Марина Разбежкина: Молодые режиссеры как будто с Марса прилетели…
В интервью «СВ» знаменитый российский документалист рассказала, почему в ее школе запрещены метафоры, что такое зона змеи, и почему режиссер – не медбрат
Марина Разбежкина во время пресс-конференции, посвященной запуску интернет-проекта "Чапаев" об истории российского кинематографа. Фото: Дмитрий Серебряков/ТАСС
В Москве 25 мая стартовал Международный фестиваль документального кино Beat Film Festival - один из крупнейших киносмотров в России. До 4 июня он будет знакомить зрителей с яркой документалистикой об актуальных явлениях из мира музыки, современного искусства, медиа, уличной культуры, спорта и новых технологий. Один из фаворитов программы – дипломная работа Инны Омельченко, выпускницы Мастерской школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова «Бумажные звезды». Картина уже побывала на престижном фестивале IDFA в Нидерландах.
Надо сказать, что фильмы учеников Разбежкиной редко остаются без призов. В прошлом году, например, Денис Шабаев с лентой «Чужая работа» стал лауреатом сразу нескольких фестивалей («Кинотавр-2016», «Флаэртиана», «Сталкер»). И этим успехи не исчерпываются.
ЛЮДИ ДРУГОЙ СКОРОСТИ
- Складывается впечатление, что документальное кино за последние 20 лет изменило свою природу. Почему?
- Молодежь снимает кино совсем по другим законам, нежели представители моего поколения. У нас другой социальный, культурный и политический опыт. В XXI веке кардинально изменилось пространство жизни. Вот передо мной письмо из США, на которое я мгновенно могу ответить. Коммуникация - одна из самых важных причин изменения мира. Когда Чехов на лошадях ехал на Сахалин, он общался с окружающей реальностью. А я сажусь в самолет и через восемь часов оказываюсь на острове. Пространство как бы исчезает. Молодой человек читает Толстого, Чехова, Фолкнера не так, как мы, - а с точки зрения человека другой скорости и другого опыта.
В Москве 25 мая стартовал Международный фестиваль документального кино Beat Film Festival - один из крупнейших киносмотров в России. До 4 июня он будет знакомить зрителей с яркой документалистикой об актуальных явлениях из мира музыки, современного искусства, медиа, уличной культуры, спорта и новых технологий. Один из фаворитов программы – дипломная работа Инны Омельченко, выпускницы Мастерской школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова «Бумажные звезды». Картина уже побывала на престижном фестивале IDFA в Нидерландах.
Надо сказать, что фильмы учеников Разбежкиной редко остаются без призов. В прошлом году, например, Денис Шабаев с лентой «Чужая работа» стал лауреатом сразу нескольких фестивалей («Кинотавр-2016», «Флаэртиана», «Сталкер»). И этим успехи не исчерпываются.
ЛЮДИ ДРУГОЙ СКОРОСТИ
- Складывается впечатление, что документальное кино за последние 20 лет изменило свою природу. Почему?
- Молодежь снимает кино совсем по другим законам, нежели представители моего поколения. У нас другой социальный, культурный и политический опыт. В XXI веке кардинально изменилось пространство жизни. Вот передо мной письмо из США, на которое я мгновенно могу ответить. Коммуникация - одна из самых важных причин изменения мира. Когда Чехов на лошадях ехал на Сахалин, он общался с окружающей реальностью. А я сажусь в самолет и через восемь часов оказываюсь на острове. Пространство как бы исчезает. Молодой человек читает Толстого, Чехова, Фолкнера не так, как мы, - а с точки зрения человека другой скорости и другого опыта.
Кадр из фильма "Бумажные звезды (2017)"
- Чему же вы учите студентов?
- Умению рассматривать жизнь. У нас запрещены метафора, закадровый голос и музыка. Нельзя получать информацию с помощью интервью. Мы используем verbatim – это способ разговора с людьми, когда большое значение имеют паузы, неправильное построение предложений, всевозможные «беканья» и «меканья». Узнаем человека через речь. Она как отпечаток пальца - индивидуальна.
