил на сцену, становился рядом с Анной Большовой и пел про безнадежные карие вишни. Он обнимал ее в каждом дубле, как в последний раз. А потом Захаров из зала командовал повторить. И вопрос был не в том, как сыграл Николай Петрович. Вопрос был только в том, как передать то, что играет Николай Петрович. Ракурс, взгляд, невозможность перейти с поля спектакля на поле кино, которым Захаров демонстративно не желал пользоваться. Ибо «Юнона и Авось» - это именно театр, сценическая легенда, история любви, не нуждающаяся в переводе на другой язык искусства.
Караченцов во время съемок был внешне покорен, но довольно-таки смешлив, иногда устраивал шутливые перебранки с режиссером. Но только до выхода на сцену и в кадр. И рубашку ему приходилось менять раз в два дубля, потому что не может человек так петь, так говорить о любви, не выкладываясь по полной.
Помню, подошла я к нему после съемки, а он мокрый, как будто его выжимали все эти слова про пробуждение на рассвете. Сидел, сутулился, пальцем по пачке сигарет стучал. Но улыбался. Рассказал, как ему важен этот спектакль. И посмотрел так, как вы все видели в любом кино с Караченцовым: мол, сама, что ли, не понимаешь?
Это было очень маленькое интервью с очень усталым человеком, даже рассказывать было бы не о чем, если бы не эта мокрая рубашка человека, который уже 20 лет играл спектакль и мог бы «работать на автомате». А он не мог.
Любой желающий сегодня может увидеть версии «Юноны и Авось» 1983 года и 2002 года. Поколения уже выросли на этом спектакле. И до трагической аварии в 2005 году ни у кого не возникло даже ощущения, что Николая Петровича можно было бы заменить. Спектакль сохранили, и сегодня он становится памятником первому графу Резанову. Светлая память.
Существовала культовая версия 1983 года, с Еленой Шаниной в роли Кончиты, но прошли годы, и Марк Захаров попытался сделать новый фильм, учитывая более современные технологии. Кончиты менялись со временем. Но граф Резанов оставался прежним – Николай Караченцов, универсальный актер, умеющий петь, танцевать, любить. В кино он очень часто играл смешных персонажей, с дурацкими усиками, поющими под балконом про «Венец творенья, дивную Диану». Но вот граф Резанов…
Я сидела в «ленкомовском» зале почти одна, пока Караченцов выходил на сцену, становился рядом с Анной Большовой и пел про безнадежные карие вишни. Он обнимал ее в каждом дубле, как в последний раз. А потом Захаров из зала командовал повторить. И вопрос был не в том, как сыграл Николай Петрович. Вопрос был только в том, как передать то, что играет Николай Петрович. Ракурс, взгляд, невозможность перейти с поля спектакля на поле кино, которым Захаров демонстративно не желал пользоваться. Ибо «Юнона и Авось» - это именно театр, сценическая легенда, история любви, не нуждающаяся в переводе на другой язык искусства.
Караченцов во время съемок был внешне покорен, но довольно-таки смешлив, иногда устраивал шутливые перебранки с режиссером. Но только до выхода на сцену и в кадр. И рубашку ему приходилось менять раз в два дубля, потому что не может человек так петь, так говорить о любви, не выкладываясь по полной.
Помню, подошла я к нему после съемки, а он мокрый, как будто его выжимали все эти слова про пробуждение на рассвете. Сидел, сутулился, пальцем по пачке сигарет стучал. Но улыбался. Рассказал, как ему важен этот спектакль. И посмотрел так, как вы все видели в любом кино с Караченцовым: мол, сама, что ли, не понимаешь?
Это было очень маленькое интервью с очень усталым человеком, даже рассказывать было бы не о чем, если бы не эта мокрая рубашка человека, который уже 20 лет играл спектакль и мог бы «работать на автомате». А он не мог.
Любой желающий сегодня может увидеть версии «Юноны и Авось» 1983 года и 2002 года. Поколения уже выросли на этом спектакле. И до трагической аварии в 2005 году ни у кого не возникло даже ощущения, что Николая Петровича можно было бы заменить. Спектакль сохранили, и сегодня он становится памятником первому графу Резанову. Светлая память.
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
