Михаил Пиотровский: Реставрация, как ботокс. Надо вовремя остановиться
Руководитель музея рассказал об использовании новых технологий, современном искусстве и скифском золоте
МУЛЬТИМЕДИА, ЗНАЙ СВОЕ МЕСТО
- Михаил Борисович, в последние лет пять в музеях не протолкнуться. Особенно в выходные. А если уж новая выставка, очереди не на 15 минут. Отчего ажиотаж?
- Да, музеи стали ближе к людям. Но идея, что они - место досуга и развлечений, бедна. Музей не должен выпрыгивать из кресел и штанов, чтобы сделать приятное и веселое. Мы - хранители подлинных вещей, и новейшие технологии должны нам помогать, но, как Тень у Шварца, знать свое место. Музей находится на передовой всегда - и в те периоды, когда все улучшается, и когда, наоборот, ухудшается.
- Эрмитаж финансовую поддержку получает от Министерства культуры. В каком объеме?
- Музей обеспечивается из бюджета Российской Федерации. В целом получает примерно 5 миллиардов рублей (75 миллионов долларов. - Ред.). Это доходы от билетов и пожертвований. У Лувра бюджет, например, раз в пять больше. Когда я только стал руководить Эрмитажем, мои американские друзья шутили: «Да ты самый эффективный директор музея в мире!» Шутка родилась от того, что бюджет тогда был всего миллион долларов, и нас не приняли в Ассоциацию американских музеев.
- И в то же время Эрмитаж постоянно на связи с мировыми собраниями. Чему учитесь друг у друга?
Фото: Алексей Даничев/РИА Новости
- Обмениваемся опытом. В том числе и по поводу новейших технологий. Многие из них - спорные. Например, мы используем 3D для восстановления лакун в небольших вещах. Или, скажем, разбитые скульптуры Пальмиры - у них почти отсутствуют лица. Есть фотографии, и с помощью 3D-принтера можно как-то восстановить их облик. Но где тот предел, когда можно воссоздавать произведения искусства, а когда нельзя? Какие тут должны быть права, если выполнять стопроцентные копии любой вещи? У всех картин есть история. И ни одна из них не выглядит так, как была написана. Большая часть раз 10 реставрировалась. Все живописные полотна стареют. Если ничего не делать, они поменяют внешний вид. Но перед эрмитажными реставраторами всегда стоит вопрос: как достичь того, чтобы казалось, будто картина только вчера написана? Это как ботокс - важно решить, до какой степени обновлять.
ЧТО ОСТАНЕТСЯ В ВЕЧНОСТИ
- Возобновился суд по скифскому золоту, которое было вывезено в 2014 году в Амстердам из Крыма до того, как полуостров присоединили к России. Ближайшее заседание - в январе. Есть ли шанс, что коллекция вернется домой, а не в Киев?
- Думаю, разумеется, вернется в крымские музеи, откуда происходит. И по закону, и по честности, и по справедливости. Вещам абсолютно все равно, где, в какой культуре и политической власти находятся собрания. С золотом, конечно, сложная ситуация. Оно принадлежало государственному музейному фонду. Много подводных камней, которые всплыли, так что лучше подождать, чтобы улеглись политические страсти. Пока у нас плохие отношения с Голландией и станут еще хуже, так что пусть полежит в ящиках. Упомяну и еще об одной важной вещи. Эти экспонаты - никакое не скифское золото. Там много каменных вещей, тесно связанных с историей городов. Например, Змееногая богиня из Керчи.
- Как относитесь к современному искусству?
- Нет никакого современного искусства. Есть просто искусство. Оно все время говорит на разных языках. И для кого-то нынешний его диалект может быть неприемлем. Точно так же в России почти все не принимали Пикассо, а чуть раньше - Матисса с Гогеном. Сергей Иванович Щукин поначалу не любил автора «Девочки на шаре». И не понимал, что творчество этого художника - великое искусство. Тогда он повесил его работы так, чтобы каждый день проходить мимо и невольно смотреть на них. Дергался, нервничал, а потом… понял!
Эрмитаж работает с современными художниками, но осторожно. Вот Адриан Гени из Румынии. Он - популярный и почти самый дорогой в мире молодой живописец - его полотна уходят за 4 - 5 миллионов долларов. С ним связана романтическая история. Когда Адриан рос, его любимой книжкой был очерк-путеводитель Юрия Кузнецова по голландской живописи Эрмитажа. И он оттуда картинки рисовал. Акварелью. Вот сейчас он привез на выставку к нам «Охотника с собаками на фоне пейзажа». Это очень трогательная картина. Может, получим ее в подарок. И, кстати, хотел купить книжки издательства «Аврора». Я удивлялся: «Ну там же старые плохие репродукции!» Он ответил: «Нет, они теплые, человеческие, в отличие от нынешних цифровых, холодных». И оказался абсолютно прав. Современное искусство надо всячески оберегать. Мы ведь не знаем, что останется в вечности, а что - нет.