Мы стараемся научить понимать человека в подробностях. Смотрю на «Кинотавре» игровое кино молодых - все они как с Марса прилетели. Ничего не понимают про человека – как он сидит, разговаривает, ест, они не удосужились посмотреть на него. Все какие-то детские идеи про любовь-морковь… А где реальность? Исчезла за грудой неточностей. От наших ребят требую вглядываться в человека, уходить от детских абстракций.
ЗОНА ЗМЕИ
- И как этого добиваетесь?
- У нас практическая школа – год и два месяца. Выталкиваем студентов на улицу с первого дня - с любым гаджетом, сначала качество картинки не важно. Ученик должен направить камеру на незнакомого человека. Это травматично. Пройдя нашу школу, ребята делают это так естественно, что у людей не возникает возражений. «Входят в зону змеи» - этот термин услышала у молодого герпентолога. Он рассказывал, какие змеи интеллектуалы. Однажды вытащил на поляну кобру и предложил к ней подойти. Все отказались, я вызвалась. Начала подходить – кобра лежит, еще шаг - лежит, еще - подняла голову и распушила воротник. Ученый сказал: «Остановись, это зона змеи. Здесь она хозяйка. Смотри, какая умная - она тебя предупредила». «Зона змеи» стала тем понятием, с помощью которого с тех пор объясняю, что такое личное пространство человека.
- А метафоры чем вам не угодили?
- По-моему, ничего нового в этом поле сегодня не рождается. Мы вышли из жизни, которая часто сама была метафорой. Недалеко от Казани есть остров Свияжск, с двумя старыми монастырями, где мне довелось прожить пару месяцев. Когда его начали осваивать как форпост для взятия Казани, для наших предков он был метафорой горы Арарат, частью библейской истории. Наша жизнь не производит таких метафор. Хочу, чтобы мои ученики смотрели на жизнь без культурных препятствий из прошлого.
- Вы продюсер фильма Дениса Шабаева «Чужая работа», какую задачу прежде всего ставили перед ним?
- Ответить на вопрос, зачем мигранты приезжают сюда. Герои - семья таджикских интеллигентов, у которых осталось представление о советской родине. Они потеряли родовые черты интеллигенции, потому что занимаются не тем, чем могли бы: у нас нет школ для мигрантов, где могла бы работать учительницей мать семейства. А едут сюда потому, что учились на русском языке, у них были русские друзья, и раньше они могли здесь работать... На родине возможностей нет. Но по отношению к людям из Средней Азии и Кавказа есть агрессия. Объяснимо: много этнических преступлений из-за того, что общество разделилось на «своих» и «чужих».
- Чему же вы учите студентов?
- Умению рассматривать жизнь. У нас запрещены метафора, закадровый голос и музыка. Нельзя получать информацию с помощью интервью. Мы используем verbatim – это способ разговора с людьми, когда большое значение имеют паузы, неправильное построение предложений, всевозможные «беканья» и «меканья». Узнаем человека через речь. Она как отпечаток пальца - индивидуальна.
Мы стараемся научить понимать человека в подробностях. Смотрю на «Кинотавре» игровое кино молодых - все они как с Марса прилетели. Ничего не понимают про человека – как он сидит, разговаривает, ест, они не удосужились посмотреть на него. Все какие-то детские идеи про любовь-морковь… А где реальность? Исчезла за грудой неточностей. От наших ребят требую вглядываться в человека, уходить от детских абстракций.
ЗОНА ЗМЕИ
- И как этого добиваетесь?
- У нас практическая школа – год и два месяца. Выталкиваем студентов на улицу с первого дня - с любым гаджетом, сначала качество картинки не важно. Ученик должен направить камеру на незнакомого человека. Это травматично. Пройдя нашу школу, ребята делают это так естественно, что у людей не возникает возражений. «Входят в зону змеи» - этот термин услышала у молодого герпентолога. Он рассказывал, какие змеи интеллектуалы. Однажды вытащил на поляну кобру и предложил к ней подойти. Все отказались, я вызвалась. Начала подходить – кобра лежит, еще шаг - лежит, еще - подняла голову и распушила воротник. Ученый сказал: «Остановись, это зона змеи. Здесь она хозяйка. Смотри, какая умная - она тебя предупредила». «Зона змеи» стала тем понятием, с помощью которого с тех пор объясняю, что такое личное пространство человека.
