Сетевое СМИ Парламентского Собрания Союза Беларуси и России
Сетевое СМИ Парламентского Собрания Союза Беларуси и России
Фото: baltnews.lv
ЯПОНЦЫ ЧАЙКОВСКОГО СВОИМ СЧИТАЮТ!
- Владимир Иванович, недавно Вы вернулись с гастролей - Япония, Австрия, Санкт-Петербург, чем они были примечательны?
- Гастроли - это всегда встреча с новыми зрителями и с теми, кто уже бывал на наших концертах. Японцы нас ждут всегда, готовят подарки, и после концерта обычно часа два подписываю диски с нашими записями. О Чайковском они говорят: «Это наш композитор». Тонко воспринимают его мелодику и очень четко судят о нем. Австрийцы тоже обожают наш оркестр.
Австрия почти что моя вторая родина: я десять лет руководил Венским симфоническим оркестром.
- Какими качествами нужно обладать дирижеру, чтобы влюбить в себя слушателей музыкальной столицы мира?
- От иностранца Вена ждет не только знания культуры и истории города, уважения к Моцарту, но и точного восприятия их музыкального стиля. Например, для русских Иоганн Штраус - народный австрийский композитор, и войти в его музыку - что русскому, что китайцу - очень трудно. Такая стилистика только в Вене и ощущается. И когда, уже будучи главным дирижером Венского симфонического, я должен был играть Штрауса, то сильно волновался. Это была главная проверка. Каково же было мое удивление, когда после концерта в одной из самых главных газет прочитал: «Да, судя по всему, Иоганн Штраус, будучи в Санкт-Петербурге, согрешил-таки с какой-то русской женщиной, и Владимир Федосеев - никто иной, как его потомок, иначе как объяснить такое точное и тонкое владение всеми нюансами штраусовской музыки?..» (смеется).
Приезжал в Вену с гастролями и уже вместе с Большим симфоническим оркестром. В газетах нас назвали «последним бастионом симфонической культуры». А с Венским оркестром гастролировали в ООН, записали музыкальный цикл Малера, после чего меня пригласили в Общество имени композитора. Среди высоких наград за заслуги в культуре Австрии мне вручили знак почетного жителя Вены. Конечно, я бродил по этому городу, дышал его воздухом и вобрал в свою душу множество стилей. Обошел все памятники, библиотеки, где писал Моцарт, и оставил свои автографы. Посетил ресторанчики, где бывал Бетховен. Узнал много забавного про этих великих людей. В целом венцы - очень интеллигентные люди, ценят свою культуру. О родном городе говорят не иначе как «Wien ist Wien» (Вена есть Вена – нем.).
- Именно Венская опера вывесила черный флаг, скорбя по Хворостовскому.
- На Западе Дмитрия очень любили, он намного больше пел там, чем в России. Это был певец-интернационалист, но с русской внешностью и душой. Мы много работали вместе, делали «Демона» - в Москве, в Геликон-опере и в Вене, и «Евгения Онегина» он пел в Австрии. Дмитрия отличала невероятная открытость, эмоциональность. Очень значительный певец. Как же это нелепо - закончить такой прекрасный путь где-то посредине...
ИДЕАЛЬНАЯ ОПЕРА В ГЕЛИКОНЕ
- В ноябре, на юбилейном концерте в Геликон-опере Вы дирижировали двумя оркестрами - БСО и театральным. Интересный опыт?
- Ничего страшного. Однажды в Стокгольме я дирижировал «Реквиемом» Верди - исполнял двухтысячный хор и оркестр из ста человек. Именно тогда и решил покончить с дирижерской палочкой, потому что ее никто не видел с высоты. Пришлось бросить и руками вести музыку. С тех пор это стало моей манерой.
- И даже хрустальной палочкой, которую подарили на концерте в Геликоне, не дирижируете?
- Нет, стоит дома на почетном месте.
- Какое произведение Вам особенно хотелось сыграть в Геликоне?
- Торжественную увертюру «1812» Чайковского, потому что в этом театре прекрасные колокола.
- А выставка «Оркестр - инструмент души моей» о чем-нибудь сокровенном напомнила?
- Конечно. О том, как я выглядел в молодости. Пришел к выводу, что почти не изменился (смеется).
- После «Турандот» у вас состоялась вторая премьера в Геликоне - «Пиковая дама» Чайковского. Неизменная ваша любовь?
- Это идеальная опера, в ней нет лишних нот. Ее можно давать без пушкинского текста. Музыка выражает все чувства - и прекрасные, и трагические. В этой опере, что в оркестре, что в пении, каждая нота драгоценна, но ее трудно ставить, важен состав певцов.
ИСПАНЕЦ ГЛИНКА И ИРЛАНДЕЦ СВИРИДОВ
- Критики называли вас «дебютантом на российской оперной сцене», и это после постановки огромных циклов русских и зарубежных опер в Ла Скала, в парижском зале «Плейель», в Венской опере, на австрийском фестивале в Брегенце, в оперном театре Цюриха «Opernhaus». Как такое случилось, неужели ни одного опыта не было?