- А метафоры чем вам не угодили?
- По-моему, ничего нового в этом поле сегодня не рождается. Мы вышли из жизни, которая часто сама была метафорой. Недалеко от Казани есть остров Свияжск, с двумя старыми монастырями, где мне довелось прожить пару месяцев. Когда его начали осваивать как форпост для взятия Казани, для наших предков он был метафорой горы Арарат, частью библейской истории. Наша жизнь не производит таких метафор. Хочу, чтобы мои ученики смотрели на жизнь без культурных препятствий из прошлого.
- Вы продюсер фильма Дениса Шабаева «Чужая работа», какую задачу прежде всего ставили перед ним?
- Ответить на вопрос, зачем мигранты приезжают сюда. Герои - семья таджикских интеллигентов, у которых осталось представление о советской родине. Они потеряли родовые черты интеллигенции, потому что занимаются не тем, чем могли бы: у нас нет школ для мигрантов, где могла бы работать учительницей мать семейства. А едут сюда потому, что учились на русском языке, у них были русские друзья, и раньше они могли здесь работать... На родине возможностей нет. Но по отношению к людям из Средней Азии и Кавказа есть агрессия. Объяснимо: много этнических преступлений из-за того, что общество разделилось на «своих» и «чужих».
Кадр из фильма "Чужая работа" (2015)
КТО СПАСЕТ МИЛАНУ?
- До какой степени, по-вашему, документалист должен быть отстранен от того, что снимает?
- Режиссер не должен вмешиваться в реальность. Он не медбрат и санитар. Меня нередко спрашивают про один наш фильм: почему молодые, здоровые режиссер и оператор снимали, как бабушка 13 километров тащит на себе ребенка, и не помогли ей? Да потому, что, если бы нас рядом не было, никто бы никогда не узнал, что человек на такое способен!
Или, когда в фильме «Милана» мать в кадре бьет свою семилетнюю дочь, спрашивают – почему вы ее не останавливаете? Да потому, что мы ничего не изменим в этом мире, остановив эту руку сейчас, а потом уйдя из жизни Миланы навсегда. Но люди, посмотрев фильм, возможно, поймут нечто важное о жизни. И это уже что-то изменит. На таких обсуждениях всегда спрашиваю: «Кто сочувствует Милане и осуждает кинематографистов?» Почти весь зал поднимает руки. Тогда я говорю: «А теперь я дам адрес Миланы тому, кто поможет девочке». Весь зал опускает глаза.
- Куда вы отправили студентов на съемки в этом году?
- Ребята сами выбирают темы и защищают заявки на внутреннем питчинге. Недавно сняли три прекрасных фильма о девочках 10-12 лет. Их показываем на фестивалях. Например, фильм об отце из Курдистана, в Сирии, сняла прошлым летом 19-летняя москвичка. Наполовину русская, наполовину курдка. Ей удалось попасть в Сирию. Получился очень личный фильм о сложных отношениях с отцом на фоне продолжающейся войны.
Есть замечательное кино о том, как большая группа музыкантов, впервые оказавшихся в России, едет из Москвы во Владивосток, играя джаз в деревнях и маленьких поселках. Наш парень снял эту поездку: девяносто дней путешествия.
Очень хорошая лента о женской колонии в Пермской области сняла студентка из Перми. Еще отмечу любопытный маленький фильм про службу времени в МГУ.
- А собственными проектами занимаетесь?
- Редко, в основном работаю со студентами. На курс набираем до тридцати человек, всего нашу школу окончили 250 режиссеров. Не все, конечно, делают кино, но кто делает, появляются постоянно.
Марина Александровна Разбежкина родилась 17 июля 1948 года в Казани в семье интеллигентов. Выпускница филфака Казанского госуниверситета, потом работала учительницей в сельской школе и журналисткой. С 1986 года писала сценарии документальных фильмов на Казанской студии кинохроники. А в 1989-м попробовала себя как режиссер.
С 2008-го преподает в Высшей школе журналистики ГУ-ВШЭ в творческой мастерской «Режиссура документального кино и документального театра», вместе с художественным руководителем Театр.doc — Михаилом Угаровым. С 2009-го ежегодно проводит конкурс работ «Охота за реальностью». Победители получают право на бесплатное обучение в мастерской.
Член Союза кинематографистов России, Гильдии неигрового кино и телевидения, Российской Академии кинематографических искусств «Ника», Европейской Академии киноискусства. Сняла больше 30 документальных фильмов как режиссер, сценарист, продюсер. Снимала игровые фильмы - «Время жатвы» (2003), «Яр» (2007). Лауреат более двадцати премий различных кинофестивалей в России, США, Франции и других странах.
КТО СПАСЕТ МИЛАНУ?
- До какой степени, по-вашему, документалист должен быть отстранен от того, что снимает?
- Режиссер не должен вмешиваться в реальность. Он не медбрат и санитар. Меня нередко спрашивают про один наш фильм: почему молодые, здоровые режиссер и оператор снимали, как бабушка 13 километров тащит на себе ребенка, и не помогли ей? Да потому, что, если бы нас рядом не было, никто бы никогда не узнал, что человек на такое способен!
Или, когда в фильме «Милана» мать в кадре бьет свою семилетнюю дочь, спрашивают – почему вы ее не останавливаете? Да потому, что мы ничего не изменим в этом мире, остановив эту руку сейчас, а потом уйдя из жизни Миланы навсегда. Но люди, посмотрев фильм, возможно, поймут нечто важное о жизни. И это уже что-то изменит. На таких обсуждениях всегда спрашиваю: «Кто сочувствует Милане и осуждает кинематографистов?» Почти весь зал поднимает руки. Тогда я говорю: «А теперь я дам адрес Миланы тому, кто поможет девочке». Весь зал опускает глаза.
- Куда вы отправили студентов на съемки в этом году?
- Ребята сами выбирают темы и защищают заявки на внутреннем питчинге. Недавно сняли три прекрасных фильма о девочках 10-12 лет. Их показываем на фестивалях. Например, фильм об отце из Курдистана, в Сирии, сняла прошлым летом 19-летняя москвичка. Наполовину русская, наполовину курдка. Ей удалось попасть в Сирию. Получился очень личный фильм о сложных отношениях с отцом на фоне продолжающейся войны.
Есть замечательное кино о том, как большая группа музыкантов, впервые оказавшихся в России, едет из Москвы во Владивосток, играя джаз в деревнях и маленьких поселках. Наш парень снял эту поездку: девяносто дней путешествия.
Очень хорошая лента о женской колонии в Пермской области сняла студентка из Перми. Еще отмечу любопытный маленький фильм про службу времени в МГУ.
- А собственными проектами занимаетесь?
- Редко, в основном работаю со студентами. На курс набираем до тридцати человек, всего нашу школу окончили 250 режиссеров. Не все, конечно, делают кино, но кто делает, появляются постоянно.
ДОСЬЕ «СВ»
Марина Александровна Разбежкина родилась 17 июля 1948 года в Казани в семье интеллигентов. Выпускница филфака Казанского госуниверситета, потом работала учительницей в сельской школе и журналисткой. С 1986 года писала сценарии документальных фильмов на Казанской студии кинохроники. А в 1989-м попробовала себя как режиссер.
С 2008-го преподает в Высшей школе журналистики ГУ-ВШЭ в творческой мастерской «Режиссура документального кино и документального театра», вместе с художественным руководителем Театр.doc — Михаилом Угаровым. С 2009-го ежегодно проводит конкурс работ «Охота за реальностью». Победители получают право на бесплатное обучение в мастерской.
Член Союза кинематографистов России, Гильдии неигрового кино и телевидения, Российской Академии кинематографических искусств «Ника», Европейской Академии киноискусства. Сняла больше 30 документальных фильмов как режиссер, сценарист, продюсер. Снимала игровые фильмы - «Время жатвы» (2003), «Яр» (2007). Лауреат более двадцати премий различных кинофестивалей в России, США, Франции и других странах.
вк
ок
youtube
telegram
ru–by