- Нет пророка в своем Отечестве: как дирижера меня «родила» Вена, а не Россия. Опыт, конечно, был: по приглашению Евгения Мравинского дирижировал в Кировском театре «Царскую невесту». Видите ли, в музыкальных «верхах» высокомерно считали, что я, народник, познавший народную культуру, должен продолжать заниматься ею, мол, симфонизм - не мое. А я, действительно, 16 лет руководил народным оркестром, работал с Лемешевым, Козловским, Архиповой, Образцовой. Но настал момент, когда мне стало тесновато в народном деле, и именно эти великие певцы поддержали меня в том, что нужно двигаться дальше. Переход к симфонизму так и свершился: я ушел в аспирантуру. Учился у Лео Гинзбурга, лучшего педагога тех времен, и когда из БСО ушел Геннадий Рождественский, председатель Гостелерадио Сергей Лапин предложил мне возглавить БСО. Для всех это было неожиданно, и первые годы мне было нелегко.
- Когда вы сотрудничали с крупнейшими оркестрами мира, что было важнее - донести до слушателей ценность русской музыки или по-настоящему проникнуться особенностями исполнения западных произведений?
- В Вене я, в основном, дирижировал западную музыку, но когда играли русскую, требовал эмоциональности и попадания в стиль. Что ни говорите, а русская нация особенная. Наши композиторы могут легко входить в другую культуру и даже сильнее «местных» проявляться в ней. Вот Глинка жил в Испании, и писал как певец тореадоров, испанцы принимали его за своего. Свиридов в Ирландии писал на стихи Бёрнса романсы, и тамошние жители думали, что он ирландец. Такого качества ни у одного народа нет, может, Достоевский, когда подчеркивал «всемирную отзывчивость» русского человека, именно это имел ввиду?..
БАЯН И БОМБЫ
- В августе на свой 85-й день рождения вы с супругой Ольгой Ивановной снова ездили в Вену, даже рыбачили там. Любите так отдыхать?
- Без природы себя не мыслю, а рыбалку люблю с детства. Всегда ездил с отцом в деревню ловить рыбу, собирать грибы. Родители у меня из простых, мама домохозяйка, а папа был инженером на военном заводе. Всю блокаду мы пробыли в Ленинграде. Когда город освободили, отца перевели в Муром, а потом я вернулся и поступил в музыкальное училище. У папы был баян, на котором он пытался играть, и мечтал передать его мне. Когда нас эвакуировали, первый же поезд разбомбили немцы. От наших пожитков остался один баян. В целости и сохранности. Будто судьба и сказала — занимайся музыкой.
- Как вспоминается сегодня проект «Песни военных лет», с которым два года назад вы стали лауреатом премии Союзного государства?
- Удивительные были выступления - в Минске и в Москве. Меня поразило, что наши люди прекрасно помнят эти песни, знают слова и готовы их петь вместе с оркестром.
- Итоговой спецвыпуск газеты «СВ» в этом году мы посвятили равным правам жителей наших стран, россиян и белорусов. А вы как относитесь к интеграции?
- Никаких границ между нашими странами быть не должно. В советское время мы не знали, кто твой сосед по национальности, важен был человек. Мы ощущали себя одним народом. Белорусы, грузины, армяне, азербайджанцы - для всех существовали равные права. Мы, музыканты, питались искусством друг друга. А белорусы вообще всегда были и будут нашими братьями.
- Как вы понимаете любовь? И что такое, по-вашему, счастье?
- Без любви вообще ничего не происходит. Бог есть Любовь, и Любовь есть Бог. Ну, а счастье - это тоже Любовь. Быть навеки с той, которую любишь, - это счастье. Другое дело, что сейчас, к сожалению, все это рушится, настает не очень счастливая пора. Мы теряем любовь друг к другу, к Отечеству, к женщине. А без любви вообще ничего нельзя делать.
Владимир Иванович Федосеев родился 5 августа 1932 года в Ленинграде. В 1952-м окончил Ленинградское музыкальное училище имени М.П. Мусоргского по классу баяна, затем Московский музыкально-педагогический институт имени Гнесиных. В 1971-м - аспирантуру при Московской консерватории по классу оперно-симфонического дирижирования. В 1957–1973 годах возглавлял оркестр русских народных инструментов Центрального телевидения и Всесоюзного радио. Худрук и главный дирижер БСО имени П. И. Чайковского с 1974 года. С 1997 по 2005 годы - главный дирижер Венского симфонического оркестра. С апреля 2017-го музыкальный руководитель и главный приглашенный дирижер Геликон-оперы. Выступает с ведущими симфоническими оркестрами мира. Народный артист СССР. Лауреат Госпремии СССР и Госпремии РСФСР имени М. И. Глинки.